Блошиный рынок и винтаж
Что может быть познавательнее любой экскурсии, увлекательнее любого путешествия и азартнее любой игры? Я утверждаю, что поход на блошиный рынок, и рискну это доказать.
Актриса и режиссёр Рената Литвинова со свойственной ей экстравагантностью однажды заявила: «Почему иногда так убого выглядит новая вещь? Потому что в ней нет истории! А когда вещь добротная, старая, где-то протертая, в ней есть то, что называется кинематографическим присутствием! Вещь становится какой-то значительной! Хорошо выглядит на плёнке».
Рената Литвинова знает, о чём говорит. Вот сейчас я разложила перед собой дивные вещицы, которые были приобретены мной и моими друзьями на блошиных рынках в разных странах мира – на знаменитом рынке Портобелло в Лондоне, рынке Ванв в Париже, на развесёлом рынке в Амстердаме, который проводится, между прочим, в день рождения королевы Нидерландов.
Блошиные рынки – клондайк для людей с фантазией и авантюристической жилкой. Никогда не знаешь, какая добыча тебя ждёт – кружевное белье викторианской красавицы или шкаф в стиле ар-деко. Сюда приходят в поисках неизвестного холста импрессионистов, китайской вазы династии Минь или стула Екатерины Медичи.
Любопытно, что это забавное название – блошиный рынок – существует во всех европейских языках. А появилось оно во времена Наполеона в Париже. Именно там перед воротами крепости Клиньянкур впервые стихийно собралась толпа старьевщиков.
Сегодня на блошиных рынках можно запросто встретить любую мировую звезду, любого миллиардера и модного дизайнера. А когда-то это было место только для бедного люда. И чего греха таить, чистотой подобные рынки не отличались. Так что прыткие блохи (и прочие насекомые, о которых мы не будем вспоминать) чувствовали себя там вполне комфортно и вольготно. Отсюда и название – блошиный рынок.
Но есть и другая версия. Цены на этих рынках были низкими, бросовыми, микроскопическими – «блошиными», и товары продавали там мелкие!
Есть в русском языке и еще одно название для таких рынков – барахолки. «Барахолка» – исконно русское слово, образованное от «борошень» – пожитки, скарб.
Возможно, именно блошиные рынки сделали в последнее время модным слово «винтаж».
Нам известно понятие «винтаж» из фотографии. Винтаж – это авторский отпечаток, сделанный фотографом, причём тогда же, когда и снимок, – без искажения оригинала.
Винтаж – это раритет, который ни в коем случае нельзя путать со стилизацией. Это всё равно что сравнивать бриллиант с фианитом!
Можно услышать прилагательное «винтажный» и в паре с существительным «вино» – это вино урожая определенного года.
Есть у слова «винтаж» и третье значение. «Винтажными» называют предметы, которые относятся к определённой эпохе прошлого, или предметы, стилизованные под старину. «Винтажно» – это всегда очень дорого!
Только не путайте изысканный винтаж и романтику блошиных рынков с прозой и прагматизмом американского секонд-хенда!
Почему пресса жёлтая?
Почитываете ли вы жёлтую прессу или предпочитаете этот цвет только в одежде? Вам, думаю, будет интересно узнать, откуда пришло в наш язык сие устоявшееся выражение.
Смысл выражения «жёлтая пресса» абсолютно понятен каждому. Так мы называем газеты и журналы, которые в погоне за тиражами не гнушаются завлекать публику «жареными» фактами. Сплетни, скандалы, сенсации, слухи и доступная цена – вот на чём держатся эти малопочтенные издания. Но главное, что их подпитывает, так это свойство человеческой натуры – заглянуть в замочную скважину соседа!
Оскар Уайльд был прав, когда говорил, что «общество испытывает поистине ненасытное любопытство ко всему, любопытства не заслуживающему!».
Многие думают, что «жёлтая пресса» появилась лишь в «лихих 90-х». (Кстати, «лихие 90-е» теперь уже тоже устоявшееся выражение, которое когда-нибудь, через много лет, потребует своего объяснения.)
