отвлекать войска действующей армии, туда была направлена 2-я мотострелковая дивизия особого назначения внутренних войск НКВД, которая и произвела зачистку полуострова. При этом применялись жесткие меры, совершенно необходимые в военное время. Вооруженные лица, не носившие военной формы и не имевшие воинских удостоверений, рассматривались как бандиты и как таковые уничтожались, что было обычной практикой всех армий.
А что германский флот? Ему пришлось расплачиваться за инициативу своего командующего. По приказу Деница была спешно сформирована боевая группа «Остзее» в составе карманного линкора «Лютцов», легкого крейсера «Лейпциг» и 4 эсминцев под командованием адмирала Кумметца. Она получила приказ поддержать огнем тяжелых орудий наступление группы Штрачвица и вошла в Рижский залив. Сначала все шло нормально, и огонь корабельной артиллерии действительно внес некоторое замешательство в оборонительные порядки 2-й ударной армии. Однако тут же на помощь была вызвана авиация Балтфлота, точнее — 8-я минно-торпедная авиационная дивизия. Между прочим, она только что потопила в финском порту Котка прибывший туда немецкий крейсер ПВО «Ниобе».
И вот более 100 советских самолетов атаковали маневрирующую вблизи самого берега немецкую эскадру. К сожалению, советские летчики не обладали достаточным мастерством, чтобы действовать против крупных кораблей в открытом море, за всю войну им так и не удалось потопить ничего крупнее тральщика. И хотя ни один немецкий корабль не был потоплен, эсминец Z-28 получил прямое попадание бомбы, уничтожившей всю кормовую группу артиллерии, и поспешно ушел из района боев. Но самое скверное для немцев было еще впереди. Маневрируя с целью уклонения от советских торпедоносцев, немецкие крупные корабли опасно сблизились, и в результате «Лютцов» протаранил «Лейпциг», едва не разрубив крейсер пополам. Лишь с огромным трудом немцам удалось удержать крейсер на плаву и увести его в Данциг. До конца войны крейсер так и не был отремонтирован. После этого крупные немецкие корабли в Рижском заливе больше не появлялись.
Интересно, что в это время делал фельдмаршал Модель, назначенный главным спасителем рейха? Он пытался спасти то, что еще можно было спасти, ведь помимо Прибалтики немецкий фронт рухнул и в Польше. Люблин-Брестская операция поставила под угрозу вообще все: и Польшу, и Восточную Пруссию, а в перспективе и саму Германию. Началась спешная переброска войск с южного крыла фронта, но пока Моделю приходилось воевать с тем, что было под рукой. Однако скажите, что мог сделать, скажем, XXV корпус, который состоял из 390-й и 707-й охранных дивизий?! То есть попросту дивизии фельджандармерии... Естественно, корпус разлетелся вдребезги при столкновении с советскими танками.
Войска маршала Рокоссовского, наступая в северо-западном направлении, 28 июля вышли к Висле и форсировали ее, создав Магнушевский и Пулавский плацдармы. Учтите, что именно в этот день начинается Каунасская операция! Немецкий фронт трещал по всем швам. Согласно директиве Ставки именно в этот день 2-я танковая армия поворачивает на север и начинает наступление вдоль берега Вислы на Варшаву. Для повышения мобильности войск формируются несколько конно-механизированных групп. К 31 июля танки генерала Радзиевского (начальник штаба 2-й танковой армии, сменивший генерала Богданова, который был ранен в ходе боев за Люблин) выходят к предместьям Варшавы. И немецкое командование оказывается перед неразрешимой дилеммой: какое именно наступление пытаться остановить в первую очередь? В итоге танковые дивизии все-таки отправляются в Прибалтику, где и гибнут одна за другой в напрасных попытках остановить войска 1-го Прибалтийского фронта генерала Баграмяна.
Немцы все-таки попытались остановить 2-ю танковую армию, что вылилось во встречное танковое сражение у Радзимина. Сначала парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» и 19-я танковая дивизия сумели остановить 3-й танковый корпус генерала Веденеева. И у них даже возникли некоторые надежды на успех, потому что вскоре на фронт должна была прибыть 5-я панцер-гренадерская дивизия СС «Викинг». Однако их надеждам не суждено было сбыться, потому что еще до появления «викингов» Рокоссовский нарастил силу удара, введя в бой переброшенную с юга 5-ю ударную армию с приданным ей 4-м гвардейским мехкорпусом. Не только немцы снимали войска с южных участков фронта...
