Свой среди чужих

первый и последний раз поверил находившимся рядом североамериканцам, что впереди чисто. Десантники могли быть в любой точке города, в том числе и внутри позиционных районов. Не говоря уж про бойцов САС, с которыми мы пару раз цапнулись. Неслабо так цапнулись…

– Не верю я записям… – С этими словами я достал из разгрузки тепловизорную насадку, начал устанавливать ее на винтовку впереди прицела. Примерно прикинул: пара часов в батарейках еще точно есть, а вот дальше батарейки придется либо доставать новые, либо подзаряжать имеющиеся в полевых условиях. Раньше, конечно, таких вот устройств, как компактный тепловизорный прицел, дающий возможность видеть даже сквозь стены, не было – но и голова насчет того, где взять батарейки посреди разрушенного войной города, тоже не болела…

– За мной. Скрытно только. Пошли.

Ползти по коридору было тяжело, весь он был засыпан кирпичом и мусором, а в центре и вовсе обрушен. Пахло дымом, паленой пластмассой, горелым мясом. Массивная бетонная плита при прямом попадании, скорее всего вертолетного НУРС, ушла вниз, открывая прямую дорогу на второй этаж…

– Делаем со второго этажа…

Сержант тяжело сопел где-то позади. Вот она, разница между спецами и штурмовиками, даже отлично подготовленными. Спеца ты не услышишь, пока он тебя ножом по горлу не чиркнет…

На втором этаже еще один НУРС выломал кусок стены – но устроился я не там, а на груде мусора, встав на колени. Если дом под прицелом снайперов – то именно на этом проломе как на наиболее удобной снайперской позиции сосредоточено их внимание. Я же не просто в коридоре – я сместился в дверной проем одной из комнат, ограничивая себе зону обстрела, но приобретая относительную безопасность. Заметить меня будет сложно…

Повел прицелом, медленно, сантиметр за сантиметром осматривая улицу, которую нам предстоит пересечь. Все то же самое – разбитый, обгоревший остов машины, разорванный пополам прямым попаданием ПТУРа, скорее всего вертолетного, автобус, который использовался в качестве баррикады. Массивное здание молла, от которого остался только остов, – стены, перегородки, в основном стеклянные или из гипсокартона, выбиты, кое-где на этажах что-то горит, ослепительно белым заревом полыхая в перекрестье прицела. По улице стелется тяжелый, чадный дым – где это еще возможно, обороняющиеся жгут соляр, пластмассу и все, что может давать хороший дым – чтобы хоть как-то уберечься от высокоточного оружия. Впрочем, британцы высокоточное оружие берегут, применяют его только по выявленным штабам и особо важным целям. А так – долбают из развернутых на своих позициях гаубиц, добивая тяжелораненый город…

Сдвинулся чуть вперед.

Оп-па… А это что за номера…

Левее, на самом пределе поля зрения, на последнем этаже девятиэтажной офисной коробки-билдинга. У самого края. Вообще туда случайно посмотрел, на самом пределе видимости…

– Сардж – левее, на триста. Девятый этаж. Знаешь их? – спросил я, передавая винтовку.

Мне лично эти деятели с последнего этажа не понравились. Совсем не понравились. Судя по засветке на тепловизоре – четверо, как раз один патруль САС. Один залег на самом краю с чем-то, напоминающим тяжелую снайперскую винтовку, второй – чуть левее, с чем-то, напоминающим пулемет. Еще двое у прибора наблюдения. И там же на треноге стоит нечто, напоминающее легкий противотанковый ракетный комплекс.

– Нет, сэр, я их не знаю…

– Стой! – остановил я сержанта, уже схватившегося за рацию – не лучший способ покончить с собой. Если это те, о ком мы думаем, они сидят на частоте. Связь – дерьмо собачье, они знают и частоты, и коды дешифровки.

