Союз капитана Форпатрила

неподвижное изображение.

Айвен завороженно склонился вперед.

— Боже правый! Их же целый сервиз!

Он заставил себя захлопнуть рот.

Перед ним был групповой портрет, официальный, для которого, похоже, специально позировали. Риш, а это была точно она, стояла на одном колене, второй слева. Одежды на ней был самый минимум — золотые трусики и ветвящийся узор из золотой фольги, явно приклеенной к телу: фольга, едва прикрывая другие стратегические точки, поднималась к шее, так что лицо в ее обрамлении казалось диковинным цветком на стебле. Вместе с Риш на снимке было еще четыре женщины и один мужчина. Они слегка отличались ростом и сложением, но все выглядели одинаково худощавыми и гибкими. Одна — белая с серебром, другая — желтая с золотом, третья — тоже с золотом, но зеленая, четвертая сочетала красный с темным оттенком граната, а мужчина был чернильно-черный с серебряным. Шесть лиц, отличающихся, но одинаково совершенных, слегка улыбающихся, безмятежных.

— Кто это такие?

Морозов улыбнулся, как особенно довольный иллюзионист. Айвен должен был признать, что кролика из шляпы тот вытащил преизрядного.

— Их зовут Жемчуг, Рубин, Изумруд, Топаз и Оникс, а вашу синюю — Ляпис-Лазурь. Это знаменитые живые Драгоценности баронессы Кордона. Снимок сделан несколько лет назад.

— Джексонианские генетические конструкты?

— Естественно.

— И что, гм, они делают? Кроме того, что так сногсшибательно позируют.

— Баронесса порой использовала их как украшение интерьера или элемент декора — судя по всем докладам, она была женщиной, умеющей обставить свой выход. На приеме для особо почетных гостей труппа Драгоценностей могла выступить с танцами. Еще их использовали в качестве слуг, и подозреваю, что не только. Они — определенно дживсы.

— Э-э, кто?

— Дживсы. Джексонианское слэнговое слово для обозначения связанного безусловной верностью слуги или раба. Достигается по-разному, психологической обработкой или заложенной в гены склонностью, или тем и другим вместе. Они безраздельно преданы тому, с кем связаны. Говорят, они чахнут, если их разлучить с хозяином или хозяйкой, а порой даже умирают вслед за ними.

Описание звучало несколько похоже на верных оруженосцев кузена Майлза, только отборные ряды этих суровых мужчин смотрелись далеко не так фотогенично. Но эти мысли Айвен оставил при себе.

— Баронесса Кордона? Она имеет отношение к Станции Кордона?

Это была одна из пяти жизненно важных скачковых станций, охраняющих П-В туннели в джексонианском локальном пространстве. Обычно наибольший интерес для Барраяра представляла Станция Фелл, ведущая в Ступицу Хеджена, но и остальные имели не меньшее значение.

— До недавнего времени Шив и Юдин гем Эстиф Арква, барон и баронесса Кордона, совместно управляли домом Кордона и всеми его делами.

— До недавнего времени… Стоп! Гем Эстиф? — имя чистокровного цетагандийца. — Как, черт возьми, такое могло произойти?

— О, это целая история и еще половинка, — в глазах Морозова засветилась искорка энтузиазма. — Как далеко в прошлое мне следует забраться?

— А как далеко она уходит?

— Изрядно — просто на удивление.

— Хорошо, начинайте с давних дел. Но имейте в виду, что меня легко запутать.

Айвен поглядел на хроно, но обуздал свой порыв попросить Морозова изложить все в ускоренном темпе. Аналитик СБ, когда тот в настроении делиться информацией — это чудо из чудес, которое нельзя пропустить.

— Фамилия гем-генерала Эстифа вам, должно быть, смутно знакома по урокам истории, так?.. — с надеждой спросил Морозов и сделал паузу. Скорее смутно, чем знакома, однако Айвен кивнул, поощряя его продолжить рассказ. — Один из цетагандийских генералов небольшого ранга, фактически — свидетель последних дней оккупации и тех фиаско, которыми они сопровождались, — великодушно пояснил СБшник. — Примерно в этот период карьеры его наконец-то наградили хаут-женой.

