Царица умела распознавать душевные качества человека. И не удивительно, что большинство из тех, кого лично Императрица принимала на службу, сохранили верность Семье до самого конца. Некоторые заплатили за преданность собственной жизнью: доктор Евгений Сергеевич Боткин, «комнатная девушка» Анна Степановна Демидова, фрейлина графиня Анастасия Васильевна Гендрикова, лакей Иван Дмитриевич Седнев,[25] камердинер Государя Алексей (Алозий) Егорович Трупп, повар Иван Михайлович Харитонов, «дядька» Цесаревича Климентий Григорьевич Нагорный. Их расстреляли в том, страшнопамятном июле 1918 года…
«Вера, Надежда, Любовь — это всё, что имеет значение», — не раз говорила Александра Фёдоровна. И то не была пустопорожняя декларация. Это убеждение души. Она умела любить, и Она умела дружить. Дружба для Неё тоже являлась проявлением любви. Она была и здесь преданной и верной, а мнение других в данном случае не имело никакого значения. Она слушала голос Своего сердца, лишь ему доверяла. Однажды призналась Лили Ден: «Меня не заботит, богато то или иное лицо или же бедно. Для Меня друг, кем бы он ни был, всегда останется другом».
С ранних лет Алиса-Александра искала преданности и простоты, честности, отзывчивости, безусловно перила в истинную справедливость, беспрекословно верила в высшую Истину — Иисуса Христа. Она стремилась пройти земной путь смиренно, честно, добродетельно и без лукавства. Она не умела лгать, с трудом выносила светское лицедейство, и если бы имела право выбирать, то, не колеблясь, избрала бы иную стезю. Отдав себя всю без остатка любимому Мужчине, Она вынуждена была платить высокую цену: находиться на арене всю оставшуюся жизнь, играть роль, которая по складу характера Ей совсем не импонировала.
Последней Царице в обществе всегда не хватало искусства «куртуазности», тонкого мастерства светскости, которым в совершенстве владела Ее свекровь, Императрица Мария Фёдоровна. В итоге за Свою публичную «сольную партию» супруга Николая II не только рукоплесканий не заслужила, но Её затопали и ошикали задолго до того, как опустился занавес.
Даже после страшной гибели имя Александры Фёдоровны сочувствия не вызвало: Ей в памяти потомков пытались отвести роль изгоя, «злого гения» Династии, Империи, России. Она не знала, что будет так, но если бы и знала, то вряд ли бы пошла иным путем. С горечью об этом незадолго до своей смерти в 1960 году говорила сестра Николая II Великая княгиня Ольга Александровна: «Из всех нас, Романовых, Аликс наиболее часто была объектом клеветы. С навешанными на Неё ярлыками Она так и вошла в историю. Я уже не в состоянии читать всю ложь и все гнусные измышления, которые написаны про Неё».
Последняя Царица не умела выбирать удобную дорогу, была не способна «играть жизнь». Но ни одного мига Своего земного бытия не сомневалась, что всё решает Господь Бог, и коль Он уготовил тяжелый земной удел, изменить того никто не в силах.
Ее связь с Россией стала нерасторжимой в Кобурге 8 апреля 1894 года, когда Она дала согласие стать женой беспредельно любимого Цесаревича Николая, хотя до того несколько раз говорила «нет». Тогда и потом много размышляли над тем, почему же Алиса Гессенская так долго отвергала предложение.
Некоторые находили такое поведение «капризом», другие «самодурством», третьи же уверенно говорили о том, что принцесса «кривлялась», старалась «набить цену». Но все эти объяснения не подходят; они не отражают душевный облик, характер последней Царицы. Прагматические расчеты, эгоистические устремления, тонкие интриги — это арсенал не Ее средств и к подобному Она никогда не прибегала. Это искренняя, добропорядочная и добросердечная натура. Как Женщина и как Мать Алиса- Александра проявила Себя безукоризненно.
Однако перед публикой Она представала в первую очередь как Императрица, обязанная «играть по правилам», не Ею изобретенным. Должна была приспосабливаться к нежеланному: участвовать в бесконечных церемониях, любезничать с неприятными людьми, лицедействовать, и лицедействовать без конца.
Подобное насилие над Собой всегда выносила с трудом и нередко переступала через устоявшиеся «нормы поведения», пустой, но непреложный великосветский политес. Пренебрежения к себе, неумение исполнять «августейшую роль» в мире родовитых и именитых не прощали никому. Даже Царице.
