танец. Миг, в который ты живешь лишь телом, одной настоящей минутой — а не разумом, который обозревает будущее и прошлое, но вечно пропускает сам момент бытия.
Этот мягкий намек вернул Айвена Ксава в настоящее, и его рука возобновила ласки.
— А потом у меня было двое одобренных ухажеров. Но с ними не получилось. Тебе и в этом повезло.
— Одобренные ухажеры? А что это такое… какой-то джексонианский термин?
— А у вас на Барраяре такого нет? — спросила она. Он покачал головой. Сам факт ее не удивил, разве что его невежество. — Это для случаев, когда ты решаешь установить альянс Домов через брак. «Сперва пробуй — потом покупай», и я рада, что попробовала заранее. Первый ухажер гораздо сильней интересовался политикой Дома, чем мною. Когда я заявила, что ему, наверное, стоит вместо моей постели попроситься в постель к моему отцу, он был не слишком доволен. Я, правда, тоже. А второй… не знаю. В нем не было ничего такого неправильного, мне просто не нравилось, как он пахнет.
— Он что… не мылся? — рука Айвена Ксава чуть дернулась, словно он хотел приподнять ее и обнюхать собственную подмышку, но благоразумно передумал.
— Ой, нет, с гигиеной у него все было прекрасно. Просто, ну, не знаю… какая-то несовместимость. Баронесса потом предположила, что наши иммунные системы оказались слишком похожи, но мне кажется, не в этом дело. Он был просто скучным.
— А-а, — протянул Айвен Ксав.
Она воспользовалась тем, что он отвлекся, и расстегнула его рубашку еще на несколько пуговиц. А, волосатая грудь, как мило. Не слишком много, не слишком мало, такая отличная мужская поросль. Темные волоски создавали с бледной кожей приятный эстетический контраст, и Теж продемонстрировала, что ей это нравится. Достоинства твоего партнера необходимо замечать и показывать ему, что они тебе приятны — во всяком случае, именно так ей объясняли, когда учили эротическим искусствам. Она показательно накрутила несколько волосков на палец, потом легко пробежалась пальцами по его торсу.
Тут раздался негромкий звук, от которого Айвен Ксав дернулся — это приоткрылась дверь в ванную, и голос Риш произнес:
— Все, душ теперь ваш. Я собираюсь спать, так что закройте обе двери ванной, когда закончите, ладно? — и дверь плотно закрылась.
— У Риш очень чувствительный слух, — сообщила Теж, — но спит она как каменная.
— А-а, — негромко протянул Айвен Ксав. — Ладно. У нас был долгий день, так что я в душ — или ты хочешь первой?
— Или мы могли бы постоять под душем вместе… — она еще поводила пальцами по его груди.
Он с сожалением покачал головой.
— Не здесь. Тут только ультразвуковой душ, и мы вдвоем там не поместимся.
Он просветлел:
— Зато когда мы окажемся у меня в Форбарр-Султане, я знаю, что, гм… в общем, в следующий раз?
Не стоило упускать роскошные удобства квартиры в Солстисе, но кто из них тогда знал? «Время. Оно уносит лучшие шансы твоей жизни».
Айвен Ксав поцеловал ее последний раз и встал.
Когда Теж вернулась к нему в постель, обертка с ее подарка уже по большей части исчезла, о чем она мимолетно пожалела — но наверняка ей выпадет еще случай его раздеть. Она скользнула под нагретое его теплом одеяло и оценила свежее постельное белье — тут явно чувствовалась рука заботливого денщика. Айвен Ксав перекатился на бок, приподнялся на локте и неуверенно протянул руку к Теж, словно не знал, с чего начать.
— Неужели ты так робок, Айвен Ксав? — улыбнулась она.
— Нет! — возмутился он. — Просто… просто я никогда не занимался любовью с женой. Со своей собственной женой. Я никогда не был женат. Не понимаю, как это несколько слов в кругу из хлопьев превращают совершенно привычные вещи в странные. Сила убеждения или что-то вроде.
