«вернуть позиции, ранее занятые немцами». Прибыв туда, Манштейн обнаружил почти 400-километровый разрыв фронта и ошметки нескольких дивизий, пытающиеся что-то сделать. Верховное командование обещало ему к началу декабря 3-ю горно-стрелковую, 306-ю пехотную и 17-ю танковую дивизии — не слишком много. 27 ноября новая группа армий была создана, Манштейн получил свежесформированный LVI1 танковый корпус генерала Киршнера, штаб которого прибыл с Кавказа из 17-й армии, 6-я танковая дивизия, как мы уже говорили, вернулась из Франции, а 23-ю танковую дивизию забрали у 1-й танковой армии. Вот такой винегрет и должен был стать главной ударной силой Манштейна, причем в 23-й танковой осталось не более 70 танков. Обещанные три дивизии по разным причинам так и не появились, зато — зато! — Манштейн получил 5-ю и 8-ю румынские кавалерийские дивизии. Предполагалось нанести два удара: один из района Котельниково силами LVII танкового корпуса и из Нижне-Чирской силами XLVIII танкового корпуса генерала фон Кнобельсдорфа, но второй удар носил обеспечивающий характер. Предполагалось захватить переправы у Калача и открыть дорогу 6-й армии, не более того. Но этот корпус был заметно слабее, так как в него входили потрепанная
11-я танковая (около 70 танков), 336-я пехотная и 7-я авиаполевая дивизии. Боеспособность последней была более чем сомнительной, но другого под рукой не имелось. Этот корпус входил в состав поспешно сформированной армейской группы «Холлидт», которая, кроме всего прочего, при помощи румын должна была удерживать фронт на реке Чир, чтобы не допустить удара в тыл наступающему LVII танковому корпусу. Причем и здесь немцы не удержались от соблазна нанести удар по расходящимся направлениям: 11-Я танковая и 7-я авиаполевая дивизии шли на северо-восток к Калачу, а 336-я пехотная — на юго-восток вдоль реки Мышкова на соединение с LVII танковым корпусом.
Вдобавок план немедленно начал разваливаться, так как советский 1-й танковый корпус нанес удар во фланг едва успевшей развернуться 336-й пехотной дивизии и смял его. Положение спасла также успевшая подойти в последний момент 11-я танковая дивизия, она отбросила советские танки, однако о наступлении на этом участке пришлось забыть. Стало ясно, что генералу Холлидту нужно думать только о том, как удержать фронт на реке Чир. Но у Манштейна не оставалось иного выбора, как начать наступление, хотя и у него дела тоже пошли наперекосяк. 6-я танковая дивизия прямо на станции Котельниково была вынуждена вступить в бой с частями советского 4-го кавалерийского корпуса и, хотя одержала победу, понесла некоторые потери и не сумела передвинуть исходный рубеж наступления ближе к Сталинграду. В общем, только 12 декабря LVII танковый корпус начал наступление вдоль железной дороги, ведущей на Сталинград. Первый удар пришелся по частям советской 51-й армии, которые не выдержали и начали отходить. Собственно, это было сложно сделать, так как армия имела в своем составе пять стрелковых дивизий и один кавалерийский корпус, сформированный в Средней Азии. Боеспособность этих соединений нельзя было считать высокой.
Танки генерала Киршнера двинулись к реке Аксай-Есауловский, форсировали ее и вышли к селению Верхне-Кумский. Однако уже на следующий день в районе Верхне-Кумского 6-я танковая дивизия столкнулась с 4-м механизированным корпусом, который возник совершенно внезапно, как чертик из коробочки, потому что на самом деле входил в 57-ю армию. Командир дивизии генерал Раус проявил незаурядную смекалку и с помощью оригинального тактического приема выиграл это танковое сражение, нанеся противнику серьезные потери. Однако на сей раз уже и сама дивизия понесла потери и потеряла день. Все это время 23-я танковая дивизия двигалась параллельным курсом справа, но в боях участия не принимала, зато левый фланг LVII танкового корпуса просто висел в воздухе.
В общем, положение немецкой ударной группировки выглядело все более и более сомнительным. Но в этот момент произошло то, что позволило Ман-штейну переломить ход сражения на своем участке фронта, — прибыла задержавшаяся 17-я танковая дивизия и, что гораздо важнее, танковый корпус СС обергруппенфюрера Хауссера, причем в составе обеих его дивизий имелись тяжелые танки «Тигр». Манштейн, не задумываясь, сразу бросил их в бой, но это «сразу» оказалось несколько отсроченным.
