Мелуа отозвались о дамбе еще более решительно:
«Не можем мы, экологи, пройти мимо этого сооружения спокойно. Вот уж поистине памятник заложен в застойные годы! Памятник, символизирующий беззаконие и безответственность при принятии важнейших эколого-экономических проектов».
Зная Александра Леонидовича, человека умного и достаточно осторожного, я могу себе представить, что его постарались «приобщить» к «перестройке». Зачем? Почему вдруг именно в это время разразились невиданные экологические страсти, выплеснувшиеся на страницы многотиражных изданий, на радио, на экраны телевидения?
Казалось бы, ответ прост: восторжествовала гласность, свобода мысли и высказываний. Но вот ведь штука: раздувающим экологическую истерию, как это ни странно, в государственных СМРАП было предоставлено особенно много места и времени. Практически не проводилась разъяснительная работа, не объясняли толком, как и почему принимали те или иные решения. Торжествовала демагогия и политэкология в самом худшем виде.
Но как только буржуазная революция окончательно победила, вдруг разом вся эта экологическая «чернуха» исчезла. Словно наконец-то повсюду восторжествовали идеи охраны природы. И только политизированные группы и даже партии все еще продолжали высказывать какие-то критические замечания в адрес... не капиталистической плутократии, а лишь «отдельных недостатков» или под лозунгами еще больше предоставлять в частную собственность национальные богатства.
Впрочем, вернемся к проблеме дамбы в Финском заливе. Ее противники рассуждали примерно так, как писали А.Л. Яншин и А.И. Мелуа: надо было привлечь к обсуждению проекта дамбы «широкие массы общественности, самых различных по профилю специалистов. Народ не ошибся бы, сопоставив их точки зрения. Увы, городить дамбу начали после решений, принятых в узком кругу».
Мягко говоря, весьма странное суждение. Подобные решения, как известно, подготавливают и представляют на экспертизу группы специалистов разных профессий и нескольких организаций. Если их выводы будут обсуждать широкие массы неспециалистов, все будет зависеть от того, как эти массы обработать, какую информацию и в каком виде им предоставлять.
Можно давать слово сторонникам и противникам проекта, но это не даст ничего хорошего. Победит та сторона, которая будет более умело возбуждать эмоции граждан, ибо в детали проекта они не смогут вникнуть. Споры могут продолжаться сколь угодно долго без ощутимых результатов. Ведь в конечном счете приходится давать прогнозы на будущее, а они изначально неопределенные.
Кстати, 16 июля 1976 года вышло постановление Совмина СССР «О мерах по усилению охраны от загрязнения бассейна Балтийского моря». Там говорилось, что Ленинград должен прекратить сброс неочищенных вод в Неву и Финский залив к 1985 году. Очистные сооружения стали сооружать раньше дамбы. Первые из них были введены в 1979 году. Окончание Юго-Западной станции перенесли на 1992 год.
Но вот грянула перестройка. Теперь уже стало не до очистных сооружений. Дамба уже была почти готова, как против нее восстала «общественность». Стали раздаваться призывы уничтожить дамбу! Это ли не полное затмение умов?
Вроде бы, разумным было другое предложение 1990 года: приостановить строительство дамбы и срочно провести вневедомственную экологическую экспертизу последствий ее возведения. Странно только, что, написав об этом, А.Л. Яншин и
А.И. Мелуа не учли тот факт, что любые выводы комиссии, да еще сделанные срочно, будут вероятностными, а вовсе не достоверными и однозначными. Споры ученых могут продолжаться сколь угодно долго, порой длятся десятилетиями, а инженерные решения приходится принимать в строго ограниченные сроки.
Но самое главное, общественное возмущение в связи с возведением ленинградской дамбы было организовано уже тогда, когда ее строительство близилось к завершению, в перестройку, когда началось повсеместное и постоянно охаивание всего советского. Шла массированная психологическая атака на граждан с целью подготовки к отказу от социализма, внедрению капитализма. Немногие тогда сознавали, что в результате подрываются и духовные, и экономические, и экологические основы нашего общества.
