И тут Андрей окончательно пришел в себя.
— Маруся, — прошептал он побелевшими губами. — Доктор… моя дочь… Маруся… где она?
— Всему свое время. — Голос доктора звучал все так же благодушно, но Андрея это благодушие обмануть не могло. — Для начала вам нужно поправиться. Экий вы, батенька, вспыльчивый. Вырвали с мясом иголку… Придется вас теперь, извините, колоть еще раз, в другую руку. А что ж вы хотели? В musculus gluteus такое лекарство, знаете ли, не колют…
Он потянулся за свисающим катетером, но Гумилев перехватил его запястье.
— Доктор, — сказал он свистящим шепотом, — я не больной и не сумасшедший, чтобы так со мной разговаривать. Скажите мне правду: что с моей дочерью?
Доктор Белоусов вздохнул. Аккуратно высвободил руку.
— Мне очень неприятно об этом говорить, Андрей Львович… Спасательная операция продолжалась три дня. Наши летчики… они не щадили себя.
— Что с моей дочерью? — повторил Гумилев.
— Ее не нашли, Андрей Львович. Поверьте, мне очень жаль.
Глава 1. Террорист номер один
С террасы на вершине известнякового утеса был виден сверкающий в лучах утреннего солнца темно- синий океан и казавшаяся игрушечной белая яхта, стоявшая на якоре в двух милях от острова. Яхта, носившая имя «Нефритовый Лис», принадлежала господину Мао, главе могущественного финансового консорциума со штаб-квартирой в Сингапуре. Остров тоже был собственностью господина Мао, хотя официально считался территорией Малайзии. Доля истины, впрочем, в этом присутствовала: если бы гипотетические злоумышленники решились покуситься на собственность господина Мао, их остановили бы катера малайзийской береговой охраны. Командующий ВМФ Малайзии состоял на содержании у консорциума господина Мао — это было гораздо выгоднее, чем оплачивать многочисленную армию частных охранников. Господин Мао входил в десятку самых богатых людей мира, но это не значило, что он не умеет считать деньги. Скорее наоборот.
— Наш друг задерживается, — заметил господин Мао, сделав крошечный глоток зеленого чая. — Надеюсь, у него есть веские основания для того, чтобы заставлять нас ждать.
— Пунктуальный араб — это нонсенс, — весело отозвался Чен. Он пил кокосовое молоко с колотым льдом, великолепно утолявшее жажду в такую жару. — Если он появится здесь до вечера, я очень удивлюсь.
Сам он прибыл на остров на рыбацкой лодке, заплатив ее хозяину пятьдесят долларов. Братство Небесного Огня могло позволить себе любые расходы, но Чен любил такие экспромты, напоминавшие ему дни бурной юности. К тому же ему хотелось немного подразнить господина Мао.
Третий участник беседы, высокий сухопарый немец Лотар Эйзентрегер, воспользовался маленькой субмариной — излюбленным транспортным средством Четвертого Рейха. В последние дни войны гросс- адмирал Карл Дениц приложил огромные усилия, чтобы спасти хотя бы часть подводного флота Германии. В результате почти полсотни подводных лодок бесследно растворились в туманах мирового океана — они-то и стали тем фундаментом, на котором вырос впоследствии Четвертый Рейх.
Сейчас Эйзентрегер, облаченный в легкий белый костюм, крутил в руках высокий бокал с холодной минеральной водой. Кислое выражение лица немца красноречиво свидетельствовало о том, что он предпочел бы что-нибудь покрепче, но час был ранний, и организовывавший встречу господин Мао не предложил гостям даже пива — только безалкогольные напитки.
— Скажу без обиняков, — проворчал немец, — я не вижу причин обращаться к кому-то за помощью. Особенно к человеку.
