отштампована шоколадом. А плитка — это двести!!! граммов обработанного опия высшей пробы! По уголовному кодексу — особо крупный размер. Нам резко похорошело, Ангелу наоборот. Причем, действительно ему плохо стало без дураков, даже скорую помощь вызывали. Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит. Тем же вечером, обмывая победу, сделали Кутнякова героем дня и, соответственно, спрашиваем — как додумался? Голова! А он и рассказывает, что ни фига, мол, он не додумался. Просто обыск шел четвертый час, и был он жутко голодным. А так, как мы уже все перерыли и собирались навести еще больший бардак, он вполне логично решил, что снявши голову, по волосам не плачут, и что если он съест шоколадку, то большого урона хозяин не понесет. Выиграем — ему не до шоколада будет, проиграем — шоколадкой больше, шоколадкой меньше. Взял шоколадку из вазочки, а дальнейшее вам, господа, известно. Барсуков, кстати оказался очень хлипким. Оказавшись за решеткой, сдал всех, кого мог. По части его клиентуры, потом даже ФСБ работало. В суде Ангела защищал какой-то московский адвокат из дорогих и знаменитых. Привел, среди прочего, такой аргумент — коли доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, то мой подзащитный подозреваем совершенно безвинно, ибо закон не содержит такого процессуального действия, как поедание представителями правоохранительных органов продуктов питания, принадлежащих владельцу обыскиваемого помещения! Назовите мне статью УПК, кричит, где предусмотрено подобное процессуальное действие?! Произвол, правовой нигилизм, бериевское наследие! Да такой способ обнаружение доказательств ничем, по сути, от пытки не отличается!
По счастью, от обвинения в суде был Андрей Иванович Магеркин, который хотя и не черт, но души из жуликов вынимал еще сноровистей. Выслушал он того адвоката и говорит ему — милейший, порядок проведения обыска не просто не исключает, но даже предполагает необходимость попробовать на зуб отдельные вещества и предметы, и это знает каждый, кому случалось работать по таким преступлениям, как самогоноварение… В общем, схлопотал Ангел семь лет жизни на севере. Пережил ли он зону, я не знаю. Но, учитывая, сколько и кого он сдал, думаю вряд ли. Ну, что, господа-товарищи, мораль сей басни, вам ясна? Нет? Про-дол-жа-ем раз-го-вор!
— Шкаф и стол пустые, ящики мы проверили, стенки все простучали, нет там полостей, — перебивая друг друга, стали отчитываться Мишка и Костя. — Окна в пыли, видно, что их не трогали уже лет сто. Верстаки в гараже пустые, стены ямы бетонные. Если только и в самом деле половицы оторвать…
— А на стены внимания не обратили? — прищурил глаза Витиш. — Конкретнее — на стену, отделяющую контору от гаража? Нет? А зря, батенька, зря. Правая от дверного проема стена почему-то гораздо толще, чем левая. Если хорошо присмотреться, можно разглядеть, что кладка там более свежая, только потом пылью запорошена. На стене, перед входом в гараж висит зеркало. А зачем оно там висит? Полюбоваться на себя, любимого, перед тем как под машину лезть? Ладно бы оно в гараже висело. А здесь? Ты, Костя, говоришь, что поверхность зеркала какой-то химией протерта, той же, что стол и шкаф протирали, значит — стирали отпечатки. То есть зеркало кто-то и зачем-то регулярно трогал руками, зачем? А может и нам попробовать потрогать?
Допив кофе, Витиш встал со стола и подошел к зеркалу. Внимательно осмотрев поверхность, он радостно хлопнул в ладоши:
— Ну вот! В правом верхнем углу поверхность зеркала помутнела, да и край рамки засален, и масляные пятна имеются. Значит, сюда кривыми пальцами кто-то тыкал. Дай-ка и я ткну.
Затаив дыхание, Мишка и Костя наблюдали, как Игорь жмет на углы зеркала. Через минуту зеркало скрипнуло и откатилось в сторону. Мишка с Костей наперегонки бросились к стене. Откатившееся зеркало скрывало нишу, в которой уютно расположился небольшой металлический ящик, запертый на кодовый замок.
— А как мы этот ящик откроем? — недоуменно спросил Костя. — Мы ведь кода не знаем?
— А сломаем мы его на фиг! — хмыкнул Игорь.
— Ну так я пошел в машину, монтировку возьму.
— А я в кино видел, как такие замки из пистолета расстреливали, — осенило Мишку. — Шкафчик-то не стальной, так, железяка дешевая. Давай пальнем, авось замок отстрелить получиться.