Великое деяние человека — стереть с лица Земли море!
Впрочем, Арал не вполне корректно называть морем. Принято считать таковым часть Мирового океана, образующего единый глобальный водный бассейн. Аральское море обособлено и является поэтому, строго говоря, бессточным озером. Именно это и сделало его уязвимым. Достаточно было сократить его водное питание, как водоем стал быстро чахнуть.
Правда, существует мнение, что виновата в этом сама мать-природа, естественные климатические изменения. Они могли быть вызваны отклонением влагоносных воздушных масс к северу в связи с глобальной циркуляцией атмосферы. По крайней мере так прежде объясняли постепенное иссушение Средней Азии. Но в те годы не учитывалось то, что опустынивание обширных территорий, вызванное деятельностью человека, уже само по себе формирует засушливый климат.
Для того чтобы наглядно и на основе фактов представить себе динамику событий, происходивших в районе Аральского моря и бассейна питающих его рек событий, лучше всего отставить рассуждения, а взглянуть на систему графиков (по германским источникам), показывающих изменения природных и техногенных процессов в Приаральском регионе.
Площадь орошаемых земель быстро увеличивалась начиная с 1925 года (не считая военное время). Тем не менее акватория Арала до 1960 года не уменьшалась. Ее некоторое увеличение в период 1950— 1960-х годов можно объяснить общим увеличением притока воды в море, вызванным как временным увлажнением климата, так и постоянством количества орошаемых территорий в военное время.
Судя по графикам, оптимальная площадь орошения в регионе была превзойдена после 1960 года (4 —4,5 млн га). Ее стабилизация и некоторое уменьшение после 1990 года показывает не только серьезное изменение социально-политической обстановки, но и достижение того предела эксплуатации природных вод и почв, после которого начинается эрозия земель и опустынивание. Надо добавить: если не произойдет существенных изменений в системе сельского хозяйства и использовании природных ресурсов, прежде всего водных.
Но почему же эта невольная стабилизация площади орошаемых земель не привела хотя бы к уменьшению скорости высыхания Аральского моря? Сначала, правда, скорость все-таки немного уменьшилась, но затем началось еще более резкое падение. Почему?
Возможно, сказались особенности рельефа дна мелководного моря. Но это вряд ли главная причина. Более существенно должен сказываться уже упомянутый нами эффект саморазвития пустынь. Кроме того, возможно, при уменьшении площади орошения воду стали использовать не менее расточительно. Вдобавок ко всему сказывается оскудение водоносных горизонтов, питающих Арал. (Аналогичным образом в России снижение промышленного производства на 60% не привело к улучшению экологической ситуации в стране.)
Что же можно ожидать в ближайшем будущем? Судя по графикам — ничего хорошего. Об этом свидетельствует, в частности показатель роста населения и характерный крест, образовавшийся от пересечения этой линии с той, которая показывает начавшееся сокращение площади орошаемых земель.
Всегда остается надежда на счастливый случай. Скажем, увеличится общая увлажненность в бассейне Арала благодаря увеличению количества осадков или стока талых вод с горных ледников. Хотя, увы, ждать такой милости от природы вряд ли разумно.
Причины колебаний увлажненности тех или иных регионов и связанных с ними изменений уровня бессточных водоемов, таких, как Аральское или Каспийское моря, во многом остаются загадочными. Могут сказываться глобальные перестройки атмосферной циркуляции (сами по себе непонятные).
Однако в любом случае за последнее столетие решающее значение имеет техническая деятельность человека (техногенез). Именно она оказывает наиболее значительное воздействие на климат. Локальные изменения в одном регионе сказываются на других, порой достаточно отдаленных от него. Так, в результате «вымирания» Аральского моря постоянно растут температуры воздуха в приземном слое далеко
