владений»41. Жители Лондона оказали ему радушный прием как старому фавориту и посреднику между двумя партиями.
К сожалению, недовольство не заставило себя долго ждать. Бароны запретили продавать иностранцам шерсть. Ненависть последних оказалось настолько сильной, что средь бела дня в Лондоне начались убийства и против преступников никто не поднял и пальца. Вышеупомянутый легат Рустанд ушел из монастыря и отказался от своей пребенды с собора Св. Павла. Вскоре итальянский священник прибыл с письмом от Папы, назначавшим его каноником на освободившееся место. Он был посвящен в сан 27 февраля 1259 года. Однажды, когда он вышел из церкви с двумя своими компаньонами, трое молодых людей темного происхождения подкараулили его и убили около двери церкви, а затем догнали и убили его попутчиков42. Юстициарий навлек на себя позор из-за своего жесткого судопроизводства. Он нарушал права шерифов Лондона. Мальчик из Данстебла украл 60 марок в Сент-Олбанском аббатстве и отнес их человеку, жившему в его городе, который оставил город и приобрел пожизненную ренту в другом месте. Но преступление было раскрыто, и его арестовали как подозреваемого. Он ухитрился бежать из заключения и покинул Англию. Услышав об этом, юстициарий послал распоряжение, чтобы этого человека задержали, как только он прибудет в Европу. Из Бедфорда он послал повестку, чтобы Данстеблский монастырь предоставил ему обвинение, но монахи не могли этого сделать, поскольку обвиняемый исчез. Затем они сослались на привилегии и сказали, что не будут покидать свой город. Тогда юстициарий послал вторую повестку, а когда и она осталась без внимания, передал все их имущество в руки короля, и братьям пришлось ехать к нему в Хантингдон, лишь тогда он освободил их за штраф в 10 марок43. Когда юстициарий и его судьи были в Варе в Хартфордшире, они потребовали, чтобы люди из Сент-Олбанса передали им свои дела для рассмотрения, но аббат был против такого нарушения свобод и традиций его церкви. Юстициарий ездил из графства в графство в сопровождении искусных судей, которые поклялись вершить правосудие одинаково беспристрастно ко всем, без послаблений отдельным лицам и без взяток. Они рассматривали все дела, которые передавали им четыре рыцаря от каждого графства, исправили много старых нарушений и не делали уступок никому, каким бы важным лицом ни был обвиняемый, и никто не мог заставить их сойти с пути правосудия мольбами или обещаниями44.
В довершение к другим неприятностям пропал урожай 1259 года, так же как и в прошлом году. Пшеница подавала в начале года такие надежды, что в случай урожая ее хватило бы на два года. Но лето было очень сухим, а осень такой мокрой, что урожай не оправдал ожиданий. Кроме того, на страну также обрушилась чума, которая унесла даже епископа Лондонского45.
Но самая большая опасность лежала в тенденции баронов к разобщению. Некоторые из них попали под влияние королевы и принца Эдуарда и перешли на сторону короля, отколовшись от своей партии, и пренебрегли клятвой соблюдать постановления, которую они дали на Святом Писании46. Смертельная опасность заключалась в том факте, что лидер нации, поднявшейся против иностранцев, сам был иностранцем и держал Винчестер, один из ключевых постов страны47. Симон провел во Франции большую часть этого года по государственным и личным делам, это вызвало разочарование баронов и народа48. Тем не менее он присутствовал на весеннем парламенте 1259 года и рассказал об истинном положении союза с Францией. 10 марта его имя появилось среди тех пятерых послов, которые были назначены для переговоров с Францией49. 1 апреля они отправились в поездку, взяв собой верительные грамоты, так же как и инструкции относительно всех требований по поводу Нормандии50. Прежде чем Симон покинул Англию, у него произошла стычка с графом Глостера. Хронист не указывает точной причины, но Симон в гневе воскликнул: «Я не собираюсь иметь ничего общего с ненадежными вероломными людьми. Мы все объединены клятвой довести до конца наши планы, которые мы обсуждали. Что же касается вас, мой дорогой лорд Глостер, чем выше ваша позиция, тем больше лежит на вас ответственности за то, чтобы претворить в жизнь эти здравые статуты». Вскоре Симон покинул Англию и отправился во Францию. Встревожившись, другие бароны стали давить на Глостера, чтобы тот позвал его назад, и тогда граф немедленно предпринял шаги, чтобы Провизии были воплощены в жизнь на его землях51. Общественное мнение было на стороне Лестера, и в адрес Глостера были сделаны смелые заявления, звучавшие в песне, сложенной в те дни:
О, лорд Глостера, выполни же теперь свою задачу.
