«Вроде успеваем, — сказал Браун, — вроде успеваем, черт побери, успеваем!» Шумахер вырвался на трассу и сразу метнулся влево, чтобы вписаться в поворот. Хаккинен оказался прямо позади него.
«Это был самый счастливый момент во всей моей карьере», — говорит Шумахер. Он довел машину до финиша и, когда пересек черту, стал чемпионом мира. Через пять лет после своего второго титула в Benetton и перехода в Ferrari немец исполнил свое предназначение. Несколько лет спустя, описывая эмоции, которые он испытал в тот момент, Михаэль сказал: «Мне внезапно стало тесно в машине, казалось, что я сейчас взорвусь. Я был так счастлив. Я наконец-то сделал это после стольких лет разочарований. Меня переполняли слезы, у меня было такое чувство, словно я наблюдаю за происходящим со стороны. Словно я стал кем-то другим».
Пятилетние инвестиции Ferrari и ее основного партнера, компании Philip Morris, в сумме почти равные 100 миллионам фунтов стерлингов, наконец-то принесли дивиденды. Члены команды, просто обезумели от радости. Слова «сделано в Италии» вновь стали знаком качества, предметом гордости. Через восемь лет после того, как Берни Экклстоун шепнул на ушко ди Монтедземоло имя Тодта, Ferrari наконец-то возродилась из пепла.
Члены команды McLaren по окончании гонки повели себя очень достойно. Мика Хаккинен с честью принял поражение, отказавшись каким бы то ни было образом критиковать Шумахера. «Мои поздравления Михаэлю, он отличный гонщик. Ferrari проделала огромную работу, нам не удалось их превзойти. Я был чемпионом, а теперь мне придется признать себя проигравшим. Такова жизнь». Хаккинен преподал настоящий урок благородства. Вскоре после этого несколько механиков из команды McLaren пришли в боксы Ferrari и приклеили на болид Шумахера цифру один, снятую с машины Хаккинена. Механики Ferrari радушно восприняли этот жест, и новый чемпион мира позволил сфотографировать себя в своем болиде номер один.
«Я испытываю еще более сильные эмоции, чем в Монце, но не ждите от меня слез», — пошутил Шумахер в интервью. Отдавая должное Хаккинену, он добавил: «Мика не должен считать себя проигравшим. Мы сражались на протяжении всего сезона плечо к плечу, всегда честно. Он отличный человек и отличный гонщик».
В Судзуке наступили сумерки, но тысячи японцев продолжали сидеть на трибунах, как завороженные. В паддоке, за боксами, был сооружен самодельный банкетный стол. Команда Ferrari не стала заранее бронировать ресторан, не желая искушать судьбу, и теперь устроила торжественный ужин среди коробок и ящиков на автодроме. В этот и без того символический день казалось правильным, что команда, которая приложила столько усилий и выполнила наконец свою задачу, должна праздновать победу в рабочей обстановке.
Шумахер и его жена Коринна сели за один стол с Жаном Тодтом и механиками. Было много тостов и поздравлений, криков «Campioni!» («Чемпионы!») и «Forza Ferrari!» («Вперед, Ferrari!»). В разгар веселья один из поваров увлекся и упал, сломав руку. Но даже это не омрачило настроения – ни его, ни остальных. Шумахер двумя годами ранее напился, чтобы забыться и не думать о своем провале. В этот раз он выпил всего лишь один бокал пива.
Перед гонкой в Японии все были настолько сконцентрированы на своей работе, что Михаэль с Коринной даже не спланировали, что будут делать в перерыве перед последней гонкой в Малайзии. За ужином они обменивались идеями, куда им поехать: «Африка? А как насчет детей? Австралия?» Выполнив свой долг, Шумахер теперь мог отправиться куда душа пожелает. Груз наконец свалился с его плеч. Это был невероятно значимый момент в его жизни и карьере, осуществление амбиций и стремлений. Теперь все изменилось. Несколько лет спустя Михаэль сказал: «Мне не нужно еще что-то себе доказывать. Я сделал то, что хотел, выиграв в 2000 году свой первый чемпионский титул с Ferrari. Мы выложились до последнего, все мы. Сражались за победу изо всех сил».
