Чуть сверкнет звезда на черном небе — и нет ее. Только миг еще след от этой звезды держится, а потом и он простывает. Как хочет небесная звездочка достичь Земли! Как мечтает об этом всю светлую жизнь свою! Но только устремится она к чудесной нашей планете, так тут же и сгорает: негоже звездам двигаться; путь земной не для звезд. Это людям пути назначены. И люди идут своими путями. И не только своими, а порою и чужими путями тоже идут. Всю-то жизнь свою спешим мы по миру. Едва достигнем края, так тут же смотрим куда-то за горизонт, где ждет нас новый край. И уже туда спешим, пока, в конце концов, не успокоимся в том месте, где на самом деле находится самый крайний край, край края, окончательный конец, итоговый итог, финальный финал. Здесь остановка навсегда, но и за ней путь только начинается. Правда, уже не здесь, не в этом мире. А в том мире, где небеса готовы разверзнуться, но почему-то делают это редко; где звезды летят к нам на Землю, но почему-то не долетают. Просто эти звезды находят свой край раньше, чем тот, что видели они, когда еще только планировали совершить полет на Землю. Звездочка думает, что итогом пути станет Земля. Земля же не хочет видеть звездочку у себя, а раз не хочет, то и не пустит. Страшно бедной нашей и такой маленькой в пространстве великого космоса Земле принимать звездочку, ведь звездочка она только с Земли маленькая кажется, а так она большая и даже очень большая. И значительная! Предельно значительная! Как упадет, так и подомнет под себя и домик, и прудик, и садик с лесочком. Повелось веку испокон — не пускать звездочки на Землю, чтобы звездочки на земле ничего не разрушили. И не только этим чреват приход звездочек, чреват еще и тем, что та звездочка, которая покрупнее, возьмет да и так стукнет, что Земля подскочит крепко — ух! А так будет очень скоро на востоке. Так хотеться будет звездочке сюда, что разверзнутся разом небеса, будто в грозу или в метель. И будет лето. И лес падет весь разом. И содрогнется планета от силы такой и от мощи удара. И только потом все посмотрят на небо, но не поймут, хорошо или плохо все то, что случилось вот так вот внезапно на самой восточной части громадного континента. Когда же качнется Земля, то и звездочка, с неба упавшая, разом погаснет, исчезнет. И только деревья прилягут вокруг на века. А грянет и год, в котором двойка рождается там, где две первые цифры поделятся на две вторые. Там будет такое же лето, рожденное тем, что Земля покачнулась тогда, рассердившись, и лето вот это подарит жару даже там, где жары отродясь не бывало так долго. Деревья же больше от звездочки той уж не встанут. Лежать они так и будут. И если кому доведется обозреть сверху то самое место, то будет ему явлено что-то похожее то ли на веер, то ли на хвост павлина. Послужит пусть все это нам уроком, ведь сами мы виноваты во многом в том, что прежде звезды на Землю нашу не допускались.
Комментарий Рушеля Блаво к первой тетради
Признаюсь, что за давностью лет как раз с этой тетрадью было легче всего. Но это потому, что для меня событие, названное в откровении, было уже событием из прошлого, тогда как для того, кто делал эту запись на Холме медитаций, оно еще не свершилось. Впрочем, так дело обстоит и с остальными семью событиями, которые уже свершились. Но вернусь к первой тетради. Событие очевидно — с неба падает какая-то звезда. Нам часто, особенно в августе, доводится видеть так называемые падающие звезды — скользнет она по небу, сверкнет на мгновенье — и только ее и видели. Конечно, это не звезды падают, а метеоры. Известно, что иные из них достигают Земли. Летят они в космосе довольно-таки крупными телами, но пока летят — сгорают. Чем ближе к Земле, тем скорость и сила горения больше. Вот и прилетают к нам на Землю лишь мизерные остатки от некогда великих космических скитальцев. В краеведческом музее любого города нашей страны вам с радостью покажут такие вот остатки движущейся Вселенной — черненькие, немного блестящие, похожие на каменный уголь. И все же бывает, что не такими уж и маленькими кусочками прилетают к нам на Землю метеоры; случаются весьма крупные особи. Полагаю, что проницательные мои читатели уже смекнули, куда я клоню в плане толкования пророчества из первой тетради. Вы обратили внимание на год? 1907-й. А в 1908-м году, летом, 30 июня, если уж быть до конца точным, в самом сердце тайги случится одно из самых загадочных