Воспоминания о Михаиле Булгакове

— Да… ведь вы же сатирик! Ведь я помню ваши «Роковые яйца»… да-а… — И качал грустно головой.

Потом и он и Брюханенко, оба в пиджаках, несмотря на сильнейший мороз, выскочили во двор, провожая нас и приглашая еще приезжать к ним».

29 декабря. «Сегодня впервые у нас Егоров и Рипси, а потом и Федя (Н. В. Егоров — заместитель директора МХАТа, Р. К. Таманцева — секретарь дирекции МХАТа, Ф. Н. Михальский — администратор МХАТа. — М. Ч.). Рипси одна из немногих, которая приветствовала наш брак.

За ужином Ник<олай> Вас<ильевич> с громадным темпераментом стал доказывать, что именно М. А. должен бороться за чистоту театральных принципов и за художественное лицо МХАТа.

— Ведь вы же привыкли голодать, чего вам бояться! — вопил он исступленно.

— Я, конечно, привык голодать, но не особенно люблю это. Так что вы уж сами боритесь».

4 января 1934-го Булгаков возвращается к роману и в течение всего месяца урывками работает над ним.

9 января. «М. А. — сцена за сценой — намечает пьесу. В какой театр?

— С моей фамилией никуда не возьмут. Даже если и выйдет хорошо».

27 марта. «Перерыв в записях (с 11 февраля. — М. Ч.) объясняется тем, что сначала я долго болела (воспаление легких), потом переезжали на новую квартиру (ул. Фурманова, 3, кв. 44. — М. Ч.) причем Миша меня перевез с темп. 38° (18 февр.), устраивались и т. д. И еще — М. А. работал над новой комедией.

Сегодня днем заходила в МХАТ за М. А. Пока ждала его в конторе у Феди (Ф. Н. Михальского. — М. Ч.), подошел Ник<олай> Вас<ильевич> Егоров. Сказал, что несколько дней назад в театре был Сталин, спрашивал, между прочим, о Булгакове, работает ли в театре?

— Я вам, Е. С., ручаюсь, что среди членов правительства считают, что лучшая пьеса это «Дни Турбиных».

13 апреля. «Вчера М. А. закончил комедию «Блаженство», на которую заключил договор с Сатирой (Театр сатиры. — М. Ч.). Вчера же была у нас читка не для Театра еще, а для своих. Были: Коля Лямин, Патя Попов, который приехал на три дня из Ясной Поляны, Сергей Ермолинский и Барнет. Комедия им понравилась.

На днях приходил кинорежиссер Пырьев с предложением делать сценарий для кино по «Мертвым душам». М. А. согласился — будет делать летом. Решили подать заявление о заграничных паспортах на август — сентябрь».

14 апреля. «М. А. правит «Блаженство», диктует мне».

1 мая. «25 апреля М. А. читал в Сатире «Блаженство».

Чтение прошло вяло. Просят переделок. Картины «в будущем» никому не понравились.

Вчера у нас ужинали: Горчаков, Никитин Вас<илий> Мих<айлович>, Калинкин (доктор), Поль, Кара-Дмитриев и Милютина. Встретил их М. А. лежа в постели, у него была дикая головная боль. Но потом ожил и встал к ужину. Вечер прошел приятно. Все они насели на М. А. с просьбой переделок, согласны на длительный срок, скажем, 4 месяца (ведь сейчас М. А. должен работать над «М<ертвыми> д<ушами>» для кино). Им грезится какая-то смешная (пьеса) с Иваном Грозным, с усечением будущего. Они считают, что это уже есть как зерно в пьесе, в первом появлении Ив<ана> Грозного».

15 мая. «…утром провожала М. А. в Театр — он очень плохо себя чувствовал, тяжело волновался.

Около 12 часов дня в нижнем фойе начался просмотр «Мольера». Я постояла у закрытых дверей, услышала музыку, потом первые слова Станицына — Мольера…

Немирович не пришел на просмотр.