Впрочем, пока что общая ситуация складывалась для немцев плохо. Проблемы возникли там, где и следовало ожидать, — организовать полноценный воздушный мост немцы не сумели. Если командование Люфтваффе в Берлине считало снабжение 6-й армии по воздуху возможным, то командиры на местах — генералы Рихтгофен (4-й Воздушный флот) и Фибиг (VIII авиакорпус) — уже 22 ноября заявили, что это невозможно. Командование 6-й армии требовало доставлять каждый день 750 тонн грузов (хотя даже этого было мало) и допускало кратковременное снижение до 500 тонн в день. Увы, Люфтваффе это было не по силам, хотя была собрана вся имеющаяся транспортная авиация, к работе привлекли даже самолеты, совершенно не предназначавшиеся для роли транспортных.
Но Гитлера и Геринга это не волновало. У них перед глазами стоял пример Демянского котла, где немцам удалось благополучно вывернуться. А потому эти двое не желали слушать никаких возражений.
Кстати, очень быстро выяснилось, что «отправить груз» совсем не означает «доставить груз». Командование советских ВВС очень тщательно организовало воздушную блокаду котла. Много самолетов было потеряно в дороге, а после того, как советские танки заняли аэродромы Питомник и Гумрак, грузы пришлось сбрасывать на парашютах, что еще больше снизило и без того небольшую эффективность воздушного моста.
В общем, операция по организации воздушного моста провалилась, за два с лишним месяца немцам лишь два раза удалось доставить 360 тонн за день, а в среднем получилось... Мало того, попытка организовать воздушный мост дорого обошлась Люфтваффе. Советское командование заявило об уничтожении 1065 немецких самолетов, что было преувеличением, но не слишком большим. На самом деле за этот период немцы потеряли 266 Ju-52 (треть всех имевшихся!), 165 Не-111, 42 Ju-86, 9 FW-200, 5 Не-177, один Ju-290. Тут уж никакие альтернативные варианты не помогали, разве что чисто фантастические? Но мы ведь не об этом...
Несостоятельность воздушного моста, кроме совершенно очевидных последствий, имела и не столь явные. Дивизии 6-й армии стремительно теряли боеспособность и подвижность. Собственно, ни о какой подвижности уже через месяц не могло быть и речи, армия превратилась в толпу пехотинцев в самом буквальном смысле этого слова. Причем полуголодных, измученных и слабосильных пехотинцев. Отсиживаться в блиндажах и траншеях и кое-как отстреливаться они еще могли, но вот совершить многокилометровый бросок из Сталинграда — ни при каких условиях. Но не будем о грустном.
Собственно, пока что они ни о чем таком и не думали, они занимались другим. Совершенно неожиданно в штабе 4-й танковой армии разгорелась склока, сцепились генерал Киршнер и обергруппенфюрер Хауссер, которые никак не могли выяснить, кто кому подчиняется. Сам командующий армией генерал Гот тоже находился в двусмысленном положении — формально командовал операцией именно он, но фактически все приказы отдавал через его голову командующий группой армий Манштейн. Поэтому Гот не стал вмешиваться в склоку командиров корпусов, что в итоге вылилось в весьма странное предложение «координировать действия LVII танкового корпуса и Танкового корпуса СС». Впрочем, Хауссер не терял время попусту и успел разгрузить свои дивизии в Ко-тельниково, дальше двигаться по железной дороге он не рискнул. Дивизия «Дас Райх» имела 120 танков, дивизия «Тотенкопф» — 100, однако их основной силой были старые машины T-III, хотя и перевооруженные новой 60-калиберной 50-мм пушкой. Танков T-IV было мало, а «Тигров» — еще меньше, не более десятка в каждой дивизии, но немцы продолжали надеяться на магическую силу этих тяжелых танков. Несогласованность была основной характерной чертой действий немцев в этой операции, ведь, как мы уже говорили, та же 23-я танковая дивизия лишь наблюдала, как генерал Раус пытается прорваться к Сталинграду. При этом Манштейн даже успел протиснуть 17-ю танковую дивизию вперед эсэсовцев, хотя всерьез рассчитывать на ее оставшиеся 60 танков не приходилось. Но результатом всего этого стал кавардак, воцарившийся на станции Котельниково. Выяснилось, что действовать планомерно в чрезвычайной ситуации немцы не умеют, начинается лихорадочная суета.
Однако и советское командование не сидело сложа руки. Параллельно с организацией воздушной блокады котла сразу были приняты меры по укреплению внешнего кольца окружения, о внутреннем особо волноваться не приходилось, плачевное состояние армии Паулюса не было секретом ни для кого. На помощь 51-й армии, которая так неудачно попыталась остановить 6-ю танковую дивизию, были двинуты
5-я ударная и 2-я гвардейская армии, кроме того, тут же находилась 5-я танковая армия. В целом