Наивысшая честь и бремя, способные обрушиться на цетагандийского гем-лорда: хаут-супруга — генетический дар, который вручается ему хаутами, высшим слоем цетагандийской аристократии и расой сверхлюдей-в-процессе-самосовершенствования, или кем там они себя считают. Айвен за свою жизнь встречал несколько довольно устрашающих хаут-леди и мог себе представить, что подобная награда стала для старого генерала весьма неоднозначным благом.

— В то время, как большинство его собратьев гем-офицеров вернулись на Эту Кита принести окончательные и фатальные извинения своему императору, гем Эстиф с женой по вполне понятным причинам задержался на Комарре. Должно быть, жизнь под куполами была для цетагандийских эмигрантов довольно странной и тяжелой. Но у гем Эстифа были связи, и, в конце концов, его дочь Юдин, родившаяся уже в Солстисе, вышла замуж за очень богатого комаррского торгового магната.

— Э, так сколько там поколений Юдин получается?

Морозов поднял руку.

— Погодите. К несчастью гем Эстифа, барраярцы вновь сорвали его планы, завоевав Комарру. Семью разметало в разные стороны. Дочь и ее супруг улетели с планеты в самый последний момент, уже под огнем, благодаря помощи и защите капитана наемников из того самого флота Селби, который Комарра наняла для своей охраны. Капитаном оказался некий Шив Арква, довольно эксцентричный джексонианец, периодически — контрабандист и угонщик.

— Выходит, ее комаррский муж погиб?

— Вовсе нет. Но к концу путешествия молодая Юдин определенно перенесла свою верность с одного на другого. Неясно, кто из них двоих кого похитил, но восхождение Шива Арквы к вершинам власти в доме Кордона началось примерно тогда.

— Понимаю. — «Да уж, я думаю!» Интересно, что спровоцировало такое романтическое бегство — может, вся ярость и досада, которая накопилась у дочери-беженки потерпевшего поражение гем-генерала? Или ее выбор был основан на каких-то положительных моментах? — Э, так значит, этот Шив был просто чрезвычайно обаятельным… космическим пиратом, да?

Морозов поскреб подбородок.

— Боюсь, даже СБ не в состоянии объяснить, кто и почему нравится женщинам, — он подался вперед и вызвал новый снимок. — Вот их официальный портрет, снято двадцать лет назад, когда Арква занял кресло барона. Правда, сейчас он раздался и поседел, если это вам пригодится.

Мужчина и женщина стояли рядом, глядя в объектив с серьезным, замкнутым выражением на лицах. Оба были в красном: она — в платье глубокого карминного оттенка, он — в темно-бордовой, почти черной, пиджачной паре. Женщина привлекла внимание Айвена в первую очередь. О да, высокая, с горящими глазами и сияющей кожей, с точеной фигурой, уверенная до мозга костей — в ней чувствовалась изрядная доля хаут-генов. Толстый черный жгут сияющих волос, перехваченных лентами с драгоценными камнями, стекал с плеч, и, насколько было видно, заканчивался где-то ниже колен — очень близкое подражание стилю хаутов.

Ее муж макушкой едва доставал ей до подбородка, хотя нельзя было сказать, что он нетипично низенький. Скорее среднего роста, плотного сложения, мускулатура юности к средним годам сгладилась; черные волосы непонятно какой длины зачесаны назад и, похоже, собраны в хвост на затылке. Может, в них и мелькало несколько нитей серебра. Кожа глубокого, насыщенного цвета красного дерева. Тяжелое, приплюснутое лицо скорее подошло бы какому-нибудь главарю банды, но его отличали блестящие черные глаза — должно быть, опасно проницательные, когда они обращены прямо на тебя.

Точно сказать было нельзя, но, судя по положению локтей, пара соединила руки за бархатистой складкой юбки.

— Впечатляет, — искренне похвалил Айвен.