В тебе много лжи, но если ты не сможешь
Закончить работу, о которой просит тебя страна.
Со смелостью и отвагой торжествуют люди,
Если дела Англии взращены такой сильной рукой
И корабль государства вернется домой в безопасную бухту.
Если ты лишишь нас своей помощи и причинишь нам вред.
Знай — противно это Господу, и пусть тогда будет проклята
твоя судьба52.
В октябре 1259 года рыцарство в целом было так недовольно продвижением реформ, что оно послало протест принцу Эдуарду, в котором утверждалось, что стороны ищут только удовлетворение своих собственных выгод и ничего не делают для пользы королевства. Если ситуация в скором времени не улучшится, они будут искать способы ее исправления своими средствами. Эдуард ответил, что намерен сдержать свою клятву, которую дал в Оксфорде, хотя и против своей воли. Но он будет поддерживать их протест. Поскольку бароны предпочитали удержать инициативу в своих руках, они выпустили новый вариант Провизий, известных как Вестминстерские провизии. Главным образом они рассматривали детали феодальной службы и заботились о том, чтобы определить и ограничить власть феодалов. Например, феодальный сеньер не мог впредь разбирать жалобы своих собственных держателей, но все подобные дела надлежало передавать королевскому двору. Феодальная служба должна была оплачиваться в соответствии с обычаями времен бретонской экспедиция Генриха III 1230 года. Судьи должны были честно рассматривать заявления истцов, а не налагать чрезмерные штрафы. Графы и бароны, епископы и аббатыбыли освобождены от судебных разбирательств на местах, за исключением того района, где они действительно жили. Четыре рыцаря в каждом графстве должны были следить за шерифами. Два уважаемых человека или члена совета были обязаны наблюдать за работой судов в Лондоне, чтобы убедиться, что там устанавливается правосудие. Никто не мог прийти в парламент вооруженным, верхом на лошади или с вооруженной свитой. Когда король находился за границей, некоторые представители совета обязательно должны были сопровождать его, а другие оставались вместе с юстициарием53. Специальные судьи были разосланы по стране, чтобы слушать дела и исправлять все нарушения за последние семь лет, которые либо еще не были исправлены, или были улажены только частично. Каждый шериф должен был проследить за тем, чтобы избрать 12 подходящих человек в помощь судьям, если нужно было провести расследование54. Учитывая, что эти ограничения феодальной власти исходили от феодальных магнатов, они были составлены в возвышенном тоне. Но вновь бароны забыли, что:
«Не смыть всем водам яростного моря
Святой елей с монаршего чела.
И не страшны тому людские козни,
Кого Господь наместником поставил»55.
Ссора между Глостером и Лестером вновь разгорелась в Европе, куда представители обеих семей отправились в этом году вместе с многочисленными посольствами для заключения окончательного мира с Людовиком IX. Последний настаивал на том, что все требования должны быть сняты не только Генрихом III, но и всеми возможными претендентами, среди которых была и Элеанора. А она была не склонна упускать любые возможные права своего сына и убедила мужа в своей правоте. Таким образом, жаркая борьба разгорелась между Лестером и Глостером, которые рассматривали их (короля и королеву) как хваткую парочку56. Они чуть не побили друг друга, но их разняли друзья, подталкиваемые насмешками французов57. На рассмотрение было выдвинуто несколько требований. Среди предъявленных претензий было давнее требование Англии на все ее прежние владения во Франции, включая Нормандию, которые Людовик IX лично был склонен рассматривать как справедливые58. Кроме того, Генрих III требовал вернуть