Около трех часов М. А. позвонил и сказал, что приведет к обеду Степанову (Арманда) и Станицына.

Пришли радостные, был полный успех, несмотря на то, что есть очень слабые исполнители. Смотрели: Леонидов, Сахновский, Телешова, Литовцева, Кедров, Марков, Калужский, Ольга, актеры.

Показывали 2 акта и картину 3-го акта.

Сахновский:

— Почему не идет в других городах?!

После просмотра Сахновский пошел с докладом к Немировичу.

Ольга вечером звонила — поздравляла» (запись от 16 мая).

10 сентября Булгаков вернулся к рукописям романа «Мастер и Маргарита».

16 сентября. «Вечером — Лямин. Миша читал ему несколько глав романа. А после его ухода — до 7 часов утра — все на одну и ту же тему — положение М. А.»

17 сентября — вечером режиссер из Театра сатиры, «просит М. А. из «Блаженства» сделать комедию, в которой бы Иван Грозный действовал в современной Москве. Называл это обозрением. Когда М. А. сказал, что не хочет писать обозрение, Горчаков сказал, что комедия устраивает их еще больше».

Продолжается ежедневная работа над романом — с 10 по 21 сентября написано 45 рукописных страниц — отравление любовников, поджог дома, пожары в городе, полет над ним Маргариты — на метле, и поэта (будущего Мастера) на плаще Азазелло, пережидание грозы в пустом Большом театре. 21 сентября начата была глава, описывающая последний ночной полет поэта и его подруги. Одновременно шла работа над киносценарием «Ревизора», который закончен был 15 октября — почти одновременно с первой полной черновой редакцией романа. Сказывалось сильнейшее переутомление.

13 октября. «У М. А. плохо с нервами. Боязнь пространства, одиночества. Думает — не обратиться ли к гипнозу».

18 октября. «Днем были у В. В. Вересаева. М. А. пошел туда с предложением писать вместе с В. В. пьесу о Пушкине, т. е. чтобы В. В. подбирал материал, а М. А. писал. Мария Гермогеновна встретила это сразу восторженно. Старик был очень тронут, несколько раз пробежался по своему уютному кабинету, потом обнял М. А.

В. В. зажегся, начал говорить о Пушкине, о том, что Нат<алья> Ник<олаевна> была вовсе не пустышка, а несчастная женщина. Сначала В. В. был ошеломлен — что М. А. решил пьесу писать без Пушкина (иначе будет вульгарно), но, подумав, согласился. Пришли домой — письмо с фабрики, требуют поправок к «Мертвым душам» — какая мука!»

30 октября он начинает тетрадь дополнений к роману. На первом листе вверху, ближе к правому полю, рукою автора сделана запись: «Дописать прежде чем умереть!»

3 ноября. «В квартире — хаос, работают маляры. Сегодня я была на генеральной «Пиквика»… Публика принимала реплики М. А. (он судью играет) смехом. Качалов, Кторов, Попова и другие лица мне говорили, что он играет как профессиональный актер. Костюм — красная мантия, белый завитой длинный парик. В антракте после он мне рассказал, что ужасно переволновался — упала табуретка, которую он смахнул, усаживаясь, своей мантией. Ему пришлось начать сцену, вися на локтях, на кафедре. А потом ему помогли — подняли табуретку».

8 ноября. «Вечером сидели среди нашего безобразия. М. А. диктовал мне роман — сцену в кабаре».

28 ноября. «Вечером — Дмитриев (театральный художник В. В. Дмитриев, друг Булгакова. — М. Ч.) пришел из МХАТа и говорит, что там была суета и оживление, вероятно, приехал кто-нибудь из правительства — надо полагать, генеральный секретарь (на «Турбиных»)».

29 ноября. «Действительно, вчера на «Турбиных» были генеральный секретарь, Киров и Жданов. Это мне в театре сказали. Яншин говорил, что играли хорошо и что генеральный секретарь аплодировал много в конце спектакля».

1 декабря. «Вечером премьера «Пиквика». Я в такси проводила М. А. Он