Союз капитана Форпатрила

Теж спала и видела сон.

Она бежала по извивающемуся лабиринту станционных коридоров, спасаясь от какой-то неизвестной опасности. Впереди, справа и слева, разбежались по перпендикулярным проходам Драгоценности: они носились большими скачками-жетэ, делали в воздухе фантастические тройные кульбиты с переворотом — только вспыхивало красное и зеленое, синее и обсидиан, золото и белый жемчуг. Но когда Теж туда добралась, в пустых молчаливых коридорах гуляло только эхо. Она побежала дальше.

Боковая дверь скользнула в сторону, и чей-то голос прошипел:

— Быстрее! Прячься здесь!

Это был капитан Форпатрил. Поверх маскарадного костюма мишки на нем была надета зеленая офицерская форма. Его грудь крест-накрест пересекали патронташи с аккумуляторами, а в руке он держал какое-то здоровенное оружие, наверное, плазменную винтовку. Или это был водяной пистолет? Он усмехнулся из-под круглого мехового капюшона с ушами. Потом ружье полетело в сторону, они принялись целоваться, и на секунду или две сон стал просто замечательным. Форпатрил целовался со знанием дела: не слишком застенчиво, неприятно щекочась, и не слишком агрессивно, когда тебе словно слизняка пытаются в глотку затолкать, а как надо, решительно и вдумчиво. Теж отметила это, подумав: «Когда проснусь, эту часть сна я обязательно постараюсь вспомнить…»

— Я хочу коснуться твоей кожи, — попросила она, когда они перевели дыхание. — Она такая бледная… А ты гладкий или волосатый? И по всему телу одинаково бледный? Может, у тебя вены серебристые, как у Жемчуг?

«И где сама Жемчуг?»

— Давай покажу. — Форпатрил снова усмехнулся и расстегнул молнию на своем медвежьем костюме от самого горла до паха. В стороны разошлись одновременно мех и его собственная кожа, обнажая блестящие красные мышцы, беловатую соединительную ткань и тонкие голубые ниточки сосудов.

— Нет, нет, только мех! — вскрикнула Теж в ужасе, попятившись. — Кожу не надо!

— Что-что? — с некоторым замешательством в голосе переспросил Форпатрил. Он посмотрел вниз, и замешательство сменилось ужасом, когда на его груди стало шириться, разрастаясь, черное пятно от плазменного луча. Дым и гарь горелого мяса повисли в воздухе, и это был уже не Форпатрил, а их злополучный телохранитель, Сеппи, там, на Станции Фелл…

Теж судорожно втянула в себя воздух и проснулась. Она лежала в постели, в темноте, в квартире Форпатрила; Риш тихо спала рядом — не шевелясь, ничего не осознавая, элегантная даже во сне. Теж хотела бы ее спросить, куда улетели Драгоценности, но, конечно, люди не видят общих снов. И уж точно она не пожелала бы своего сна ни Риш, ни кому-то еще.

«Как хорошо, что этот сон меня отпустил…» По большей части. В последнее время все ее сновидения начинались и заканчивались этим сюжетом, слишком похожие на реальность. Зато поцелуй согрел ее до самых чресл. «Привет, чресла. Давненько я от вас ничего не слышала…»

Странный шумящий звук на грани слышимости она, наконец, распознала, как душ. Вот вода перестала течь, и она расслышала шуршание из ванной и смежной с нею гардеробной. Потом раздалось слабое шипение отъезжающей в сторону двери, но капитан явно выключил свет прежде, чем ее открывать. Чтобы не побеспокоить спящих гостей? Или, вдруг спросила она себя, когда его босые ноги прошлепали мимо кровати, по какой-то более зловещей причине?

Она открыла глаза, повернулась и уставилась на темный силуэт. Кажется, он уже в мундире, полностью оделся. Никакого костюма плюшевого мишки, да и кожа тоже на месте, прекрасно. Замаскированный ароматом свежего мыла и крема-депилятора, его запах раскрылся лишь частично, как, наверное, и ее собственный — и хорошо, что Риш спит, а то принялась бы над ней подшучивать.

— Что? — выдохнула она.

— Ой, — прошептал он в ответ, — извини, что разбудил. Я ухожу на службу.

— Но еще темно.

