Ну что, санинструктор Инина, вынесла с поля боя раненого бойца?
– Да, – подтвердила я сей факт и поделилась ощущениями: – Больше не хочу!
А он прижал меня покрепче, поцеловал в макушку и тихо, прочувствованно сказал:
– Спасибо! Я б там и остался, если б не ты. – И повторился поцелуем и благодарностью: – Спасибо.
– Вообще-то я старалась для себя, – ворчливой старушкой принялась пояснять я. – Где я еще найду такого вредного и упертого мужика? Матерщинника и весельчака? К тому же богатенького красавчика и превосходного любовника?
– Ото ж! – согласился Битов и не то приказал, не то попросил: – Только больше никогда так не делай! Ты могла погибнуть!
– Сама не хочу, – горячо уверила я, но испортила эффект следующим пояснением: – Но ничего обещать не могу. Я что-то не заметила ни одного добровольца, спешившего нас спасать. А как показывает практика, в нашей стране всегда «инструкции по пользованию спасательными жилетами раздадут на том берегу».
– Солнце ты мое вредное! – Битов снова поцеловал меня в макушку.
А я заснула. Устала что-то. Кто там приходил в палату за время моего почивания и что говорил, застав нас в таком положении, я не знаю, но проспала я довольно приличное время и проснулась от возгласа моего батюшки.
– Васена! – возмущенно проревел папенька от двери.
Я мысленно улыбнулась, но продолжала делать вид, что сплю. Рука Битова исчезла с моей спины, но через мгновение вернулась на место. По всей видимости, он сделал жест, призывающий к тишине, или что-то еще в этом роде, но папенька замолчал на излете высказывания, тихо подошел к кровати и шепотом представился:
– Инин, Антон Олегович.
– Битов, Владислав Константинович, – тоже шепотом представился Битов.
Рука с моей спины снова исчезла и, произведя рукопожатие, вернулась на прежнее место.
– Наслышан, – прошептал папа.
– Я тоже, – ответил Битов и предупредил все еще шепотом: – Антон Олегович, я намерен ее увезти.
– Да я понял уже, – вздохнул папа. – А она дала согласие?
– Пока нет, – усмехнулся Влад.
– Ну тогда бог в помощь! Она у меня девочка упертая, если что решила, хрен сковырнешь.
– Я уже понял. За что Богу и вам великое спасибо, иначе лежал бы я сейчас совсем в другом месте и качественно в другом состоянии.
– Это точно… Надо ее будить, ей на процедуры пора, и мне сказали, что сегодня она ничего не ела.
– Да она не спит уже, – в полный голос сообщил Битов. – Притворяется и подслушивает.
– Васена! – попенял папенька неодобрительно.
– Ну и что! Ничего интересного я все равно не услышала, – капризничала я. – Битов понял, что я не сплю, и специально говорил всякие красивые слова, чтобы меня не раздосадовать.
Папа хмыкнул и принялся помогать мне подняться с койки, чуть ли не на руки взяв, и поцеловал в щечку и обнял, когда я встала.
– Привет, девочка, – прижимал он меня к себе. – Ну ты как?
– Да нормально. Вот выспалась!
– Идем. Из-за вас весь медперсонал на ушах стоит. Такого у них еще не было, чтобы больная сбегала в другую палату и укладывалась к мужчине в постель!
– Да врут они все! – возмутилась я, двигаясь к выходу с его помощью. – И было, и будет… Ты про больничные романы слыхал?
– Идем, героиня больничного романа, уколы пора делать. – Папа обернулся к Битову: – Я зайду позже, поговорим без подслушивающих.
– Жду! – отрапортовал о готовности Влад.
– Па, – влезла я с репликой. – У Битова остались неповрежденными внутренние органы и одна конечность, как думаешь, тебе для беседы хватит?
– Мы разберемся, – рассмеялся папик.
И когда мы медленно и осторожно продвигались по коридору, сопровождаемые любопытными и неодобрительными взглядами медперсонала, папуля признался:
– Он мне понравился.
– Мне как-то тоже, – ответила я своим признанием.
– То-то и оно. И что думаешь делать?
– А что тут думать? – удивилась я.
– Действительно. – Он нашел и нечто положительное в ситуации. – Ну не в Австралию же с Америкой ты эмигрируешь и не в деревню Гадюкино.
– Я еще никуда не уехала, что ты вздыхаешь? Лучше скажи, как там Иришка?
У Иришки с малышом все было в полном порядке, в чем несколько часов подряд убеждали папика в отделении, где она лежала. Ее он тревожить не стал сообщением обо мне, соврал, что уговорил меня не срываться из гостей, а спокойно отдыхать. Вот и хорошо! Не надо, чтобы она волновалась.
Я пролежала в больнице до понедельника, и папа увез меня в Москву, дав врачам всяческие обещания и расписки. Большую часть этого времени я проводила у Битова под боком, в основном в дневном исцеляющем сне. Медперсонал махнул на нас рукой, и уколы мне приходили ставить к нему в палату, предположив, что все, что можно, он уже рассмотрел на моем теле, и красивую попу тоже. В воскресенье мы обменялись своими электронными адресами и адресами в скайпе. И, лежа рядом на кровати с ноутбуками, пообщались в скайпе с Надеждой Ивановной, связь с которой установил Сашок. А в понедельник утром я поцеловала Битова на прощание страстным долгим поцелуем, и мы с папой уехали на моей машине.
О чем несколько раз беседовал папа с Владом, я не знаю, мне они оба отказались признаваться, как я их ни пытала, ссылаясь на то, что это их мужские дела и разговоры.
Да и бог с ними!
Дни потянулись за днями, укладываясь в некий новый порядок, быстро становившийся привычным. Я работала, Битов лежал в больнице и тоже работал при помощи Интернета, телефонов, приема своих подчиненных в палате и прямого участия в важных переговорах посредством того же скайпа. Лежать ему предстояло долго, Павел Максимович, приезжавший навестить Битова вместе с Елизаветой Васильевной не один раз, все порывался перевезти его в Питер, но врачи смогли убедить, что у них прекрасная больница, современное оборудование и персонал высокой квалификации.
Мы с Битовым скайпы вечерами вообще не выключали, находясь в он-лайновом общении, даже Герцог, когда я возвращалась с работы и возилась на кухне, укладывался на барную стойку и смотрел и слушал Битова с умным видом и саркастической ухмылкой на морде. Все прошлые выходные я провела с ним в больнице, а на ночь ездила к Надежде Ивановне.
Если мне понадобилось две недели, чтобы привести свое прекрасное тело в полный «довоенный» порядок, посещая ежедневно всевозможные процедуры как медицинского, так и косметического характера, а также сауны, бани, спортклуб, то Битову приходилось туго.
У него не проходили сильные боли в левой ноге и в правой, и беспрерывно ныла ключица, но больше всего его мучила неподвижность. Привыкший к активной жизни, к мышечным нагрузкам, он изнывал от необходимости лежать в кровати в одном положении. К нему приходил каждый день врач-мануал и делал усиленный массаж всех доступных мышц тела, кроме загипсованных, разумеется, еще Битов попросил врачей повесить над ним специальный турник и подтягивался в течение дня, но пока только одной рукой.
Я ему сочувствовала, представляя, какое это мытарство, хоть он и не жаловался особо, и подумала, что не мешало бы как-то разнообразить больничную жизнь Битова. А?
Я созвонилась с его лечащим врачом и договорилась о встрече и консультации в субботу.