Что ж, термин этот и в самом деле появился в «лихих 90-х», но только не в XX веке, а в XIX.
«Конец века – конец света!» – так, видимо, люди ощущают рубежи веков! А в такие периоды о «вечном» и «высоком» уже не думается! Было бы чем отвлечься от мрачных мыслей!
В 1896 году владелец газеты «Нью-Йорк уорлд» Пулицер решил развлечь читателей комиксами, героем которых стал нагловатый малыш в мешковатой рубашке до пят. Художник Ауткот раскрасил рубашку в жёлтый цвет, чтобы яркое пятно оживило чёрнобелые страницы и привлекло читателей. Сработало! Газета стала продаваться нарасхват!
Другой медиамагнат, Херст, позавидовав успеху конкурента, переманил автора комиксов вместе с его жёлтым шалопаем к себе, в газету «Нью-Йорк джорнел». Между двумя издателями началась борьба «за ребёнка».
Тем временем жёлтый малыш шкодил уже на страницах двух газет и становился с каждым днём все наглее и… популярнее!
Журналисты респектабельных изданий с молчаливым презрением наблюдали за происходящим.
Наконец, обозреватель солидной «Нью-Йорк пресс» Эрвин Уордмэн не выдержал и разразился разгневанной статьёй, в которой впервые окрестил конкурирующие газеты «жёлтой прессой». Наверное, Уордмэн не был бы столь раздражительным, если бы знал, что благодаря «жёлтой прессе» останется в истории, а его выражение будет актуальным и через 100 с лишним лет!
Оно, возможно, и не прижилось бы так надолго, если бы, по аналогии, не ассоциировалось с «жёлтым билетом», который выдавался представительницам другой древнейшей профессии.
Впрочем, есть и еще одно объяснение названию «жёлтая пресса». Издатели подобных газет экономили на качестве бумаги. И она быстро желтела.
В европейских языках, в том числе и в русском, вплоть до 30-х годов XX века малопочтенные издания называли иначе – «револьверная пресса». Термин родился в Германии в 1870 году. Но постепенно выражение «жёлтая пресса» стало более популярным.
Относитесь к броским заголовкам «жёлтых» изданий с известной долей здорового скепсиса! Не всему, о чём пишут, следует верить.
Дело в шляпе
«Дело в шляпе!» – так мы говорим, давая понять, что у нас всё в порядке. Это, безусловно, радует! Только при чем здесь шляпа?
Известно, что в старину всякие важные спорные дела решались жеребьёвкой. В шляпу бросали монеты, кусочки свинца или другие предметы, из которых один был с меткой. Кому посчастливится вытянуть меченый предмет, тот и выйдет победителем в споре. Про такого везунчика говорили, что его «дело в шляпе».
Есть и другое объяснение этого фразеологизма. Оно тоже заставляет нас вспомнить минувшие времена. Электронной почты тогда, понятно, не было, и важные бумаги доставляли гонцы. Главное было – не потерять их и уберечь от грабителей! Поэтому бумаги прятали под подкладку шляпы и зашивали. А поскольку в ту пору такие документы называли «делами», то действительно «дело» в буквальном смысле было в шляпе.
Ну и наконец, еще одна версия появления в нашем языке устойчивого, как говорят филологи, фразеологизма «дело в шляпе». Я расскажу её стихами Алексея Константиновича Толстого, который так описал разговор истца с дьяком:
«Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей. Шутка?» —
«Сыпь сейчас» – сказал дьяк, подставляя колпак. – Ну-тка!»
Дьяки и приказные, разбирая судебные дела, пользовались своими шляпами, чтобы получать взятки. И началось это со времен Бориса Годунова. Тогда и появилось выражение «дело в шляпе».
Впрочем, мздоимство и коррупция существовали в России и раньше. Вот только шляп ещё не было.
Действительно, первое упоминание о шляпах впервые встречается в списке одеяний Бориса Годунова – в записи 1589 года. А сначала на Руси головные уборы называли только шапками. В «Душевной грамоте