Джанни Аньелли, босс компании Fiat, который купил основной пакет акций Ferrari, чтобы выручить Энцо в трудные времена, рассказал о значимости этого титула для Ferrari и для всей Италии:
Тиффози, фанаты Ferrari, всегда восхищались Шумахером, но никогда не любили его. Когда немец только приехал в Маранелло, он, вероятно, не понимал всей исторической ценности команды, чести выступать за нее. Он также забывал об уровне специалистов в Ferrari, опрометчиво сравнивая отдел мотористов с мастерской своего друга в Керпене. Тиффози, мягко говоря, не прониклись к нему любовью вначале, а позднее, хоть он и выигрывал гонки, с трудом простили его за Херес. Позже Шумахер начал осознавать, что Ferrari значила для итальянцев, и в немалой степени этому способствовали бурные выражения восторга и любви в Монце.
Ferrari – это не только дорожные машины и гоночная команда, а часть национального достояния и культуры Италии. Это не только спорт. Как бренд Ferrari – один из наиболее ярких символов итальянского стиля и качества. В Италии любовь к Ferrari – нить, связывающая поколения, как страсть к футбольному клубу. Но футбольных клубов много, a Ferrari одна, и потому ее болельщики – тиффози – так многочисленны и рьяны. Их информируют о происходящем четыре ежедневных издания, лучшим из которых является Gazzetta dello Sport. В других газетах больше сплетен и домыслов. Зачастую именно из-за борьбы за популярность между спортивными изданиями возникают некоторые из самых фантастических слухов в Формуле-1.
Историческое прошлое Ferrari тоже впечатляет. Автоспорт сыграл важнейшую роль в процессе восстановления Италии после Второй мировой войны. «Милле Мил-лья», гонка по дорогам Италии протяженностью в тысячу миль, впервые была проведена в 1927 году и пользовалась популярностью до войны. После войны организаторам не терпелось снова провести гонку. Мост через реку По, символ связи между двумя половинами Италии, был разрушен, и это означало, что Италия оставалась разделенной. Но его вскоре отстроили в целях проведения гонки, что символизировало воссоединение Италии. Ferrari была немаловажной частью этой истории.
Энцо Феррари основал собственную гоночную команду в 1920-х годах, взяв за основу машины Alfa Romeo. В качестве логотипа он выбрал черного гарцующего жеребца на желтом щите, который являлся эмблемой итальянского летчика Барракка. На протяжении 1930-х годов Гран-при Италии в Монце собирал на трибунах более 200 тысяч человек – значительно больше, чем сейчас. Энцо Феррари стал идолом в Италии, он пережил важнейшие этапы в истории страны и сыграл свою роль во многих из них. В 1930-е годы диктатор Муссолини, как и Гитлер в Германии, использовал автоспорт в качестве инструмента пропаганды. Он извлекал выгоду из популярности гонок, присущего им ореола силы и успеха, что было созвучно фашистской идеологии. Ferrari пережила и этот период, и самого Муссолини.
В Британии Энцо Феррари иногда называют Комменда-торе – это итальянское слово является синонимом британского слова «рыцарь». Но на самом деле Энцо больше известен в Италии как «II Drake» – Дрейк. Такое прозвище ему дали американцы, сравнивая его с легендарным механиком и настройщиком двигателей компании Offenhauser Джоном Дрейком. Феррари ненавидел это прозвище, потому что был конструктором, а не простым механиком, но оно прилипло к нему и известно в Италии по сей день.
Феррари с осторожностью продвигал свою марку, и его имя в конечном итоге стало ассоциироваться со страстью, скоростью, триумфом и трагедией. Шумахеру дали уникальную привилегию, позволив остановиться в доме Энцо во Фьорано. Итальянцы сочли это почти что святотатством.
Дом Энцо – огромное квадратное белое строение из камня с пятью окнами на втором этаже и четырьмя на первом. Большую входную дверь венчает табличка с номером. Несмотря на то что поблизости нет других строений, номер у дома 27 – под таким номером выступал Жиль Вильнев, когда был в Ferrari. В этом доме среди большого количества снимков есть и громадная фотография Вильнева в алых тонах. По снимкам на стенах можно проследить всю историю Ferrari начиная с 1920-х годов. Шумахер живо вспоминает первую ночь, которую провел здесь: «Я вошел туда с робостью. Помню, что как завороженный смотрел на стол Энцо, над которым висит его портрет в серебряной рамке. Я всегда старался передвигаться
