половине Галактики.
Я также полагал, что сделаю неплохой бизнес на произведениях искусства, до которых падок каждый нувориш на любом из благополучных и сравнительно новых миров. Особые мои надежды были связаны с панджебскими эротическими статуэтками, отличным пособием во всех видах секса, включая сто двадцать три способа совокупления в полной невесомости; вдобавок их отлили из превосходного серебра с незаурядным художественным талантом.
Панджеб был моей последней остановкой перед Мерфи и не очень приятной, если не касаться бизнеса. Он тоже не являлся Раем – хотя бы потому, что там начался пуританский период, когда юбка чуть выше щиколотки мнится смертным грехом. Такими болезнями страдают время от времени все миры – и старые, и молодые, но они не столь опасны, как принято думать. В конце концов, когда люди благодаря клеточной регенерации живут тысячи лет, им нужно какое-то разнообразие; так что вполне естественно, когда век оголтелого атеизма сменяется столетием торжества пуританской морали.
На моих торговых делах это сказалось весьма неплохо. До той поры, как Панджеб склонился к христианским добродетелям, его состоятельные граждане имели обыкновение украшать свои жилища фривольными серебряными изваяниями, которые, как говорилось выше, иллюстрировали все виды секса, не исключая таинств лесбийской любви. Теперь, в эпоху нравственного Ренессанса, им приходилось кромсать свои сокровища или отдавать в переплавку, хотя многие статуэтки отличались превосходной работой и были чем-то вроде семейных реликвий. Я дал этим жертвам воспрянувшей морали тройную цену серебряного лома и, скупив их раритеты на корню, забил ими средний трюм “Цирцеи”. По завершении сделки я, испытывая вполне законное довольство самим собой, отправился к дальним границам системы Панджеба с крейсерским ускорением в две сотых “же”, включил двигатель Ремсдена и перепрыгнул на тридцать световых лет, к Мерфи. Я уже предвкушал, как очереди оптовиков потянутся к моему прилавку, рассчитываясь за серебряные безделушки контейнерами рения, золота и платины.
Но реальность была гораздо печальней и никак не совпадающей с моими мечтаниями. С Мерфи случилась беда – несчастье, описанное учеными Старой Земли еще в двадцатом веке, задолго до моего рождения, и, насколько мне известно, не происходившее ни разу в человеческой Галактике за все двадцать с лишним тысячелетий.
На Мерфи пала комета.
Думаю, не стоит винить мерфийцев в том, что они были совершенно не подготовлены к такому эпохальному событию. Если б среди них нашлась пара квалифицированных астрономов с оптическими телескопами, они сумели бы заметить приближение кометы и как-то предотвратить бедствие, но визуальная астрономия мало популярна в нашу эпоху. Кому интересно созерцать планеты, астероиды и прочие мелкие небесные тела? Звезды – иное дело! Но если вы интересуетесь звездами и имеете толстый кошелек, то покупайте космический корабль вроде моей “Цирцеи” и отправляйтесь странствовать по Галактике. Tempora mutantur et nos mutamur in illis! Времена меняются, и мы меняемся в них – так, кажется, говорили латиняне?
Что касается Мерфи, то это был слишком молодой мир, еще не созревший для проектирования колониальных транспортов и лайнеров дальней разведки. Если бы у мерфийцев имелась солидная практика исследований собственной звездной системы, они могли бы отправить корабль-робот, который состыковался бы с кометой и разнес ее в клочья термоядерными зарядами. Но такой практики у них не было. Их светило, небольшая алая звезда класса К, имеет пару спутников кроме Мерфи:
Энгус, подобный Меркурию, но еще более жаркий и раскаленный, и Маэв, похожий на Марс, но опять- таки более холодный и безжизненный. Согласитесь, что у мерфийцев было ровно столько же причин посещать эти небесные тела, как у меня самого. А я не трачу время даром, разглядывая необитаемые планеты. Мерфийский флот – если эти жалкие лоханки можно было назвать флотом – состоял из нескольких десятков катеров и барж на ионной тяге. Их использовали для обслуживания орбитальных энергетических станций с солнечными батареями, для запуска спутников телевизионно-коммуникационной сети и для полетов к останкам колониального корабля, некогда доставившего на Мерфи колонистов с Бруннершабна – или с Преобразования, как теперь именуют этот мир. Колониальный корабль был, как водится, разобран, и из его отсеков смонтировали на орбите три завода; все они занимались литьем в невесомости и выращиванием кристаллов для компьютеров и андроидных мозгов. Так