— Все бы тебе, Миша, палить. Не следователь, а терминатор какой-то. Ни ломать, ни стрелять мы не будем. — Игорь вновь нажал на рамку зеркала, и оно встало на место. — Сейчас мы тихо-мирно выйдем на улицу, даже дверь за собою запрем. И будем сидеть, кофе пить… — Игорь перевел взгляд на вытянувшиеся лица друзей и рассмеялся. — Кофе мы будем пить до того момента, пока эксперт из отдела не приедет. Потом возьмем понятых и будем уже со всей официальностью осмотр рисовать, а эксперт нам тем временем шкафчик откроет. Так что пошли на свежий воздух, господа офицеры.
Примерно через час, когда к ним приехал эксперт, низенький, коренастый гном, известный под прозвищем Старик Хоттабыч, полученным им за свою привычку постоянно подергивать свою шкиперскую бородку во время разговора. Поздоровавшись с экспертом, Игорь коротко и внятно объяснил Хоттабычу причину его вызова, после чего, прихватив с собою двух проходивших мимо рабочих, группа вновь вошла в здание «Шаркона». Пока гном возился с сейфом, Костя оформлял протокол осмотра, Мишка, вспоминая учебу в школе, занимался фиксирование и изъятием следов, а Игорь расспрашивал рабочих о «Шарконе». Рабочие мычали, явно испытывая затруднение от необходимости говорить без применения мата, и толковой информацией поделиться либо не могли, либо не желали. Спустя полчаса Хоттабыч довольно крякнул, следом за ним крякнул замок сейфа, и гном отворил дверцу. Игорь достал оттуда стопку каких-то бумаг, затянутых в прозрачный пластиковый файл. Разложив содержимое файла на столе, Игорь стал перечислять находки:
— Фотографии какого-то мужика, двенадцать штук. Карта города с пунктирным разметками, выполненными различными цветными карандашами, одна штука. Лист с печатным текстом, одна штука, краткое содержание текста: Степан Эдвинович Королев, одна тысяча семидесятого года рождения. Проживает… Хм… на улице Королева, дом тридцать восемь, подъезд третий, квартира восемьдесят четыре. Женат. Жена — Королева Ангелина Степановна. Детей не имеет. Работает… Ого! Писателем он работает. Никогда о таком не слышал. Интересно, чего он пишет-то?
— А я слышал, что муж майора Кобриной про какого-то писателя Степана Королева говорил. «Королем хоррора» его называл, — поделился информацией Мишка. — Может это один и тот же Королев?
— Может быть, может быть, — задумчиво протянул Игорь. — «Ужастики», значит, пишет, их Величество. Его бы к нам на недельку засунуть, он бы потом на всю жизнь материалом для творчества обеспечен был. Только на кой черт нашей банде этот писатель сдался?
Мишка и Костя переглянулись и пожали плечами, Хоттабыч в очередной раз ущипнул свою бородку и изрек:
— Может, у него гонорары у него королевские?
— Ладно, чего гадать, анкетные данные есть, адрес есть, так что мужики, вписывайте находки в протокол, и поехали в гости к этому писателю. Устроим творческую встречу с поклонниками его таланта, так сказать.
Уже сидя в машине, по пути на улицу Королева, Мишка озвучил мысль, пришедшую ему в голову:
— А почему злодеи, покидая свою стоянку, порядок навели, а содержимое из сейфа не забрали?
— Скорее всего, потому что среди них не было того, кто знал код сейфа, — обернулся к Мишке Игорь. — Да понадеялись на то, что сейф мы не найдем. Вряд ли они вообще знали, что мы этот сарай с гаражом найдем. Или все же знали? — Витиш уткнулся взглядом в лобовое стекло и о чем-то задумался.
Спустя полчаса Сироткин остановил машину возле одного из девятиэтажных корпусов, вытянувшихся в унылую строгую линию вдоль проезжей части.
— Все. Конечная. Кобылка дальше не идет. — Андрей озадаченно прислушался к хриплому урчанию затихающего двигателя. — Мужики, вы до третьего подъезда пешочком пройдитесь, а я пока под капот нырну.
На лавочке возле третьего подъезда нахохлилась стайка подростков, затянутых в черную одежду. Тинэйджеры сосредоточенно внимали одному из парней, завывавшему что-то отдаленно напоминавшее песню под немузыкальное треньканье старенькой гитары. Проводив друзей глазами в обрамлении растекшейся от жары туши, один из подростков приложился к бутылке, отчего по его подбородку побежали струйки багровой жидкости, напоминающие кровь.