— Ага, знаю. Чертовы сутки в девятнадцать часов. Хочешь, я принесу вам сегодня вечером что- нибудь особенное?

— Что бы ты ни выбрал, будет прекрасно, — ответила она почти уверенно.

— Хорошо. Постараюсь на этот раз быть пораньше, но заранее никогда не знаешь, так что не паникуйте, если я задержусь. Дверь я за собой запру.

Он на цыпочках двинулся к выходу.

— Капитан Форпатрил! — Теж сама не знала, что захотела ему сказать, но запах горящей плоти из сна по-прежнему не давал ей покоя. Она остановилась на неопределенном: — Будьте осторожны.

Он ответил несколько озадаченно:

— А… конечно.

Дверь спальни закрылась за ним. Она слышала, как он гремит посудой на кухоньке, затем зашипела внешняя дверь, а потом… потом в квартире стало очень тихо.

Теж снова завалилась в постель, очень надеясь поспать без сновидений.

* * *

Несмотря ни на что, утром Айвен ухитрился прибыть в наземное отделение Генштаба на Комарре вовремя, за полчаса до появления шефа — хотя довольно часто Десплену удавалось его опередить, заявившись еще раньше. Айвен налил себе кофе, сел за защищенный комм-пульт, поморщился и включил его, чтобы выяснить, что же нового накопилось во «Входящих» адмирала с его прошлого дежурства.

У Айвена уже выработалась своя персональная метафора касательно первой (после приготовления кофе) задачи на день. Как будто ты открываешь входную дверь и видишь, что ночная служба доставки навалила у тебя на крыльце здоровенную гору коробок с надписью «разное». На самом деле все они, конечно, имели пометку ««Срочно!», но когда всё — срочное без исключения, значит, это переводится как «разное».

В каждой коробке лежало что-то одно из списка: либо живые, раздраженные ядовитые змеи, готовые удрать; либо змеи тоже ядовитые, но спящие; либо неядовитые садовые змейки; либо штуки, похожие на змей, но ими не являющиеся — например, гигантские вялые червяки. И каждое утро в обязанности Айвена входило открыть все эти коробки, определить биологический вид, энергичность, настроение и число зубов каждой извивающейся твари, а потом разложить все согласно реальной срочности.

Раздраженные ядовитые змеи направлялись прямиком Десплену. Садовые змейки складывались в стопку для дальнейшей работы самого Айвена. Дохлые змеи и ленивые червяки возвращались отправителю под шапкой «Офис адмирала Десплена» с ассортиментом разнообразных пометок, от терпеливых объяснений до коротких желчных комментариев, в зависимости от того, как долго приславший не в состоянии разобраться со своей чертовой ползающей фауной. У Айвена имелся в наличии весь ассортимент возможных ответов Десплена, и его задачей — и отчасти развлечением, потому что в любой работе должны быть свои плюсы — было подбирать каждому отправителю подходящий ответ.

Как он одновременно ожидал и опасался, среди утренних посылок обнаружилась срочная — какая же еще! — депеша из комаррского отделения СБ с приложенным к ней полным протоколом его вчерашнего допроса полицией. А вот улов живых ядовитых змей сегодня оказался досадно мал.

После короткой битвы со своей совестью Айвен поставил депешу в список «садовых змеек», правда, на самый верх. Десплен был, наверное, самым здравомыслящим начальником из всех, с кем когда-либо работал Айвен, и меньше всего был склонен к драматизму, поэтому Айвен предпочел бы, чтобы эти качества за адмиралом сохранялись как можно дольше. Желательно — навсегда. Так что уже давно Айвен регулярно позволял просачиваться к адмиралу вещам банальным, но забавным, просто чтобы поддержать его боевой дух, а сегодня явно был подходящий день, чтобы вставить в перечень змей парочку таких. Айвен еще подбирал несколько дополнительных сообщений, которые можно было бы законным образом туда внести, когда объявился Десплен, взял свой кофе и уточнил:

— Как сегодня со змеиной переписью, Айвен?

— Все садовое разнообразие в наличии, сэр.

— Чудесно, — Десплен сделал живительный глоток свежесваренного кофе. Айвен забыл, кто там из знаменитых офицеров сказал: «Имперская служба может выиграть войну и без кофе, но предпочитает не попадать в такие ситуации»? — Что там с беседой, которую вам вчера устроила