— Наши организации достаточно влиятельны, спору нет, — улыбнулся Чен. — Однако задача, которую мы перед собой ставим, чересчур сложна. Арабский мир — муравейник, который очень легко разворошить, но нам нужен кто-то, кто разбирается в тонкостях восточной политики. Кто подходит на эту роль лучше нашего друга? В конце концов, он родственник королевской семьи, глава могущественного клана…
— Не глава, — поправил господин Мао. — С тех пор как наш друг вынужден скрываться, делами клана заправляет его дядя, Салех. Мы могли бы обратиться к нему…
— И Салех отправил бы нас к Усаме, — возразил Чен. — Потому что подобными делами в семье бен Ладенов занимается именно он.
Чен откинулся на спинку плетеного кресла и с наслаждением отхлебнул кокосового молока. Над террасой был натянут тент, защищавший гостей от тропического солнца. На золотистом от солнечных лучей полотне, как на экране, вырисовывались резные контуры пальмовых листьев, колыхавшихся в ритме легкого океанского бриза. Чен залюбовался этой картиной, напоминавшей ему театр теней. Отец Чена был хозяином такого театра — маленького павильона, где на ширме оживали герои далекого прошлого, чудовища и волшебники, фениксы и драконы. Никто, кроме китайцев, не способен оценить завораживающую красоту теневого мира. Только китаец понимает, что тень, которую отбрасывает человек, может быть не менее опасна, чем он сам.
Тень, которую отбрасывал Усама бен Ладен, была чернее нефти и холоднее льда.
Братство Небесного Огня уже вело с ним общие дела. В 2001 году, когда боевики Братства, выполняя заказ группы международных финансистов, уничтожили башни-близнецы на Манхэттене, Усама согласился взять на себя ответственность за эту акцию. Согласился, разумеется, не просто так, а в обмен на несколько номерных счетов в банках Люксембурга и Ливана. Благодаря этому авторитет бен Ладена в арабском мире вырос до небес, но американцы, поверившие в подброшенную им дезинформацию, принялись выслеживать Усаму с утроенной энергией. Им почти удалось настичь его в пещерном городе Тора-Бора, но бен Ладен неожиданно вывернулся прямо у них из рук — причем хваленый американский спецназ понес большие потери, о которых в прессе, разумеется, не сообщалось. После событий в Тора-Бора Усама окончательно превратился в легендарную личность — даже люди Братства Небесного Огня не знали, где он скрывается.
Однако год назад Усама сам дал знать о себе. То ли ему наскучило прятаться и вести жизнь мирного обывателя, то ли до него дошли слухи о тайных приготовлениях, которые вели Братство и Четвертый Рейх. Так или иначе, однажды к Чену пришел человек и произнес слова, служившие паролем для связи с бен Ладеном.
— Шейх знает о Миннеаполисе, — сказал человек. — Ему известно и о том, что вы собираетесь сделать в Москве. Шейх просил передать вам, что он уважает вас и ваши дела и готов помочь, если вам понадобится его помощь.
Визит посланника бен Ладена скорее насторожил, чем обрадовал Чена. Операции в Штатах и России готовились в обстановке строжайшей секретности, и Усама никак не мог узнать о них — никак, если только не предположить, что кто-то из людей Братства, посвященных в тайну, работает еще и на «Аль- Каиду».
Чен ничего не имел против «Аль-Каиды», так же как и против «Хезболлах», Ирландской республиканской армии и десятка других террористических организаций. Братство Небесного Огня одинаково успешно работало с суннитами, шиитами, католиками, протестантами и индуистами — религиозные различия никогда не волновали лидеров Братства. Но иметь в своих рядах двойных агентов было недопустимо. Со времен своего возникновения Братство свято соблюдало принцип чистоты рядов. Предателя необходимо было вычислить и уничтожить.
Чен настоял на проведении тотальной проверки всех посвященных — благо, их было совсем мало. Сам он, естественно, тоже прошел проверку, включая допрос на полиграфе и крайне неприятную процедуру под названием «мозголомка» — беседу с двумя мастерами нейролингвистического программирования, совмещенную с инъекцией пентотала натрия. Обмануть мозголомов было невозможно, и когда выяснилось, что все, кто знал о готовящихся акциях, чисты, Чен испытал облегчение, смешанное с досадой. Значит,