Как советскому командованию удалось решить проблемы коммуникаций, о которых мы говорили? Типично советскими методами, какими же еще. Приказом НКВД № 00390 от 5 апреля 1944 г. было создано УВВ НКВД Белорусского округа, в состав которого вошли 6-я стрелковая и 7-я мотострелковая дивизии и 287 -й стрелковый полк. Им на помощь из внутренних районов были переброшены еще три отдельные бригады. Этим войскам и было поручено приведение в порядок железных дорог на отбитой у немцев территории. Для этого производилась тотальная мобилизация всего населения на прилегающих к железным дорогам территориях, были задействованы и немецкие пленные, захваченные в Белоруссии. Дисциплина поддерживалась единственным действенным способом — расстрелами. Чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных мер. И в результате железные дороги приводились в исправное состояние неслыханными темпами, что немцы не могли предвидеть. В результате и этот контрудар противника завершился разгромом по частям. Начиная с июля 1944 года немцы катастрофически отставали в одном из важнейших компонентов операций — скорости сосредоточения войск. А тут еще 6-я танковая армия внезапным ударом захватила плацдарм у Тильзита и начала наступление навстречу танкам Радзиевско-го. Возникла угроза еще одного котла на территории Восточной Польши, хотя попасть в него могли уже только остатки разгромленных дивизий. Ну, а для довершения комплекта неприятностей немецкого командования в Варшаве вспыхнуло восстание.
И вот именно этот день, 1 августа 1944 года, поставил крест на всех надеждах быстро завершить войну. В игру снова вступила Большая Политика. Если Сталин еще и согласился с временной отсрочкой разгрома Финляндии и Румынии, все равно по предварительным договоренностям эти страны оставались в сфере влияния Советского Союза, то допустить освобождение Варшавы силами Армии Крайовой он не мог. В этом случае в Варшаву вполне мог прилететь премьер-министр польского правительства в изгнании Миколайчик, и тогда последствия могли оказаться самыми непредсказуемыми. Сталин еще с апреля 1943 года категорически отказался иметь дело с польским эмигрантским правительством, которое упрямо требовало возвращения старой советско-польской границы. Можете сравнить это с отношением Сталина к президенту Чехословакии Эдуарду Бенешу, хотя, наверное, нетипичная для советского вождя терпимость объяснялась тем, что между Советским Союзом и Чехословакией практически не существовало никаких противоречий. Во всяком случае, Бенеш без звука отдал Советскому Союзу Закарпатье.
Мы все помним странный приказ Гитлера, который остановил в 1940 году танки Гудериана перед Дюнкерком и спас анлийскую армию. Теперь уже Сталин отдал свой «стоп-приказ». Хотя существовала возможность после перегруппировки и небольшого отдыха силами 2-й танковой и 5-й ударной армий из района Кобылки и Радзимина обойти Варшаву с севера с одновременным ударом с Магнушевского плацдарма, освободить столицу Польши и двинуться дальше, на Берлин, Сталин не позволил это сделать. Вместо этого Рокоссовский получил приказ продолжать наступление в северном направлении и во взаимодействии с 1-м Прибалтийским фронтом очистить
Восточную Польшу, занять территорию Восточной Пруссии и город Кенигсберг.
В результате к началу сентября 1944 года на Восточном фронте сложилась ситуация, о которой советское командование могло лишь мечтать. Немецкие 9-я и 4-я армии были уничтожены в Белоруссии, 16 -я и 18-я армии была заперты в Эстонии, 3-я танковая армия растратила остатки сил в бессмысленных контрударах, и сейчас от Варшавы и до побережья Балтийского моря не было фактически никаких немецких войск. Главным препятствием оставались проблемы снабжения стремительно наступающих армий. Подобных прецедентов военная история не знала. Можно было обеспечить быстрое продвижение дивизии или даже корпуса, но для армии это было проблематично, а для фронта — почти невозможно.
Следует также учесть, что сопротивление немцев на подступах к Берлину стало бы просто отчаянным. В такой ситуации вполне можно было ожидать отзыва значительной части сил не только с оккупированных территорией Европы, вроде Дании, но с Западного и даже с Восточного фронта. Исхода кампании это не изменило бы, но беспрепятственной прогулки к Бранденбургским воротам не получилось бы. Однако вспомним, что в реальной истории Красной Армии потребовалось всего три недели, чтобы пройти от Вислы до Одера. В сложившейся ситуации этот бросок мог занять меньше времени, но учтите три месяца, потраченные на подготовку Висло-Одерской операции. В нашем случае этот срок можно было сократить, но только за счет такого спорного решения, как полный отказ от наступательных операций на южном крыле Восточного фронта и на севере.
