полярника, он пишет: «В ноябре 1925 года — всего через несколько месяцев после возвращения из экспедиции 'Мод' — я встретился с Амундсеном в Нью-Йорке. Он спросил, не отобедаю ли я с ним в его отеле: он хочет сделать мне сюрприз. Сюрпризом оказалась аляскинская дама, которая выглядела в 'Уолдорф-Ас-тории' так же естественно, как и в северной фактории». Это была Бесс Магидс.
Свердруп, подобно остальным членам экипажа «Мод», знаком с нею по Дирингу и описывает ее не просто как «очень привлекательную» женщину, но и как единственное «серьезное» из всех увлечений Начальника. Учитывая, что они три года прожили бок о бок на борту «Мод», это коечто говорит о способности Руала Амундсена скрывать свои глубинные чувства.
Итак, аляскинская красотка Бесс Магидс, словно чертик из коробки, появляется за ресторанным столиком «Уолдорф-Астории». Хотя Бесс тоже состоит в законном браке с другим мужчиной, отношения полярника с нею как будто бы отличаются большей непринужденностью, чем сугубо амбициозная связь с Кисс. Эти два романа разыгрываются в совершенно разном окружении. Общество американских бизнесменов и авантюристов было, вероятно, ближе норвежскому полярнику, нежели чопорная английская знать. Среди своих не обремененных предрассудками нью-йоркских друзей норвежец ведет легкомысленную жизнь, заполненную коктейлями и игрой в покер. Супруги Магидс — неотъемлемая часть этой компании. Если не путешествуют по делам в экзотических краях вроде Аляски, Китая и России.
Пока что отношения с энергичной красавицей-брюнеткой определенно носят ни к чему не обязывающий характер. Тем не менее, поскольку контакт возобновился так быстро, можно предположить, что полярник, начав постепенный отход от ли-кортской богини, думал именно о ней.
Находясь в Америке, Руал Амундсен встречается и с Херманом Гаде, который в связи с некой дипломатической миссией проводит ту зиму на своей второй родине[160] . Как всегда, посол помогает старому другу словом и делом. Элсуорт тоже во многом полагается на оценки Гаде.
В остальном пребывание в Америке сложилось для полярника неблагоприятно. «Как ни странно, с моими здешними докладами обстоит плохо, — пишет он старому магнату дону Педро. — Несмотря на шумную рекламу, я часто выступаю перед пустыми стульями. Кажется, американцев сейчас интересуют одни только водевили». Разительный контраст с Европой.
Новое подтверждение восторга соотечественников полярник получает, когда выходит в свет книга об авиаперелете. Гаде он пишет: «Книга о полярном перелете поступила в продажу 8 окт. в 8 утра, а к 2 часам дня весь десятитысячный тираж был распродан, и типография приступила к печатанию второго тиража! Пожалуй, это рекорд».
Книга называлась «Полет до 88° северной широты». Фактически они достигли 88°23? северной широты, но цифру округлили. В договоре с американскими газетами оговаривался финансовый скачок, если экспедиция достигнет 88-й параллели. Ввиду изобилия драматического материала было бы нелогично отказываться от дополнительных выплат. Поеле испытаний, выпавших на их долю, весь мир желал им покорить Северный полюс.
На этот раз Руал Амундсен написал только треть книги, но, как всегда, автором был обозначен он. Весьма щекотливый момент, ведь фактически здесь имело место нарушение договора. Линкольн Элсуорт уплатил не только за участие в экспедиции, но и за авторство. Увы, осенний бестселлер ушел в печать, не дожидаясь статьи американца.
Одного автора недоставало, зато посвящение, как обычно, было весьма хорошо продумано, на сей раз в нем сквозили приподнятое настроение полярника и показное благородство:
Тем двум, кто воплощает все лучшее в норвежской женщине, — Хирстен Рисер-Ларсен и Гунвор Дитриксон — посвящаем мы эту книгу.
Полярник вряд ли мог бы найти более платонический способ послать привет и благодарность «норвежской женщине» в Англии.
