«Проклятые вопросы» Великой Отечественной. Утерянные победы, упущенные возможности

привело к большим жертвам среди мирных жителей, прятавшихся под землей.

28 апреля произошло событие, которое наконец-то положило конец соперничеству между маршалами.

Директивой Ставки была проведена новая разграничительная линия между 1-м Украинским и 1-м Белорусским фронтами. В результате весь центр Берлина с рейхсканцелярией отходил в зону действия войск Жукова. Генералу Рыбалко, командующему 3-й гвардейской танковой армией, даже пришлось поворачивать свой 9-й мехкорпус, чтобы не мешать Жукову.

30 апреля начались бои в самом центре города. Вейдлинг сообщил Гитлеру, что немецкие солдаты к вечеру израсходуют все боеприпасы, и снова попросил разрешения на прорыв. Гитлер наконец согласился. Сам фюрер в этот же день совершил самоубийство, назначив адмирала Деница рейхспрезидентом, а доктора Геббельса — рейхсканцлером. Никто не улыбнулся, хотя площадь всего тысячелетнего рейха к этому времени составляла несколько квадратных километров.

Вечером 30 апреля 150-я стрелковая дивизия генерала Шатилова при поддержке танков начала штурм Рейхстага. 1 мая над куполом было поднято Знамя Победы, хотя бои продолжались еще и на следующий день. Утром этого дня генерал Кребс обратился к Чуйкову просьбой о перемирии, но получил отказ. Вечером 1 мая Вейдлинг отдал приказ защитникам центра Берлина прорываться, однако практически все попытки были отбиты советскими войсками. Удалось просочиться лишь отдельным мелким группам.

2 мая в 6 часов утра генерал Вейдлинг в сопровождении офицеров штаба перешел линию фронта и сдался в плен. Он был доставлен в штаб генерала Чуйкова. После недолгих препирательств Вейдлинг согласился отдать приказ о капитуляции не только своего LVI танкового корпуса, но всего гарнизона Берлина. Отдельные перестрелки еще продолжались некоторое время, но битва за Берлин закончилась. Дольше всех продержался гарнизон зенитной башни «Цоо». Это было такое сооружение, которое не брали даже 203-мм снаряды, и все-таки во второй половине дня его гарнизон тоже сложил оружие.

Что же можно сказать об участии танков в штурме самого Берлина? Мне представляется, что решение Жукова и Конева ввести в город целые танковые армии было ошибочным и привело к ненужным потерям. Как справедливо заметил Чуйков, танки были нужны, но еще нужнее оказались бы штурмовые орудия. В этом плане ИС-2 с его 122-мм пушкой оказался гораздо ценнее прославленной «тридцатьчетверки». Еще лучше были бы, конечно, ИСУ-152... Во время боев за Берлин танки вернулись к своей первоначальной ипостаси 1916 года — оружия поддержки пехоты.

Идеальной же комбинацией было бы сочетание штурмового орудия с танковым бульдозером, которых в Красной Армии, увы, не было вообще. Кстати, их не было и в других армиях, если не считать американской. Англичане имели некоторое количество «Матильд» и «Черчиллей», переоборудованных в инженерные машины, но именно некоторое. Только у американцев имелось и другое идеальное оружие для данной ситуации — тяжелые самоходные гаубицы М41 и М43. Но я почему-то уверен, что даже американская армия, имевшая идеальную (на то время) бронетехнику для уличных боев, не справилась бы со штурмом Берлина не то что лучше, она не справилась бы вообще. Про остальные армии мы говорить даже не будем. Просто напомним, что немцы обломали зубы о Сталинград, и что могли сделать в Берлине всякие англичане и прочие разные шведы?

Потери танковых армий в этих боях оказались весьма серьезными. Генерал Рыбалко, очевидно, был не знаком с выводами А. Исаева, когда докладывал о потерях своей армии в ходе битвы за Берлин. «Выведено из строя 365/166 танков, в том числе от фаустпатронов 105/65. В числителе общие потери, в знаменателе безвозвратные», то есть, как нетрудно заметить, якобы ничтожные потери от фаустников составляют 28 процентов подбитых танков и 39 процентов безвозвратных потерь.

