Анубиса. Они неслись, как ветер, как Роудраннер через ловушки Койота. Очертания их были смазаны, сзади вился пыльный шлейф, и только разрезаемый воздух оглушительно протестовал.
От рассвета до заката они не знали покоя, благословляя землю и всё и вся на ней.
Но, с ревом проносясь над полем к северу от Абидоса, боги замечали странную вещь. Посреди поля всегда сидел человек, и он всегда был повернут к ним спиной. Иногда боги закладывали вокруг него крутой вираж, чтобы посмотреть ему в лицо. Но все равно перед ними оказывалась его спина. А если один бог заходил с севера, другой с юга, третий с востока, а четвертый с запада, все равно все четверо видели только спину.
— Есть Кто-то более великий, чем мы, — переговаривались они между собой. — Может, это дело Ее или даже Его рук. А вдруг это Оне сами?
— Они сами, — поправлял Сет; уже тогда он был потенциальным критиком.
Через какое-то время они перестали проводить бессонные ночи в догадках, кто бы это мог быть, почему им никак не увидеть его лица, и кто бы мог его там посадить. Но совсем выкинуть его из головы им тоже не удавалось.
Ничто так не досаждает всеведущему, как чего-то не знать.
II
Сет перестал творить и превратился в зловредного критика-нигилиста, потому что в него перестали верить. Боги могущественны и часто используют свою мощь, не считаясь с чувствами и пожеланиями людей. Но у каждого бога есть своя слабость, против которой он бессилен. Если люди решат, что он плохой бог, слабый бог или умирающий бог, то он портится, слабеет или умирает. Не повезло, Один! Вот так влип, Зевс! Попал в говнище, так не чирикай, Кецалькоатль! Последняя стоянка, Гичи Маниту!
Но у Сета был бойцовский характер. Кроме того, он был коварен; впрочем, вина не его, это люди решили, что он злодей. На большом мемфисском празднике в честь возвращения Осириса из мирового турне он решил устроить всем сюрприз. Решил опустить старшего брата по-крупному. С нашей точки зрения, в нашей шеститысячелетней перспективе, у Сета были на то веские основания. Его сестра-жена Нефтида не могла от него зачать и, что хуже, положила глаз на Осириса. Осирис ей противился, однако краснея при этом в лице и других частях тела.
Это было непросто, поскольку Осирис был зеленый, что уже в наше время дало повод предположить, будто он прибыл с Марса. Но он был зеленый, потому что это самый растительный цвет, а он был бог сельского хозяйства. В числе всего прочего.
Нефтида успокоила его угрызения совести, напоив его. (Через много тысяч лет тем же методом воспользовались дочери Лота.) Результатом этого предосудительного валянья в тростниках явился Анубис. Как и современные бессмертные, Анубис выглядел препотешно, и по такой же причине. У него была голова шакала. Это потому что шакалы едят падаль, а Анубис был проводником, билетером для душ, отправляющихся в загробный мир.
Добрячка Исида нашла младенца Анубиса в тростниках и воспитала как своего сына, хотя прекрасно понимала, кто его родители.
Осирис широкой поступью вошел в Мемфис. Он был очень доволен, так как только что закончил мировое турне, обучая неегиптян принципам мира и ненасилия. Никогда мир не был в настолько хорошей форме, как тогда, и, увы, никогда больше не будет. Сет широко улыбнулся и раскрыл Осирису свои объятья. Осирису следовало бы насторожиться. Сет родился недоношенным, в потоках крови вырвался раньше времени на свет из материнской утробы, порвав ее в клочки. Он был груб и дик, светлокож и рыжеволос. Дикарь, одним словом.
Исида сидела на своем троне. Она так и лучилась от счастья. Осирис долго отсутствовал, и ей его не хватало. Пока его не было, Сет подкатывался к ней и интересовался, не желает ли она той же монетой отплатить супругу за адюльтер с Нефтидой. Отвяжись, сказала ему Исида. Но, честно говоря, она не знала, как долго ей удалось бы продержаться. Богини еще слабее на передок, чем простые смертные бабы, а как те слабы на передок, не мне вам объяснять.
Впрочем, Исиде пришлось подождать. Сет закатил такой банкет, что Сесиль Б. де Милль позеленел бы от зависти. Когда все до отвала набили пузо, а отрыжка рокотала над столом, как разрывы ракет над Форт-Генри, Сет хлопнул в ладоши. В зал ввалились еще четверо богов — крупных, но меньшего ранга. Они внесли изумительной красоты сундук и поставили на пол.
— Что это за дивное <i>objet d'art</i>, братец? — спросил Осирис.
— Это подарок для того, кому он окажется впору, — ответил Сет.
Любой другой сказал бы не «впору», а «по росту», но Сета гораздо больше занимала форма, чем содержание.
Для начала Сет попробовал забраться в сундук сам. Но, как он прекрасно знал, ему сундук оказался мал. Для семидесяти двух сообщников Сета по заговору — Сет был злодей, но не сквалыга — сундук оказался велик. Исида не стала даже и пытаться. Тогда Осирис встал, слегка пошатываясь от всех галлонов выпитого вина, и произнес:
— Будет впору, придется носить.
Все засмеялись. Осирис лег в сундук и вытянулся. Макушкой он едва касался одной внутренней стенки, а подошвами — другой.
Осирис улыбнулся, но улыбался он недолго. Заговорщики захлопнули крышку и забили ее гвоздями. Сет захохотал; Исида завизжала. Народ в панике разбежался. Не обращая внимания на доносящийся из сундука стук, сообщники побежали прямиком к Нилу. Там они скинули сундук в воду, и течение повлекло его к морю.
III
Одним богам нужен воздух. Другие анаэробны. В те дни все боги нуждались в воздухе, хотя могли прожить без воздуха гораздо дольше, чем люди. Но путь вниз по Нилу, а потом через море до финикийского города Библос оказался очень долгим. Когда сундук выбросило на берег, Осирис уже умер.
Какое-то время Сет держал Исиду в заключении. Но Нефтида, которая Сета уже терпеть не могла, приняла сторону Тота с Анубисом, и втроем они освободили Исиду. Та отправилась в Библос и привезла в Египет сундук с телом (вероятно, на воловьей упряжке, потому что верблюды тогда еще не использовались). Сундук она спрятала в болотах неподалеку от городишка Буто. Очень некстати в эти края вскоре занесло Сета, и, проезжая через болото, он наткнулся на сундук.
Лицо Сета, когда он увидел труп своего ненавистного брата, преобразилось наподобие горящих дров. Сперва оно стало черным, как дрова до поднесения спички, потом вспыхнуло пламенем, потом пепельно побледнело. Он разодрал труп на четырнадцать частей и разбросал их по всему Египту. Он был разрушитель, растлитель, ядовитый нигилист.