и грандиозных событий XX века. Неподалеку от восточно-сибирской реки Подкаменная Тунгуска местные жители услышат не то взрыв, не то хлопок. Потом небо до самого горизонта озарится грандиозной вспышкой. Хоть будет ночь, а разом станет светло как днем. Придут потом люди посмотреть, что же случилось в тайге, и увидят только симметрично поваленные деревья, действительно, в падении будто изобразившие то ли веер, то ли хвост павлина. Станут искать упавшую звезду, весь век искать будут, но так ничего и не найдут. Когда же измерят площадь, на которой упали деревья, то, измерив, ужаснутся: две тысячи квадратных километров. Но почему же не оказалось самого метеорита? Сейчас ученые склоняются к тому, что его и не было. А была небольшая комета, ядро которой взорвалось в плотных слоях атмосферы, детонация же от взрыва достигла Земли и повалила деревья в тайге — как раз под тем местом, где ядро кометы взорвалось. Однако это не истина в последней инстанции — тайна Тунгусского метеорита не разгадана и по сей день. Сложнее обстояло дело с той частью откровения, где содержалось указание на год, в котором двойка рождается там, где две первые цифры поделятся на две вторые. Я с некоторыми трудностями, но все же смог вычислить этот год. Оказалось — 2010-й. Судите сами: первые две цифры дают число 20, вторые две — 10. Делим 20 на 10 и получаем 2. Все сходится. А лето 2010-го года и действительно выдалось для наших мест уникальным, небывало жарким. Я не склонен видеть причину этой жары в том, что более века назад в Восточной Сибири случился взрыв, от которого пошатнулась Земля, но и полностью отрицать этот факт я как ученый тоже не могу. Однако все-таки в откровении первой тетради речь не о жаре лета 2010-го, а по преимуществу о приснопамятном Тунгусском метеорите. Пророчество, как видим, сбылось. Позволю себе помимо прочего напомнить, что проведенная химическая экспертиза бумаги по каждой из восьми тетрадей и чернил, которыми были сделаны записи, фактически стопроцентно доказала полное тождество годов выпуска бумаги и чернил и тех годов, что указаны в виде датировок каждого из откровений. Но движемся дальше.
Небеса бывают добры к нам. Но это видимость. Мировая история усердно учит всякого: с небес приходит к нам беда все чаще и чаще. А особенно, когда беды не ждешь. Просто вот так вот стоишь и смотришь на небо — там днем облака, там ночью луна и звезды. И ничто не указывает на опасность. Ничто. И не будет страшно, когда опасности с небес ждешь — не будет страшно, потому что она не придет. Но стоит только хотя бы на час отвлечься от ожидания опасности, стоит только перестать смотреть на небо, как небо, обидевшись что ли или просто из озорства, возьмет да и напомнит о себе — дождиком ли, снегом ли. Да только не беда все это. И небо само беду не приносит, ибо небеса сами по себе все же в большей степени добры, нежели злы. Человек теперь поднялся в небеса. Человек теперь считает себя хозяином небес. И смотрит он с неба на Землю, и видит, какое там на нашей Земле все маленькое, хрупкое. И кажется иным, что все это надо беречь и хранить, воссоздавать, преумножать. Но это одним так кажется, другие же, едва оказавшись в небесах и едва взглянув на нашу Землю, решают, что такая маленькая и хрупкая Земля не заслуживает права на существование — уничтожить, стереть, разрушить, ликвидировать. Скрипит что-то как подсказка или просто свет падает так. Но видели ли вы город с высоты? А видели ли вы два города с высоты полета птицы? Парите вы птицею в небе августа и хочется вам больше всего на свете, чтобы городов этих больше тут не было и чтобы не было людей из этих городов. А хорошо бы и страны не было, и материка, и… Когда не будет ничего, то останется только полоска света, белая и мутная. И печаль в глазах этих черных навсегда. И огонь пройдет уже, и будет казаться, что все кончилось, но это все только еще будет начинаться. Месяц раз, месяц два, месяц три. И самый верх небес ужаснется от того, что сотворят люди с себе подобными и с природою своей, данной как дар человечеству. Миг — и нет города раз. Еще миг — и нет города два. Ничего нет. Только небо с его облаками. Только вечность впереди. И хорошо теперь тебе, человек? Легко дышится? Счастливо живется в этом мире? Будущее лучезарно? Хочется верить, что это так. Только вот мир теперь стал совсем другим — нет в нем ни людей, ни городов, ни стран. Ничего нет.
