Последние поэты империи

Их сербость перекусит сук,

На коем трусость правит кастой.

Еще сверкнет Караджич Вук

Баллады сербостью клыкастой.

От поражений и побед

Лишь песня — вещество спасенья...

Песня поэта — как вещество спасенья, слово поэта — как шаг к победе, поступок поэта — как зримое реальное дело. Насколько эти аксиомы Юнны Мориц противоречат установкам наших либеральных культурных идеологов! Яс­но, что поэма не могла быть востребована ни «Знаменем», ни «Октябрем». Но куда идти поэту дальше? Кому нести свою ношу? Клыкастая сербость сопротивления видна и у Вука Караджича, и у Радована Караджича, но где взять клыкастую русскость сопротивления? И осмелится ли Юн­на Мориц так же прямо, без обиняков написать о клыкастой русскости? Не верю, что ее могут остановить малочис­ленные русские экстремисты, у сербов их гораздо больше, и наверняка ее поэму, переведенную уже на сербский язык, читали и читают с восторгом бойцы погибшего Аркана и соратники воинственного Воислава Шешеля17, хотя иные постулаты их явно неприемлемы для Юнны Мориц. К сча­ стью, не знаю уж каким образом, Юнна Мориц сумела пе­реступить через многие запреты и преграды. Как пересту­пить через такие же преграды и запреты здесь, в России, чтобы ее будущую «Звезду русскости» читали не только в либеральных салонах, но и в окопах под Сержень-Юртом, не только профессора и студенты, но и похожие на шешелевцев нацболы Лимонова и уже впадающие в отчаяние бескорыстные анпиловцы? Может быть, в определенный момент поэту потребуется выдавить из себя потаенное гет­то ранимости и гонимости для того, чтобы поверить в по­беду? Ибо и в поэме «Звезда сербости» все-таки самые сильные строки, на мой взгляд, случаются тогда, когда мы слышим не плач по погибшим, а мелодию непримиримос­ти. И значит, надежду и уверенность в будущей победе. Уй­ти с проигравшими не для того, чтобы с ними умереть, а для того, чтобы вдохновить их на победу — вот высшее призвание поэта.

Но свечи сербам зажигает Бог.

И в этом свете мой поется слог,

Который сердца боль превозмогает,

Когда «сдавайся, серб!» поет орда.

Сама я — серб. Не сдамся никогда.

Творец нам, сербам, свечи зажигает.

Потому и пишу я эту статью в защиту и поддержку сего­дняшней поэзии Юнны Мориц. В защиту и от угрюмых певцов русской резервации, ибо не таков наш народ, чтобы развиваться в этнической резервации, и не такова наша русская культура — без имперской всечеловечности она за­дыхается и мельчает. В защиту и от либеральствующих «борцов за права чикатил», услужников западного правле­ния, стремящихся который год и даже век безуспешно переделать русских под западную колодку. Может быть, в за­щиту и от самой Юнны Мориц, остановившейся перед по­следним рубежом, мешающей ей стать «певцом во стане русских воинов». В нашем русском стане и ее талант не по­меха. Такое вот впечатление осталось у меня после прочте­ния последних стихов Юнны Мориц, еще одного поэта, рожденного в грозовом 1937 году.

2001

* * *

ОЛЬГА ФОКИНА

* * *

Храни огонь родного очага

и не позарься на костры чужие! —

Таким законом наши предки жили

и завещали нам через века:

храни огонь родного очага!

Лелей лоскут отеческой земли,

как ни болотист, как ни каменист он,

не потянись за черноземом чистым,

что до тебя другие обрели:

лелей лоскут отеческой земли!

И если враг задумает отнять

твоим трудом взлелеянное поле,

не по страничке, что учили в школе,

ты будешь знать, за что тебе стоять...

Ты будешь знать, за что тебе стоять!

1975

Алая любовь Ольги Фокиной

Ольга Александровна Фокина родилась 2 сентября 1937 го­да в деревне Артемъевская Верхне-Тоемского района Архан­гельской области. Отец погиб на фронте. В 1962 году окончи­ла Литературный институт имени А. М. Горького. Печата­ется с 1955 года. С первых же публикаций на ее поэзию обра­тил внимание классик русской песни Михаил Исаковский. Ее стихи ценили Николай Тряпкин и Николай Рубцов. После Ли­тературного института осела в Вологде. Автор многих по­этических книг, выпущенных в Москве, Архангельске и Волог­де: «Реченька», «А за лесом — что?» (обе — 1965), «Аленушка» (1967), «Островок» (1969), «Буду стеблем» (1979), «Колесни­ца» (1983), «За той за Тоймой» (1987) и другие. За книгу сти­хов «Маков день» (1978) удостоена Государственной премии России. Постоянный автор журнала «Наш современник».

В 2004 году издала в Вологде двухтомник своих стихов «Избранное».

· * * *

Сергей Есенин, прощаясь с традиционной русской де­ревней, опережал время.

Оказывается, несмотря на огонь Гражданской войны, жуткое раскулачивание, уход поголовно всех мужиков на фронты Великой Отечественной, старая деревня выжила. Может, потому и не сложилась у великого русского худож­ника Павла Корина его картина «Русь уходящая» и оста­лись одни этюды, потому что не было Руси уходящей? Сметенное возрождалось, спаленное воскресало вновь. И мы, дети послевоенной России, помним еще старую традици­онную русскую деревню, помним и частушки, и посиделки.

Вот сегодня уже русская традиционная деревня уходит точно. Дай Бог мне ошибиться, как Сергею Есенину, но не вижу я сегодня никаких зацепок к возрождению старорус­ской деревни. А с ней и возрождения былой национальной России. И Русь не та, и русские не те...

Уверен, Россия будет, и ей предстоит еще великое буду­щее, но в ином облике, с иным характером, с иными при­метами. Вот тогда, вглядываясь в свое крестьянское детст­во, иные русские будут жадно вчитываться в простые и чи­стосердечные строчки прекрасной русской поэтессы Ольги Фокиной:

Простые звуки родины моей:

Реки неугомонной бормотанье

Да гулкое лесное кукованье