Приезжать в непризнанную республику, где клановый режим со стрельбой отменяет выборы, свергает и держит под арестом законно выбранного президента, разгоняет митинги, перекрывает границы, сажает и избивает оппозиционеров и вообще всеми способами пытается удержаться у власти — приезжать в такую республику, не имея аккредитации, но зато с уголовным делом по экстремизму за плечами — те еще ощущения, надо заметить.
В этот раз официальный Цхинвал границы не перекрывает. Но зато теперь для работы в республике требуется аккредитация. Это я узнают на таможне, еще на российской стороне, где почему-то долго мурыжат мой паспорт, проверяя и просвечивая его со всех сторон и интересуясь, в каких именно странах я бывал. Называю первые пришедшие в голову — США, Косово, Египет…Не самый удачный набор в данной ситуации, пожалуй.
— Что-то нет так? — спрашиваю.
— Да нет, все в порядке, — козыряет лейтенант и отдает паспорт. Напротив окошка предупреждение: в Грузии свирепствует чума свиней.
Если для въезда в страну, где проходят свободные выборы, журналисту нужна аккредитация, то лично для меня это говорит уже о многом. Аккредитации у меня, естественно, нет. Мне это даже в г олову не приходило. Никакой аккредитации у меня не спрашивали даже на выборах в Косово — не самой правовой страны в мире. Приходи и работай себе на здоровье. Фотографируй что хочешь, заходи, куда хочешь и разговаривай, с кем хочешь. Полиция не препятствовала, на границе о разрешении никто не заикался, бейджиков никакой представитель власти от меня не требовал.
Таможня работает в полную силу. Все четыре КПП открыты и направлены на пропуск граждан, прибывающих в Южную Осетию. Граждане прибывают на автобусах, организованными колоннами. На лобовые стекла прикреплены таблички: 'Выборы'. Пропускают их, насколько я могу судить, по спискам. Проверка всего автобуса в среднем занимает меньше времени, чем проверка одного неаккредитованного журналиста. ЦИК учел ошибки декабрьского голосования и глупостей вроде избирательных участков во Владикавказе, где проживает значительная, если не большая часть населения ЮО, и где эта часть населения голосует как хочет, а совсем не так, как надо — больше не допускает. По городу ходят упорные слухи, что этим людям платят. Якобы тысячу рублей за голос. Но кто покупает голоса — на эти вопросы не отвечают. Впрочем, МВД Южной Осетии эту информацию опровергает. Кто бы сомневался.
Погранконтроль перед Рокским тоннелем, впрочем, в этот раз также достаточно формален. Сам тоннель, который ремонтируют уже три года, ничуть не изменился. В щелях с потолка сосульки, перед выездом — буруны наледи на дорогах. Как здесь еще проходят легковушки, не понятно.
Рокский тоннель — место знаковое. Он очерчивает не просто границу между странами. Он очерчивает границу между мирами.
Граница эта очень отчетлива. Переключение тумблера происходит мгновенно. И ощущается практически на физиологическом уровне.
С одной стороны — какое-никакое, но государство. С правилами движения, необходимостью пристегиваться в машине, невозможностью выезда на встречную полосу. Распечатанное на принтере объявление на таможне: 'подарки не предлагать!' Обращение представителей власти на 'вы' и по имени- отчеству. Люди в форме отдают честь и представляются. Погранконтроль. Досмотр машин. Ощущение, что хоть все работает и не так, как надо, но по крайней мере работает — какие-то там шестеренки в глубинах государственных механизмов все же крутятся и что-то там двигают.
При этом общество практически полностью автомизировано.
С другой стороны — … С другой стороны нет даже правил дорожного движения. Не то что таможни.
Въехал в горы — отстегивай ремень, педаль в пол и в тоннеле обязательно выключи фары. Здесь так принято. Здесь нет государства. Как некий институт управления страной оно в Южной Осетии отсутствует полностью.
Но — сильные, веками устоявшиеся традиции кавказского общежития.
Все действует только на уровне личных отношений и общепринятых норм поведения. И только эти нормы не дают безвластной республике погрузится в окончательный хаос.
Два мира, две системы, противоположных друг другу диаметрально.
Ноги — голова. Верх — низ. Позитив — негатив.
Что где, лично я судить не берусь.
Вообще, такие поездки дают четкое понимание местоположения твоей страны на мировой шкале. И, как после возвращения из Европы с неизменной тоской и болью осознаешь криворукость своей Родины, так и после возвращения из таких вот анклавов понимаешь, что потеряно еще далеко не все. Это, пусть и на короткое время, но возвращает-таки щенячью веру в человечество.
Именно на Транскаме впервые и приходит мысль о том, что главная цель этих выборов — показуха перед международными наблюдателями, которых в этот раз приехало просто поразительно много, около пятидесяти человек. Главной особенностью этой магистрали всегда было абсолютно наплевательское отношение обеих государств к смертности своих граждан на дороге. Никаких отбойников здесь не было отродясь. Венки и памятники на каждом шагу. Разбитые машины — разбитые только что — также. В прошлый приезд перед нами на повороте в обрыв улетела 'девятка'. Водитель погиб. В этот, на том же самом месте, разбитая 'Волга'.
Оба государства с готовностью предоставляли своим гражданам реализовать стремление к суициду в полной мере. Заботится о безопасности движения — либеральная глупость.
Сейчас же большинство опасных участков огорожено бетонными тумбами. В одном месте даже установлен забор. Сошедшие за пару дней до выборов лавины пробиты в авральном порядке. На одном из поворотов замечаю — глазам поверить невозможно! — переносную камеру-радар. А на южной стороне, когда выпал снег и перевалы покрылись льдом, серпантин над обрывами даже посыпали гранитной крошкой!
Просто невероятно.
Несмотря на отсутствие государственных институтов, силовые структуры в республике все же имеются. Само собой, их основная задача — отнюдь не обеспечение безопасности граждан. Как и в России, у МВД ЮО главная работа — ограждать власть от рассерженного народонаселения. А в отсутствие государства силовая составляющая клановой власти действует по-детски прямолинейно и без затей.
Это мне внятно и доходчиво объяснил еще полгода назад один очень агрессивный полковник с пулеметом и гопническим лексиконом.
— Э, Бабченко, ты что, совсем дурак, — рассказывал мне в прошлый раз один полковник свое видение мира. — Тебя там встретят и все тебе объяснят — как писать, зачем писать. Про дома пиши, про горы пиши. Но в политику не лезь, понял?
Потом он долго звонил начальству, диктовал мои паспортные данные и домашний адрес, консультировался и в конце-концов вернул документы, еще раз предупредив не лазить в политику.
Полковника я не послушался и в политику слазил. И написал не про дома и горы, а как есть. Про аресты оппозиции, про избиения активистов, про левые уголовные дела, про разгон и кражу — в прямом смысле этого слова — оппозиционной партии партией провластной, про попытки Эдуарда Кокойты переделать Конституцию под себя, про то, кто и как приводил его к власти и много чего еще интересного.
После чего у всех проезжавших журналистов полковник на этом блоке интересовался — нет ли среди них Бабченко.
Статью обсудить хотел, наверное.
Но в этот раз везет. Нигде не задерживают, автоматом в живот не тыкают, голову оторвать больше не