что, сами понимаете, отбиться мерфийцам было нечем. Но это их не слишком беспокоило – чуть ли не до самого момента столкновения казалось, что комета пройдет мимо и все ограничится красочным небесным зрелищем да двухметровой приливной волной. Ведь космос так велик, а планеты – так малы! Однако снаряд угодил в самое яблочко, а если говорить точнее – в мелкий прибрежный залив к западу от единственного мерфийского континента. Последствия?.. Разрушительное цунами, землетрясения, извержения пробудившихся вулканов плюс облако водяного пара, скрывшее солнце на целый год. Что было дальше?.. Мрачная история упадка цивилизации, гибели, дикости, голода и вынужденного каннибализма… Сохранилось считанное число энергетических станций (в основном на солнечных элементах) – капля в море для миллионов людей, охваченных паникой и совершенно не приспособленных к тяготам примитивной жизни. На протяжении многих веков они не сталкивались с болью, страданием и борьбой за выживание, и теперь их деградация была стремительной и ужасной. В благополучные времена у них имелся то ли Парламент, то ли Сенат, рухнувший в первые дни катастрофы – как я подозреваю, под грузом свалившейся на него ответственности. Не стану винить местных правителей. В конце концов, чем они занимались последние четыреста лет? Распределением пособий, выдачей сертификатов на продолжение рода, руководством кое-какими службами – полицией, судами да налоговым департаментом… Разве могли они помочь толпам лишенных крова, отчаявшихся, оголодавших граждан? И эти граждане вскоре сообразили, что выживут из них немногие. Всем остальным была уготована малоприятная судьба: кого поджарили на костре, а кого растерзали в клочья и пожрали без всяких кулинарных изысков.
Спустя какое-то время нравы смягчились, и среди катастрофически уменьшившегося населения воцарился относительный порядок. Не буду кривить душой – главная заслуга в том принадлежала адептам Арконата, религиозной секты, не слишком популярной в эпоху процветания и изобилия. Можно говорить что угодно об их теологической доктрине, но уж выдержкой их Создатель не обделил! Веками они сносили насмешки своих молодых сограждан, а это, как вы понимаете, способствует самодисциплине, сознанию избранности и сплоченности. Пожалуй, сплоченность была их главным козырем, присущим всякой небольшой группе, где все друг друга знают, друг другу доверяют и повинуются вышестоящим без споров и раздоров. К тому же их поддерживали вера, отличное знание священных текстов и своеобразная концепция Апокалипсиса, утверждавшая, что Вседержитель может частично воздать за грехи людские еще до наступления Страшного Суда. Словом, сторонники Святого Арконата были гораздо меньше деморализованы, чем остальное население, – и стоит ли удивляться, что Бог отдал им власть над планетой? Это явилось лишь актом Божественной справедливости, и только!
Во всяком случае, именно так заявил аркон Жоффрей в процессе наших коммерческих переговоров, столь же бесплодных, как опаленные солнцем равнины Энгуса. Мы с Жоффреем встречались в его кабинете-келье, располагавшемся в недрах Святой Базилики – мрачного кирпичного здания о трех этажах, напоминавшего формой незабвенный Пентагон. Я опускался с небес на катере “Цирцеи”, а достойный и почтенный аркон (именно таким был его полный титул) выныривал из каких-то закоулков Святейшей Канцелярии. В его келью меня провожали двое молодых послушников в штатском, но под их грубыми серыми хламидами явственно топорщились рукояти нейрохлыстов. Их оловянные взгляды говорили лишь об одном: они сожалеют, что старый греховодник Френч на целых полвека разминулся с убийственной кометой.
Такой способ контактов с местным населением для меня совсем нехарактерен. Спейстрейдера, космического торговца, всюду встречают с уважением, с радостью или хотя бы с надеждой на выгодную сделку. Обычно я покидаю “Цирцею” на орбите на два-три месяца, абонирую президентский номер в лучшем местном отеле, нанимаю пяток агентов, хорошенькую секретаршу и, если необходимо, телохранителей; затем начинается организация всевозможных шоу, торгов и аукционов – параллельно с заслуженным отдыхом. Но на Мерфи вся эта привычная программа провалилась в Черную Дыру. Какие там отели, какие агенты и секретарши?.. Здесь вся торговля и все сношения с межзвездными странниками были монополизированы Арконатом – столь же прочно, как все иные виды деятельности, начиная со стирки пеленок и кончая пением святых хоралов. Что поделаешь, теократический тоталитарный режим… Никаких