Она тоже оперлась на локоть и провела пальцами по его лицу, оценивая скульптурную лепку костей. Отличные. При этом движении она легла немного выше, и Айвен Ксав глядел ей уже не в глаза. От представшего зрелища у него аж зрачки расширились. Чтобы воздать должное достоинствам партнера, вспомнила Теж, не всегда нужны слова.
— Я всегда предпочитал мимолетные романы… со скоростью света, знаешь? — он тяжело дышал.
— Свет — как раз по моей части, — заверила она, склоняясь к нему. — Мое имя именно это и означает.
Айвен Ксав потянулся ей навстречу:
— Тогда… просвети меня, — выдохнул он, и дальше они занимались вовсе не разговорами.
Утром денщик адмирала прикатил еду на сервировочной тележке; Айвен подозревал, что его целью было вовсе не устроить адмиральскому адъютанту ленивый завтрак в постели, но убедиться, что адъютант из этой постели вовремя встал. Слуга-солдат вежливо постучал в двери обеих спален и оставил завтрак в гостиной, удалившись немедленно, как только (как подозревал Айвен) выяснил по голосам, кто в какой комнате спал этой ночью. Понес разведданные их общему шефу. Хоть Десплен и оставил решение вопроса всецело на Айвена и обеих женщин, однако результат его явно интересовал.
Айвен чувствовал себя… бодрым, вот правильное слово. Примечательно бодрым. Он привел себя в безукоризненный армейский порядок, помахал рукой Риш, с сонным видом прихлебывавшей чай, поцеловал на прощание жену — да-да, свою прекрасную, теплую со сна, аппетитную жену, которая, ко всем своим достоинствам, еще и не болтала по утрам — и бодро зашагал навстречу работе. Путь был коротким — шагов двадцать по коридору до корабельного офиса Десплена, смежного с небольшой тактической рубкой корабля.
Десплен был уже там, чего следовало ожидать — стесненные условия перелета в мирной обстановке адмирал находил скучными, и, когда на корабле не было мадам Десплен, работал подолгу, просто, чтобы убить время. Поскольку по ходу он частенько загонял подчиненных, одной из неофициальных обязанностей Айвена было проследить, чтобы тот не растягивал свой рабочий день до бесконечности. Но сейчас Айвен был готов расправиться с тысячей змей. Он приветствовал адмирала четким салютом и бодрым «Доброе утро, сэр!».
Десплен только приподнял бровь, и они оба сразу погрузились в свой отлаженный порядок работы. Айвен сортировал зашифрованные сообщения, которые почти непрерывным потоком шли по сжатому лучу, перекидывал туда и обратно пометки, редкие устные приказы и запросы, направлял плотный поток напоминаний, сообщений и распоряжений то назад, на Комарру, то вперед, в Генштаб в Форбарр-Султане, до которого им оставалось лететь еще пять дней. Как Айвен и предвидел, разоблачение шайки воров и контрабандистов породило новый вал сообщений, хотя, несомненно, по интенсивности ему было далеко до того весьма примечательного взрыва активности, который произойдет, едва известие дойдет на Сергияр до коммодора Джоула и от него придет ответ.
— Айвен, — окликнул его Десплен примерно через час.
— Сэр?
— Хватит насвистывать. Звук такой, словно у нас где-то воздух утекает.
— Виноват, сэр, я даже не заметил.
— Я так и подумал.
Когда подошло время первого скачка, Айвен взял перерыв и прошел предупредить своих дам. Выяснилось, что обе подвержены скачковой болезни, в особенности — Риш. Тогда он совершил самый легкий на свете подвиг: заглянул в лазарет, набрал там лекарств от скачковой болезни — адмиральский корабль был укомплектован всем по первому классу — и лично принес их страдалицам. Теж пришлось силой поднимать скулящую Риш из постели, чтобы ввести ей дозу. «Пять скачков за пять дней, ну зачем я на это согласилась?» — простонала та. Но не прошло и двадцати минут, как Риш села, моргая в приятном изумлении: ее вестибулярный аппарат, желудок, зрение, и, что немаловажно, слух снова были в порядке. Про неприятные слуховые галлюцинации как побочный эффект Айвен слышал впервые. Все, что испытывал он сам — короткий приступ тошноты, плюс на минуту все поле зрения окрашивалось в зеленый цвет, так