Скорее всего и в самом деле САС. Двадцать второй полк, мать его так. Это их тактика последнего времени. Группа наблюдения, они высаживают их с вертолетов на высотные здания, рядом с точками, которые кажутся им узлами обороны. Они наблюдают за ними столько, сколько нужно, потом либо уничтожают их сами, либо вызывают «Харриеры» с высокоточными боеприпасами. Проклятые «Харриеры»: если в воздушном бою с нормальными истребителями они мало что стоят – то тут в городе им цены нет. Идеальны для поддержки наземных сил – взлетают с любой подходящей площадки типа школьного стадиона, несут до четырех тонн нагрузки, скорость больше вертолетной, могут висеть на одном месте. Если сюда вызовут эти «Харриеры» – конец, без вариантов…

– Сделаем так. Есть код опознания трассерами или ракетами?

– Есть. Три-один на сегодня.

– Сваливай отсюда. Найди точку, не в этом здании, оттуда дай сигнал опознания. И сваливай. Еще лучше – автомат за что-нибудь закрепи, леску к спусковому крючку и дергай. Если что – я их сниму. И не высовывайся. Точка встречи, если что – вон тот автобус, запасная – основной вход в молл. И не рискуй, уйди в укрытие, потом и давай сигнал.

– Понял, сэр…

– Давай.

– Доброй охоты, сэр.

– И тебе, сардж…

Думал ли я когда-нибудь, что мне придется командовать не отрядом морских диверсантов-подводников, не русским кораблем, а отрядом американских морских пехотинцев, из последних сил пытающихся отстоять свою страну от нашествия. Однако же пришлось. Шел две тысячи двенадцатый год от Рождества Христова, и это был Нью-Йорк, не сдающаяся на милость врагу столица погибающей в агонии страны…

Город держался уже восемнадцатый день, держался несмотря ни на что. Британцы перебрасывали морем и по суше из Канады все новые и новые силы – но город держался. Недавно прошла информация, что город отрезан от страны экспедиционными силами британцев, прорвавшими оборону в Северной Каролине, – но город все равно держался. Его обороняли и солдаты, оставшиеся верными законно избранному правительству, и местные жители, в основном из не слишком богатых пригородов, не пожелавшие снова становиться британским доминионом. За время обороны – а я с отрядом был здесь уже шестой день – я видел даже пацанов-скаутов, приходивших в отряды с винтовками двадцать второго калибра, подаренными им отцами, большей частью уже павшими в бою. Они приходили и говорили, что отказываются эвакуироваться и будут сражаться. Когда их спрашивали, за что, они говорили – за независимость. Про североамериканцев можно было говорить и думать всякое – но не уважать в эти минуты их было нельзя…

Город горел… Десантные части британского экспедиционного корпуса сжимали кольцо, наступая как с территории Канады, так и с моря, высаживаясь с десантных кораблей. К этому времени сыны Туманного Альбиона уже полностью господствовали в воздухе, превосходили части, обороняющие город, по живой силе и бронетехнике – вот только продвинуться дальше и окончательно захватить город, развить успех десантников они пока не могли…

Надо сменить позицию – пока есть время. У сержанта выбраться на позицию, найти подходящее место и путь отхода, прикрепить автомат – все это займет минут десять. За это время надо найти подходящую позицию, так, чтобы быть защищенным в максимальной степени и отчетливо видеть цель…

Лучше всего для этого подойдет пролом – пролом в стене. Такой пролом в стене можно найти в любом здании, оттуда и стрелять, частично укрывшись за той же самой стеной. Всего четыре точных выстрела – и дело сделано…

Надеюсь, что сделано…

Все эти дни, пока мы были здесь, пытались получить нужную нам развединформацию, налаживали контакты с армейскими частями и морскими пехотинцами, вместе с ними действовали против британцев, был приказ не вмешиваться ни во что, но выполнить этот приказ было невозможно – все эти дни меня не покидало стойкое ощущение дежавю. Все это уже было – несколько лет назад и далеко отсюда: пылающий город, обгоревшие машины на улицах, отдающий под ложечкой слитный грохот орудий. Бейрут – вот где это было. Говорят, что все возвращается. И, наверное, правильно говорят. Здесь и сейчас – вернулось по полной: горящий Бейрут вернулся горящим Нью-Йорком, и бывшие союзники превратились во врагов, а враги – в союзников. Воистину, каждому отливается по полной – осталось только увидеть горящий Лондон и