задачей американской дипломатии стало обеспечение международной военной поддержки кампании в Ираке, включая самые далекие страны, почти на символическом уровне, скажем всего лишь в виде одного взвода. Достижение — в основном надуманной — «добровольной коалиции» требовало энергии, соответствующего механизма и финансовых стимулов. В отличие от войны в Заливе 1991 года, военная кампания 2003-го велась практически в одиночку и была односторонним американским начинанием. За исключением Великобритании, военное участие других стран свелось к минимуму, хотя Белый дом опрометчиво заявлял в пресс-релизе в марте 2003 года о том, что 49 государств приняли решение участвовать в коалиции, «которая уже начала военные операции, чтобы лишить Ирак оружия массового поражения». Реальные факты свидетельствовали как раз о противоположном и выглядели поразительным контрастом по сравнению с войной в Заливе 1991 года. В той войне имело место существенное присутствие войск ряда арабских стран, а также Пакистана, что помогло придать легитимность вторжению в мусульманском мире (сравните рис. 140 и 64).
Помимо дестабилизации положения на Ближнем Востоке иракская война имела и более важные последствия. Успех или поражение американской политики на Ближнем Востоке стали теперь испытанием американского глобального лидерства. Во время холодной войны ведущая роль Америки в свободном мире зависела от положения на «центральном фронте» борьбы в самой Европе. И окончательная победа Америки была одержана именно здесь. Вторжение Америки в Ирак превратило мучительный кризис на Ближнем Востоке, продолжавшийся при Рейгане, Буше и Клинтоне, из хронической проблемы в жесткую дилемму: победить или потерпеть поражение. Потеря Соединенными Штатами их доминирующей роли в регионе имела бы катастрофические последствия для политики Америки в Европе и на Дальнем Востоке. Ни трансатлантические союзники Америки, ни Китай и/или Япония не остались бы безразличными, если бы политика Америки на Ближнем Востоке подхлестывала крайне радикализированный, явно антиамериканский сдвиг, ведущий к затяжному асимметричному противоборству алжирского типа против Америки и ее клиента в регионе — Израиля. Государства Ближнего Востока, особенно экспортеры нефти, должны были бы предпринять какие-то действия, искать новые области для приложения своих капиталов, терпеливо добиваться защиты со стороны таких поднимающихся держав, как Китай, чтобы выжить в столь бурной обстановке.
События 11 сентября привели не только к Багдаду. Они также заставили Буша фундаментальным образом изменить политику США в затянувшемся, трагическом и все более жестоком израильско- палестинском конфликте. Пристрастное отношение Клинтона к Израилю — эмоциональное, но неубедительное с геополитической точки зрения перешло в открытое солидаризирование с его подходом, а именно в стремление взять за основу окончательного урегулирования односторонне толкуемые как «свершившиеся факты». Такие «факты» быстро повлекли за собой: американо-израильский сговор относительно вытеснения палестинского лидера Ясира Арафата с политической сцены, потому что он рассматривался как препятствие для американо-израильской политики; применение израильтянами постоянного физического давления на палестинцев; безразличное отношение США к продолжающемуся расширению поселений на Западном берегу; и превентивное применение силы для физического устранения намеченных лиц, невзирая на жертвы и «косвенный ущерб» в ответ на палестинские акты террористического произвола.
Один из таких актов разрушил инициативу, которая могла бы повести к конструктивному прорыву в израильско-арабских отношениях. В середине февраля 2002 года члены Лиги арабских государств по внушению саудовского принца Абдаллы предложили в полном объеме установить с Израилем дипломатические отношения и нормальные торговые связи, а также предоставить гарантии безопасности в обмен на мир, основанный на взаимном признании израильской и палестинской сторонами границ, существовавших в нюне 1967 года. Буквально через несколько дней перспектива даже самого обсуждения этого предложения была пущена под откос кровавым актом против израильских граждан, совершенным террористом-смертником. Это, в свою очередь, побудило премьер-министра Шарона провести акт возмездия против всей Палестинской автономии путем широкой военной операции на Западном берегу. Палестинская автономия перестала функционировать, а Арафат оказался под домашним арестом (и оставался в этом положении до тех пор, пока не был переведен в госпиталь, где и скончался). Президент Буш оказал полную поддержку действиям израильтян, и это по существу означало, что автономный палестинский партнер в переговорном процессе перестал существовать.
| США | 250 тыс. (84 %) |
| Соединенное Королевство | 45 тыс. (15 %) |
| Австралия | 2 тыс. (0,7 %) |
| Польша | 200 (0,07 %) |
| Всего войск — 150 тыс. |
| Из них не-США — 16 тыс. |
Взамен этого американо-израильского политического альянса, основанного на убежденности, что мир в конце концов наступит, когда более слабая сторона осознает, что у нее нет иного выбора. Соединенные Штаты получили согласие Израиля на возможное в будущем решение на основе двухгосударственной формулы, предусматривающее сосуществование Израиля с новым палестинским государством Это предложение официально было сделано Бушем в его выступлении в розарии Белого дома в июне 2002 года, хотя американская сторона воздерживалась от того, чтобы занять четкую позицию по таким трудным вопросам, как подлинное территориальное урегулирование и разделение Иерусалима. В качестве даты осуществления этого плана был назван 2005 год, но его параметры в соответствии с предпочтением Израиля сознательно остаются туманными.
Вскоре всему региону стало ясно, что совместное определение политической линии США дуэтом Буша-Шарона — это всего лишь игра, рассчитанная на выигрыш времени. После того как Буш провозгласил Шарона «человеком мира», следующие несколько лет прошли под знаком вялых американских мирных инициатив, террористических убийств, периодически совершаемых разочарованными палестинцами,
