покосившийся стул, на котором развалилась весьма неприятная личность, взирающая на обстановку кабинета с нахальной радостью человека, для которого все неприятности остались позади. Личность была одета в куртку из хорошей кожи, но явно на размер-другой больше чем у ее нынешнего владельца, фирменные ярко-синие джинсы болтались на тощих ногах, почти полностью скрывая не менее фирменные кроссовки. Иногда личность вертела узкой, треугольной головой на тощей шее с выпирающим кадыком. Серый ежик волос над скошенным лбом, глубоко посаженные бесцветные глаза, да узкий тонкий нос под которым разместилась тонкая щетинка усиков «а-ля Макс Линдер», делали его удивительно похожим на крысу, и Мишка на секунду задумался — а может, это какой-то новый вид оборотней? Есть же оборотни- коты, оборотни-псы и оборотни-волколаки, так почему же не быть и оборотням-крысам?
Завидев Витиша, человек-крыса подобострастно всплеснул руками:
— Ой! Гражданин начальник! А я так рад вас видеть! Я вот каждый день к вам собирался, но все суета, суета беспонтовая. Да еще и дедушка приболел…
— Знакомься, Миша. Вот это и есть Репаный Савелий Мефодьевич. По обличью человек, по сути — крыса. Только ты, сявка, про деда мне не ври. Твой дед, в отличие от тебя, паскудника, — настоящий герой. Он такую шваль, как ты, после войны по схронам зачищал, да вешал. И не всегда за шею. Он умирать будет, тебя к себе на пушечный выстрел не подпустит.
— И не стыдно, гражданин начальник, на честного человека наговаривать? Я уже давно с преступным прошлым завязал. Вот вам крест — завязал! — подтверждая свои слова, Репаный вытянул из-под куртки массивную золотую цепь, на которой болтался не менее массивный крест, прикрепленный к шестиконечной платформе, и поднес его к губам.
Увидев крест в руках Репаного, Витиш прищурил глаз, точно снайпер:
— А скажи-ка мне, Савка, а где ты такую цацку раздобыл? Уж больно она для тебя, стервеца, красивая…
— Понравилась, начальник? — самодовольно улыбнулся Репаный. — Это мне маруха месяц назад на днюху подарила. Стильная весчь!
— Тех оленей, ты не ври, нет ни в Туле, ни в Твери. — процитировал Витиш. — Слышь, убогий, с каких пор у тебя бикса завелась? Да тебя даже шалавы вокзальные за версту обходят. Но важно не это, а то, что ты, сучонок, свою днюху-то попутал. Где крест взял, гнида?! Или мне Костика позвать? Он, в прошлую вашу встречу сантиметр до твоей глотки не дотянулся? Так сейчас дотянется.
— Не надо гражданина Инусанова, начальник, — Побелел от испуга Репаный. — Нашел я этот крест, недели три, как нашел, вот только не помню где…
— Этот крест еще неделю назад Халендир на шее таскал, — пошел на легкий блеф Витиш, — вот он обрадуется, когда узнает, кто его пропажу нашел. И отблагодарит находчика от всей своей души. Его в наемниках очень хорошо учили благодарность раздаривать… Вот только редко кто после этого выживал…
— Ничего мне Халендир не сделает, — угрюмо буркнул Савка. — Он две недели назад сам мне этот крест отдал…
— Халендир? Тебе? Это за какие такие благодеяния Халендир расщедрился? — Подключился к разговору Соснович и отвесил Савке подзатыльник. Наверное, для ускорения речевого процесса.
— Я ему хазу непаленую сдал в аренду, — вжав голову в плечи и испуганно озираясь, пропищал Репаный.
— Где эта хаза?! Ну?! Быстро отвечай! — продолжал нажимать Соснович. — По-хорошему говори, пока зубы просвечивать не стали!
— Где склады старые, помещение Љ 121, там его хаза. Но зачем она ему, для чего, я не знаю, начальник. Правда, не знаю! Я ему место показал. Ключи отдал, он мне крест с цепурой, и больше я его не видел. Где Халендир, а где я? — заскулил Савка уже без намека на браваду.
