что им понадобится — лекарства, продукты, даже инкубатор.
— Инкубатор? — спросил Хоскинс.
— Инкубатор.
— Мы не собираемся доставлять вам недоношенного, мисс Феллоуз.
— Вы не можете знать, кто вам попадется — сами говорили. А вдруг ребенок будет болен, вдруг он будет слабеньким, вдруг он заболеет, как только в его организм попадут современные микробы. Мне нужен инкубатор — хотя бы для страховки.
— Ладно. Будет инкубатор.
— И стерильная камера, подходящая по размеру для здорового активного ребенка, если он окажется слишком большим для инкубатора.
— Мисс Феллоуз, пожалуйста, будьте благоразумны. Наш бюджет...
— Стерильная камера. Пока мы не уверимся, что наш воздух не вредит ребенку.
— Боюсь, что воздействия воздуха не избежать. Он вдохнет наш зараженный микробами воздух, как только появится здесь. Нельзя осуществить стасис в стерильных условиях, как хотелось бы вам. Нет такой возможности, мисс Феллоуз.
— Изыщите ее.
Хоскинс посмотрел на нее взглядом, который она уже знала, как его патентованный способ дать понять, что глупостей он не потерпит.
— На этот раз я не уступлю, мисс Феллоуз. Ценю ваше желание уберечь ребенка от всех мыслимых опасностей. Но вы не имеете понятия о том, как устроена наша аппаратура, а посему вам придется просто смириться с тем, что мы не сможем немедленно поместить ребенка в стерильно чистый изолятор. Просто не сможем.
— А если ребенок заболеет и умрет?
— Наш динозавр пока вполне здоров.
— Вряд ли рептилии, доисторические или современные, подвержены заражению нашими микроорганизмами. Но сейчас это будет человек, а не динозавр, доктор Хоскинс. Особь нашего вида.
— Я это уже сообразил, мисс Феллоуз.
— Поэтому я и прошу вас.
— А я вам говорю — нет. Приходится идти на некоторый риск, в который входит и микробная инфекция. Мы готовы оказать любую медицинскую помощь, если это случится. Но чудотворной магической среды, безопасной на все сто процентов, не будет. Не будет. — Хоскинс смягчился. — Мисс Феллоуз, я вам вот что скажу. У меня у самого есть сын, мальчуган, который не дорос еще и до детского садика. Да-да, в моем-то возрасте — и это самое замечательное, что произошло в моей жизни. Так вот, я хочу, чтобы вы знали, мисс Феллоуз: меня так же волнует благополучие малыша, который прибудет сюда на будущей неделе, как благополучие моего Джерри. И я так же убежден, что все будет хорошо, как если бы речь шла о моем сыне.
Мисс Феллоуз логика Хоскинса показалась не слишком убедительной, но ей стало ясно, что тут его не собьешь, а повлиять на него нечем — разве что пригрозить, что уйдет. Но эту угрозу она решила приберечь напоследок. Это ее единственное оружие, и сейчас еще не время прибегать к нему.
Так же бесповоротно отказал ей Хоскинс в предварительном осмотре помещения для ребенка.
— Это зона стасиса, — сказал он, — и в ней идет непрерывный отсчет. В это время туда никому нельзя входить. Никому. Ни вам, ни мне, ни президенту Соединенных Штатов. Как нельзя и прерывать отсчет ради того, чтобы сводить вас на экскурсию.
— Но если там чего-то недостает...
— Там всего достаточно, мисс Феллоуз. Более чем достаточно. Положитесь на меня.
— Но я предпочла бы...
— Нет уж. Положитесь на меня.
Жалкая отговорка. Но она почему-то все же полагалась на него.
Она не знала, какой Хоскинс ученый, несмотря на хвастливую табличку с «доктором физики», но одно было несомненно: руководитель он требовательный. Будь он тряпкой, он не стал бы главным лицом в «Стасис текнолоджиз».
Ровно в пять вечера пятнадцатого числа у мисс Феллоуз зазвонил телефон. Звонил Фил Брайс, помощник Хоскинса.
— Пошел финальный трехчасовой отсчет, мисс Феллоуз, все на мази. Мы пришлем за вами машину ровно в семь.
— Я и сама могу добраться, спасибо.
— Доктор Хоскинс распорядился послать за вами машину. Она придет ровно в семь.
Мисс Феллоуз вздохнула. Что толку спорить?
Шел мелкий дождик, вечер был серый и унылый. Строения «Стасис текнолоджиз» казались еще безобразнее, чем всегда, — какие-то сараи, лишенные даже подобия красоты и благородства линий, состряпанные наспех времянки.
Индустриальный, безрадостный, бесчеловечный пейзаж. Мисс Феллоуз провела всю жизнь в больничной обстановке, но по сравнению с этими корпусами любая больница сошла бы за обитель радости и веселья. И эти служащие с табличками на груди, неприветливо спешащие по своим делам, замкнутые лица, приглушенные голоса, эта атмосфера почти боевой готовности...
Что я здесь делаю? — спросила себя мисс Феллоуз. — Зачем я только с ними связалась?
— Сюда, пожалуйста, мисс Феллоуз, — сказал Брайс.
Ей кивали, с ней здоровались. В представлении как будто никто не нуждался. Все мужчины и женщины, похоже, знали, кто она и чем должна заниматься. На ней, правда, теперь тоже была табличка, но на табличку никто не смотрел. Все и так знали, что она — няня для малыша. Ей казалось, что она быстро, как на лыжах, скользит по этим коридорам, где все сметано на живую нитку, приближаясь к центру эксперимента, в котором никогда еще не была.
Они спустились по гремучей металлической лестнице в туннель без окон, освещенный лампами дневного света, и, пройдя бесконечно долгий путь под землей, оказались перед стальной дверью, окрашенной в черное, по которой переливался муаровый узор защитного поля.
— Поднесите свою табличку к двери, мисс Феллоуз, — сказал Брайс.
— Неужели это действительно необхо...
— Прошу вас, мисс Феллоуз.
Дверь открылась. За ней была еще одна лестница. Они стали подниматься по ней все выше и выше, делая витки вокруг огромного сводчатого помещения, потом прошли через холл в другую дверь — неужели так надо?
Наконец они вышли на балкон над каким-то большим залом. Внизу, под ними, виднелась громаднейшая, изогнутая полукругом приборная доска — нечто среднее между пультом управления космического корабля и рабочей панелью гигантского компьютера, если не декорация для съемок какой- нибудь бездарной научно-фантастической эпопеи. Около нее беспорядочно сновали техники, жестикулируя, как на сцене. Тянули куда-то толстенный черный кабель, который потом, посовещавшись и покивав головами, вернули на место. Сияли прожекторы, на огромных экранах отсчитывались цифры.
Доктор Хоскинс стоял на балконе недалеко от них, но только мельком взглянул в их сторону, пробормотав «мисс Феллоуз», — рассеянный, поглощенный своими мыслями, почти отсутствующий.
Он даже не предложил ей сесть, хотя на галерее в четыре-пять рядов стояли складные стулья. Она сама нашла себе стул и придвинула его к перилам, чтобы лучше видеть.
Внизу, как раз под ней, в темном до сих пор углу зала, внезапно вспыхнул свет.
Мисс Феллоуз посмотрела туда и увидела несколько разгороженных комнат без потолка — гигантский кукольный домик, открытый сверху для обозрения.
В одной комнатке она разглядела микроволновую печь и холодильник, в другой была ванная. В маленькой клетушке находилось разное медицинское оборудование, очень ей знакомое — она узнавала все, что заказывала ассистентам Хоскинса, включая инкубатор.
