Беспощадная толерантность (сборник)
Уважаемые читатели!
В первом сборнике, подготовленном при содействии Фонда «Взаимодействие цивилизаций», мы рассмотрели весьма актуальную проблему эволюции терроризма. Теперь же, в книге, которую вы держите в руках, основной темой стал другой серьезный вызов современности, моделирование его развития и последствий.
Нельзя не отметить, что протестный, т. н. «бытовой» терроризм порождают и поддерживают многие проблемы нашего общества, в том числе и насаждение толерантности в специфическом ее понимании, как борьбу за права человека, но не всякого, а принадлежащего к каким-либо меньшинствам. Вокруг значения слова «толерантность» сломано уже немало копий, однако трудно спорить, что конкретно в России большинство населения под ним понимает не добродетель терпения и прощения, а индифферентное отношение к чему-то плохому.
Мы предложили известным писателям-фантастам и молодым авторам поразмышлять, до каких пределов может развиться либерализованная терпимость, если существующие тенденции сохранятся? Дойдет ли ситуация до абсурда или же в какой-то момент начнется откат этого процесса? С точки зрения простого обывателя середины XX века, не говоря уже о более ранних периодах, наша сегодняшняя реальность местами выглядит гораздо фантастичней самых смелых утопий и антиутопий. Борьба со словами «отец» и «мать», политкорректное исправление классических произведений, не исключая даже Библии, поощрение гей-парадов и запреты на шествия гетеросексуалов если кем-то из фантастов и прогнозировались, то лишь только в отдаленном темном будущем или совсем уж в далекой-далекой Галактике. Но случилось это здесь и сейчас, и не в «банановой республике» с экстравагантным правителем, а в целом ряде крупнейших государств.
Перспективы развития терпимости дают широкий простор для дискуссии. С одной стороны, каждое государство и общество имеют инстинкт самосохранения, подавить который весьма непросто. Разного рода девиации могут свободно существовать лишь при определенных условиях, которые складываются далеко не всегда. Тот же пацифизм хорошо исповедовать в пределах стабильного государства с крепкой обороной, а вот во время гражданских войн даже самые идейные толстовцы вынуждены согласиться, что простой обрез гораздо эффективней всех проповедей о непротивлении злу насилием.
С другой стороны, ревнители толерантности, особенно в отношении сексуальных меньшинств, нетрадиционных религий и депривилегированных слоев общества, представляют собой хорошо организованную силу, умеющую добиваться поставленных целей. С учетом того, что противодействие им оказывается стихийно и ни о каких, к примеру, «антиголубых» лобби никто никогда не слышал, инициатива всегда находится на стороне поборников толерантности. И периодически выливается в малые и большие победы, которые после законодательного закрепления становятся практически необратимыми.
Может ли бессмысленная и беспощадная толерантность уничтожить конкретную страну? В теории — может. Та же ювенальная юстиция в своих «продвинутых» формах способна превратить воспитание ребенка в тяжелое испытание с непредсказуемым исходом и полностью разрушить институт традиционной семьи. На практике же вымирающее коренное население будет быстро замещено совсем нетолерантными мигрантами, которые демократическим путем придут к власти и немедленно отменят всю демократию с толерантностью. Страна в этом случае уцелеет, но станет уже совсем другой.
Как бы то ни было, есть о чем поговорить и ученым, и фантастам, которые нередко оказываются прозорливей маститых футурологов.
Радужное будущее
Анна Китаева
Окончательный диагноз
В пятницу я приперся домой с работы в девять вечера, голодный и злой. Ну, почему злой, это понятно. Начальник созвал нас на совещание за полчаса до конца рабочего дня, а затянулось оно на два с лишним часа. А почему голодный… Так по той же причине и голодный! Вообще-то наш маразматик со стажем так поступает три дня из пяти, Генка об этом прекрасно знает и ждет меня с горячим ужином.
Генка — это мой бойфренд, мы уже скоро год вместе. Кстати, надо не пропустить дату, купить ему что-нибудь подходящее — ну, серьгу там со стразиками или абонемент в салон красоты… Хотя нет, абонемент я ему вроде бы недавно дарил — в феврале, на день влюбленных. Или не дарил? Паршивая штука избирательная амнезия, надо бы ее скорректировать, только что мне достанется взамен?
Лифт со скрежетом раздвинул двери. Нашаривая ключ, я привычно потянул носом, пытаясь еще на лестничной площадке распознать, что у нас на ужин. Облом. Воняло горелой изоляцией, да еще как воняло! Стараясь больше не вдыхать, я торопливо отпер дверь, толкнул ее… и вот это номер! Дверь была закрыта изнутри на цепочку, и я как дурак ткнулся в нее лбом.
Я сразу понял, что дело плохо. Но не сразу понял, насколько.
— Генка! — крикнул я. — Ты чего чудишь? Открывай, это я! Быстрее открывай давай, фиг ли ты вообще закрылся? Эй, эге-гей, ау, ты где?
Мой бойфренд не спешил на зов, и мне пришлось дышать чем дают, то есть горелой вонью. Между прочим, ничем съедобным изнутри квартиры в дверную щель не пахло. Не ждал он меня, что ли? А может… Меня обожгло безумной догадкой: а если у него там любовник?!
Я взревел раненым слоном. Ну, или буйволом, не знаю. Во мне проснулась ревность — само собой, патологическая — и вытеснила все остальные чувства с рассудком заодно. Я попытался сорвать цепочку или выломать дверь, расшиб плечо и стал бешено оглядываться в поисках орудий взлома. Тут подлец Генка соизволил прибыть к двери. Он был в костюме, при галстуке и мрачно-решителен. Кажется, адюльтера в квартире не совершалось.
— Впусти! — тяжело дыша, потребовал я.
— Сначала пообещай, — мрачно сказал Генка. — А лучше поклянись.
— Чего-о? — возмутился я.
— Обещай, что меня не побьешь, — гнул свою линию Генка. — Тогда впущу.
— Да что случилось?!
Вообще-то я уже понял, что случилось. Но не хотел верить.
— А хотя ладно, бей, — безнадежно махнул рукой Генка. — Только не по лицу, Вадик, я тебя прошу.
Он откинул цепочку, распахнул дверь и попятился в глубь коридора. Я переступил порог, клацнул выключателем, шагнул к бойфренду — и лишь теперь, на свету, разглядел его опухшие от слез глаза в потеках туши и покрасневший нос.
Понимание обрушилось на меня, недвусмысленное, как кирпич.