— Андрюха! Крест с цепочкой изъять, этого урода — в обезьянник, пока мы не вернемся! — Витиш быстро шагнул из кабинета в коридор. — Леопольдыч! Давай всех свободных на крыло! Похоже, мы нычку Халендира нашли!
Мишка, опасаясь, что теперь-то он точно может пропустить что-то интересное, рванулся следом за Игорем.
Они долго искали строение Љ 121 среди пыльных пустырей, проржавелых, невесть кому принадлежащих газгольдеров, руин каких-то старых домов и редких складов, слепленных из рифленой жести, побуревшей от долгого противостояния стихиям.
Строение Љ 121 оказалось старым овощехранилищем, наскоро переделанным в складское помещение. Пласты штукатурки со стен осыпались во многих местах, обнажив решетчатую дранку. Зато все окна были забраны почти новыми решетками. Входная дверь была также более чем основательной.
— Вот ведь необитаемый остров, — сказал водитель, с трудом выруливая между мятых бочек и металлической арматуры, оставшейся от почившего в бозе забора. — Сюда захочешь — не проедешь, а без охоты и близко не подойдешь.
Дверь в строение Љ 121 открыли без всяких церемоний, сбив замок кувалдой.
Запах за открытыми дверями был такой, что ступать через порог Мишке сразу же расхотелось.
— Похоже, покойничек там, — Витиш выступил из-за Мишкиного плеча. — И, похоже, пару суток уже тут пылится. Не меньше.
Мишка двинулся вглубь помещения. По пути он рисовал в своем воображении разные жуткие картины, пытаясь подготовить себя к тому неприятному зрелищу, что ждет его внутри.
Однако зрелище оказалось таким, что Мишку не стошнило немедля лишь по одной причине — спазмы ужаса сковали его желудок, точно обручи.
Изо всех сил стараясь удержать себя в вертикальном положении, Мишка шагнул назад и прислонился к дверному косяку.
— Надо же, — сказал один из вошедших за Мишкой следом оперов. — Вот ведь фантазия у кого-то… Нездоровая какая-то фантазия…
— Ну, тут и без детального исследования видно, что умирал наш клиент тяжело, долго и очень-очень мучительно… — Мишке показалось, что Витиш даже оживился. — Оригинально же использован степлер, ничего не скажешь…
— Эльф? — спросил кто-то из оперов.
— А поди разбери, когда ни глаз, ни ушей… — Ответил Игорь. — Чего ж они от него такого хотели, что копали так глубоко и тщательно?
— Шуточки у вас, сударь. — Опер прикрыл рот и нос носовым платком и приблизился к трупу вплотную. — Эльф. И не просто эльф, а совершенно определенный эльф. Халендир. Собственной персоной. А мы-то думали, что он в бегах…
— Похоже, как его в четверг похитили, так здесь и обрабатывали, — прокомментировал Витиш. — Судя по состоянию ран, умер он примерно в воскресение. Много же они с ним успели за два-то дня сделать. Тут только экспертам работы часов на пять. Учитывая, что мне ребята из прокуратуры и СМЭ рассказывали, с женой его, оказывается, почти, что гуманно обошлись…
— Что за ушибленные у нас завелись? — сказал другой опер. — С девяностых такого не видел. Маньяки, что ли?
— Вряд ли. Маньяк-то кайф ловит, а здесь явно в душу хотели заглянуть. И заглянули. Глубоко заглянули…
Несмотря на то, что перед Мишкиными глазами качалась стена багрового тумана, а зловоние, вцепившись во внутренности, настойчиво пыталось вывернуть желудок наружу, Канашенков нашел в себе силы выстроить последовательность событий.
Халендир играет в карты на катране. Много проигрывает. Вслед за этим происходит нападение на Изыруука. Очень похоже, что наколку на гоблина дал именно эльф. Через неделю кто-то врывается в особняк Халендира, убивает его охранника, на глазах хозяина пытает его жену, а после увозит его самого в этот богом заброшенный сарай, который никогда и никто не нашел бы, если бы не фотографическая память Витиша. И там пытает уже самого Халендира.
Мишка тяжело вздохнул, когда на него снизошло откровение.
Если допустить, что именно Халендир дал наводку на Изыруука, значит, он либо сам член той