Всего несколько месяцев назад Руал Амундсен тоже колесил с докладами по Штатам. В промежутке он осуществил арктическую экспедицию, сопряженную со смертельной опасностью, — не удивительно, что в пятьдесят три года его начинают донимать неприятности со здоровьем. Полярник пишет послу Гаде, что все время чувствует себя «не вполне
При всех разочарованиях в Америке полярный перелет все же оказался выгодным бизнесом. Контракты с газетами, книга, фильм и европейское лекционное турне вполне оправдали экономические ожидания. Прибыль от «разведочного полета» предполагалось вложить в будущую дирижабельную экспедицию. Но даже существенная прибыль может быстро обернуться убытком, если никто не помышляет об экономии. «Участникам эксп. и админ. следовало это понять и незамедлительно сократить все расходы, — гласит отчет ревизора. — К сожалению, этого не произошло, и вместо относительной финансовой стабильности общество имеет на 31.12.25 фактическую задолженность в размере 60 000 крон, без сколько-нибудь значимых активов, т. е. на 31.12.25 общество
Акционерное общество тоже оказалось зависимым от ответственности отдельного человека. Ревизор счел нужным особо сказать о герое-летчике: «Расходы г-на Р.-Л. в лекционных поездках велики, и даже очень велики». Впрочем, он и сам великан.
Руал Амундсен прервал свое турне приблизительно на месяц раньше, чем рассчитывал, — уже 1 февраля. Посещаемость была низкой, но и мотивация не лучше. Выручка от докладов шла в общий котел экспедиции, а не в его карман.
Хотя Руал Амундсен настоял на едва ли не безумных рамочных сроках предстоящего трансполярного перелета, он не видел причин по окончании работы в Штатах ехать на родину; вместо этого он устраивает себе месячный отпуск — буквально на заключительном этапе подготовки. Только в первых числах марта он покидает Америку. Время перед отъездом он проводит в Нью-Йорке, предаваясь новому хобби — смешиванию коктейлей — в расслабляющей компании восхищенных бизнесменов и жизнерадостных американок. В том числе супругов Магидс.
Вероятно, полярник не рвался в Норвегию еще и потому, что там происходили весьма неприятные вещи. 18 февраля Альберт Балкен, адвокат Леона Амундсена, подал в суд средней инстанции в Осло свою последнюю апелляцию. В итоговой речи он заявил: «В заключение отмечу, что, прежде чем обжаловать настоящее дело в суде средней инстанции, я подчеркнул, что не хочу использовать некоторые доказательства, касающиеся соглашения с Гудде и передачи Ураниенборга консулу Гудце. В этой связи Леон настоятельно просит меня акцентировать, что если дело будет обжаловано в более высокой инстанции, то он не преминет в полной мере воспользоваться этими доказательствами, ибо они более всего остального могут пролить свет на взаимоотношения братьев и на истоки разлада между ними».
Итак, Леон указывает, что до поры до времени кое о чем умалчивал, придерживая козыри, и тем самым оказывает на брата мощный нажим. Весьма примечательно, как недвусмысленно Леон увязывает «соглашение с Гудде» и «истоки разлада».
Как брат и как управляющий Леон строил свои отношения с Руалом на двух главных элементах: экономической надежности в имущественных вопросах и — что важнее всего! — полной открытости. Именно эти условия были нарушены тайным соглашением 1918 года с адвокатом Гудце. Тогда Руал впервые обманул Леона, второй раз это случилось в двойной игре с Хоконом Хаммером, третий — когда он надумал продать имения Херману Гаде.
12 марта 1926 года полярник трансатлантическим пароходом прибывает в Саутгемптон. Последний раз он был в Англии полгода назад и задержался тогда на трое суток. Сейчас он останется только на сутки и не покинет пределов портового города. Но встречают его там молодые друзья — Альфред и Пито. Беннетты всегда знают, где находится полярник. Наутро перед отъездом он пишет письмо: «Дорогая Кисс! Всего два слова… Только что встречался с твоими мальчиками и должен тебе сказать, что очень им рад. Да, у тебя вправду есть ради чего жить… Горячо, от всего сердца, благодарю тебя за телеграммы, полученные от тебя и от Пито [старшего. —