Наших полководцев одолела «фаустобоязнь» или они все-таки более реально представляли себе обстановку? Либо мы в принципе не верим ничьим мемуарам — ни «битых гитлеровских вояк», ни «прославленных советских полководцев». Если с первым все ясно, то за что попали в немилость вторые? Исаев приводит вроде бы убедительные цифры, но при этом он противоречит другим советским источникам, опирающимся на архивные данные. В книге «Георгий Жуков: последний довод короля», он пишет, что 1-я гвардейская танковая армия Катукова потеряла 232 единицы бронетехники, 2-я гвардейская танковая армия Богданова — 209 машин. Но А. Свирин указывает, что безвозвратные потери армии Богданова составили 289 единиц. Не слишком ли большое расхождение? Д. Шейн в своей книге «3-я Гвардейская танковая армия в боях за Берлин» приводит потери Рыбалко: 503 единицы, из них 198 безвозвратно. Но как это согласовать с данными книги «Гриф секретности снят», в которой говорится о потере 1997 единиц бронетехники? И еще одно смешное соображение: почему же тогда столь поспешно на вооружение Красной Армии был принят гранатомет РПГ-2, он же «Панцерфауст», если он так бесполезен?

В общем, как мне кажется, рассуждения А. Исаева в данном случае выглядят не вполне убедительно, и эта тема требует отдельного обстоятельного рассмотрения. Разброс в данных: потери от 10 до 49 процентов — слишком велик, чтобы согласиться с ним. А утверждение, что легенду о фаустпатронах породили недобросовестные мемуаристы, звучит легкомысленно и даже оскорбительно, если вспомнить, о ком именно идет речь.

Но наиболее серьезная проблема не в этом. Советская историография с пеной у рта опровергала саму возможность существования «юбилейных штурмов». Дескать, Киев брали совсем не к годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, просто так получилось, что 6 ноября. И Берлин не стремились брать к Дню международной солидарности трудящихся, случайно 2 мая вышло. Не следует даже пытаться найти соответствующий приказ Ставки, ну не идиоты же там сидели. Хотя, если вспомнить, традиция «юбилейных штурмов» родилась отнюдь не в Красной Армии. Напомню отрывок из старого стихотворения:

Там, где Плевна дымится, огромный курган —

В нем останки еще не догнили:

Чтоб уважить царя, в именины его

Много тысяч «своих» уложили...

Именинный пирог из начинки людской

Брат подносит державному брату;

А на родине ветер холодный шумит

И разносит солдатскую хату...

Это было написано в 1877 году после третьего штурма Плевны, который главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич устроил по случаю именин своего брата императора Александра II. В этот день русская армия потеряла больше солдат, чем в любом из сражений русско-турецких войн, которые тянулись четыре века. «Да, эта Плевна! Никогда ее не забудем. Что ужасно в этом штурме 30 августа, что даром пожертвовали такой массой дорогой русской крови, безрассудно, без всякой надобности. В этом я вижу не только безрассудство действий Главнокомандующего и его штаба, но преступление, за которое он и все виновники этого страшного дня должны будут отдать отчет не только перед всею Россиею, но и перед Самим Богом». Хорошие слова одного из непосредственных участников событий.

И здесь мы подходим к последней альтернативе Берлинской операции. Штурм? Да. Но не этот поспешный и сильно смахивающий на истерику. Главной силой должны были стать не пехота и танки, а артиллерия. Вам нравятся гаубицы Д-1 или Б-4? Хорошее средство ведения уличных боев. Гаубица-пушка МЛ-20 тоже ничего. Возможные потери населения? Ну, что поделаешь — «Kriegsraison». Да, берлинский гарнизон был слаб и измотан, но если бы советские армии действовали спокойно и методично, если бы Сталин не стравил командующих двумя фронтами, если бы не витал в воздухе «красный день календаря», штурм мог обойтись гораздо дешевле, пусть даже и затянулся бы еще на пару недель. Это не три-четыре месяца, как в предполагаемой альтернативе с осадой.

Однако если вы полагаете, что Берлинская операция завершает историю Великой Отечественной войны, то вы серьезно ошибаетесь.

БОЙ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