По поводу своих светских способностей Государыня Александра Фёдоровна не заблуждалась. Уже будучи Императрицей призналась в письме одной близкой знакомой: «Я не могу блистать в обществе, Я не обладаю ни легкостью, ни остроумием, столь необходимыми для этого. Я люблю духовное содержание жизни, и это притягивает Меня с огромной силой. Думаю, что Я представляю тип проповедника. Я хочу помогать другим в жизни, помогать им бороться и нести свой крест». Но с первых шагов пребывания в России Ей нужно было самой себе помогать «нести крест».
Немецкие принцессы, выходя замуж за представителей Дома Романовых, могли сохранять свою преданность фамильной конфессии. У супруги же Наследника Русского Престола, будущей Императрицы, права выбора не было. Принадлежность к Православию являлась обязательной. Это было непременной традицией, свято соблюдаемой на протяжении столетий существования Монархии. Несомненно, что природная твердость характера и преданность убеждениям не позволяли Алисе Гессенской легко изменить религиозные привязанности.
Принцесса долго мучилась, колебалась и переживала, когда выяснилось, что для соединения с любимым необходимо изменить клятве верности, данной при совершеннолетии, и отречься от лютеранской веры. При стойкости Ее убеждений, подобное сделать было очень нелегко. Объясняя собственное упорство, именно это обстоятельство Она всегда и приводила. Но есть основания полагать, что существовала еще одна тайная причина, о чём она боялась говорить, но которая многое объясняет. Причина эта была медицинского свойства.
Алиса прекрасно знала, что ей надлежит не только соединить свою жизнь с жизнью Ники, не только в будущем стать Царицей в огромной Империи, но и исполнить свой первый и важнейший долг — дать продолжение Императорскому роду, подарить мужу и России Наследника Престола. И тут неизбежно возникало опасение, связанное со страшной болезнью — гемофилией (несвертываемостью крови).
Недуг передавался по женской линии, но лишь представителям мужского пола. Гемофилия считалась (и до сих пор считается) неизлечимой, но особенно опасной бывает в первые 15–20 лет жизни. У страдающего гемофилией человека любой ушиб, царапина, кашель, удаление зуба и какая-нибудь иная жизненная ситуация, связанная с кровотечением, могла привести к летальному исходу.
Происхождение недуга было неясным, проявления его являлись неожиданными, и каждый приступ мог оказаться роковым. Эту болезнь крови, вызываемую загадочными генетическими мутациями и особо распространенную в высшем свете, иногда называли «болезнью королей».
По непонятной причине гемофилия проявилась у Королевы Виктории, прямые потомки которой стали ее носителями. Восьмой ребенок королевы Виктории, ее четвертый сын Леопольд, родившийся в 1853 году, оказался гемофиликом. Мать была потрясена, когда о том узнала. Он скончался в 1884 году, в возрасте 31 года, и королева горько переживала. Матримониальные связи привели к тому, что от английской королевы, через её дочерей и внучек гемофилия перешла к монархическим домам Испании, России, Германии.
Когда умер дядя Алисы принц Леопольд, Принцессе исполнилось 12 лет. Но еще раньше, в 1873 году, от подобного же заболевания погиб Ее старший брат, трехлетний Фридрих. Хотя Она сама того не помнила, но, повзрослев, слышала рассказы о мучениях маленького Фритти. Потом, уже в девических летах, узнала, что сыновья Ее старшей сестры Ирэны, вышедшей замуж за принца Генриха Прусского в 1888 году, получили страшное бабушкино наследство.
Мимо сознания Алисы не могли пройти подобные зловещие предзнаменования. Всю жизнь Она трепетно относилась к несчастьям и трагическим случаям. Загадочная болезнь, в которой некоторые видели Божью кару за неправедную жизнь, интересовала Внучку королевы Виктории. Известно, что она читала труды австрийского естествоиспытателя Менделя, где анализировались важнейшие факторы наследственности. Она боялась. Боялась, что Ей выпадет эта жуткая участь — произвести на свет мальчика-гемофилика. Надо думать, что эти страхи в неменьшей степени, чем перемена конфессии, заставляли упорно говорить «нет» на предложения брака из России.
Если бы не любила Цесаревича Николая столь пламенно, так страстно и глубоко, то никогда бы не согласилась. Но зов сердца победил тайные опасения и страхи. Она дала согласие, в конце концов
