— Не понимаю, как вы можете веселиться, если он убил одно из ваших любимых растений.
— Пальма проявила великолепные способности. Гениальные. Подумай об этом. Сначала она пожелтела, затем сбросила листья, а когда это не сработало, начала умирать. Ха! Даже я недооценил ее. Она много работала, чтобы человек все больше впадал в ярость. Когда не помогал один способ, она пробовала другой, пока дело не дошло до радикального — смерти, она методично и последовательно доставала человека и в конце концов доконала. Растение пожертвовало жизнью, чтобы вылечить юношу. Оно вынудило его совершить убийство. Это поистине волшебство.
— Но откуда вы это знаете? То есть откуда вы знаете, что растение понимало, что делает?
— Я знаю это наверняка, но с виду это выглядит так. Я дал молодому человеку растение, которое чрезвычайно трудно погубить. Растение, которое благоденствует в самых ужасных условиях. Растение, хорошо известное своей способностью к адаптации. Разве ты не понимаешь? Ему надо было постараться, чтобы не выжить.
— Этот человек все еще приходит сюда стирать?
— Ну конечно. И теперь он выглядит счастливым. Приходит в прачечную под ручку с женщиной и улыбается.
— По-моему, он псих.
— Нет, это прекрасная история. История любви. Это растение воистину полюбило молодого человека.
Я попрощалась с Армандо, потому что не было никакой возможности слушать дальше историю растения, которое пожертвовало жизнью ради человека.
— Приходи, когда появятся корни! — прокричал он мне вслед.
Вернувшись на следующий вечер домой с работы, я пошла проверить отросток и выскочила из кухни в таком восторге, какого не испытывала с самого детства. Я просто не знала, что с собой делать, Я кружилась по студии, случайно опрокинула кротон, рассыпав землю на новый паркетный пол. Меня это больше не волновало. Огненный папоротник дал четыре длинных, нежных, белых корешка.
Денежное растение
Я взяла отросток с его новенькими корешками, сбрызнула его водой, завернула в пакетик из целлофана. Я бы отнесла его Армандо прямо сейчас, но в половине седьмого начиналась вечеринка в честь окончания съемок рекламного ролика для фирмы «Puma». Какое свинство, что вечеринка совпала с появлением корней. Уже то, что каждый божий день мне приходится встречаться с Джофом Каунсилом, было достаточно мерзко, так теперь надо тратить на него еще и вечер. Я решила отправиться на вечеринку, а потом быстренько смыться около половины восьмого и — прямиком в прачечную.
Я взглянула на кротон с обломанной верхушкой, и меня охватило чувство вины. Я вспомнила Эксли, и мысль о нем и его искренней любви к растениям заставила меня пересадить кротон в новый горшок. Поэтому вместо того, чтобы ждать Коди в служебной машине на улице у своего дома, я как раз в шесть пятнадцать насыпала свежую землю в новый горшок. К тому времени, когда я наконец была готова ехать, толстый слой земли покрывал меня с головы до ног. Переодеваться было слишком поздно, поэтому я потопала ногами, пытаясь по возможности отряхнуться, отчего она прилипла еще сильнее, и закрыла за собой дверь.
Наш консьерж Карлос знал, на мой взгляд, слишком много о моей жизни. Так много, что даже его вид был для меня оскорбителен. Я была уверена: он в курсе, что я никогда не выхожу из лифта с мужчиной. Фактически, он для меня ежедневное напоминание о моем одиночестве. Именно поэтому меня и не устраивало то обстоятельство, что у нас в доме есть консьерж. Перед ним невозможно было изображать счастливую жизнь. Даже для самой себя. Это хуже, чем чирей на заднице.
— Кто-то оставил это для вас сегодня, — произнес он, как только открылась дверь лифта.
Он передал мне белый конверт с коричневыми пятнами земли, как раз такими же, как и на мне.
Записка была короткой и гласила: «Не смогу быть на обеде в среду. Дэвид Эксли».
И больше ничего.
Там не было написано ничего типа: «А что вы делаете в четверг вечером?» Или вежливого: «Как насчет другого дня?» Или, по крайней мере: «Зайдите на рынок».
Тон записки был чисто деловым. Эксли был просто парнем с овощного рынка, который продал мне пару растений, и только.
Я посмотрела на Карлоса и изобразила на лице удивление, как будто только что получила заманчивое предложение, а не отказ от человека, который мне по-настоящему нравился. По кислому выражению его лица я поняла, что это его не обмануло. Для нас обоих было совершенно очевидно, что до конца своих дней я останусь одна. Я улыбнулась ему, что, кажется, его напугало, и вышла на улицу. Машина, которая должна была отвезти нас на вечеринку, ждала снаружи. Коди, попивая кофе, уже сидел на заднем сиденье с унылым видом. Я проскользнула внутрь и села рядом. Ногтями пальцев одной руки я пыталась выскрести грязь из-под ногтей другой, а потом потерла ногти о джинсы, чтобы отполировать неровные края. Водитель с видимым отвращением посмотрел на меня в зеркало заднего вида, словно говоря: «Не смей стряхивать свою грязь на мои новые кожаные сиденья».
Когда мы проехали половину пути, Коди наконец заговорил:
— Ты грязная.
— Знаю. Вытряхивала одно из моих растений. Пришлось пересаживать в другой горшок
— Почему было не сделать это позднее?
— Потому что. — Я приподняла кусочек целлофана — У меня корни.
Я помахала конвертиком у него перед носом, и он выхватил его у меня из рук
— Что это?
— Пожалуйста, не тряси и не задень обо что-нибудь. Это отросток огненного папоротника, и он не давал корешков несколько недель.
— Похоже на крошечный клубень
— Ты не знаешь, что такое крошечный клубень. — Я пыталась сохранить спокойствие.
— Ты и сама не знаешь — Он держал черенок в вытянутой руке, чтоб я не могла дотянуться.
— Это расширение подземной части корня. Как у картофеля.
— Ты, кажется, нервничаешь. Что-нибудь принимаешь в последнее время?
— Не твое дело.
— Ты виделась с этим парнем с овощного рынка?
— Да. Но это опять же не твое дело.
— Может, тебе йогой заняться. — Он наконец вернул мне отросток. — Расслабишься сильнее, чем от альпразолама.
— Я принимала ксанакс только один раз, сразу после развода. Стараюсь обходиться без лекарств.
Коди опять завел свою песню:
— Йога Нидра, йога сна. Пранаяма, контроль дыхания. Хатха-йога, мягкая йога гармонии организма.
— Ну, ты псих. Что это еще такое — йога сна?
