В конце июля 1922 года «Мод» направила на родину депешу о том, что ввиду неоднократных задержек, связанных с ледовыми условиями, перелет откладывается до следующего лета. На первый взгляд решение поспешное, но, поскольку летом в северных широтах усиливаются туманы, самыми подходящими месяцами считались май и июнь. В случае неудачи перелета опять-таки лучше, если «Мод» будет находиться за пределами досягаемости. Полярник полностью потерял интерес к шхуне и не собирался сдавать позиции, отступая к новым зимовкам на ее борту.
28 июля Начальник, которого сопровождают пилот Омдал и оператор студии «Биофильм» Рейдар Лунн, прощается с «Мод». Под командованием капитана Вистинга, с разведывательным самолетом «Кристина» на борту, полярное судно спешно направится в Ледовитый океан, к району дрейфа, тогда как троих оставшихся вкупе с большим «юнкерсом» доставит к мысу Барроу американская шхуна «Холмс».
«Со странным чувством я смотрел, как 'Мод' исчезает в тумане, — записывает в своем дневнике Начальник в дождливый день расставания. — Оба судна идут навстречу неясному будущему. Как, пожалуй, и мы, участники предстоящего перелета. Ясно только одно: если мы все справимся со своими задачами, величайшее полярное путешествие станет свершившимся фактом». Вопреки неудачам оптимизм не сломлен. Четырехлетнее фиаско еще может обернуться историческим триумфом!
С борта «Холмса» полярник пишет Леону: «Я чувствую себя необычайно бодрым и совершенно уверен в трансарктическом перелете экспедиции 'Мод'!»
Глава 32
КОЛУМБ ВОЗДУХА
Модхейм — так Амундсен назвал свою зимовочную базу на побережье Аляски. Это название — тактический ход, чтобы никто не подумал, будто он оставил свою шхуну. Напротив, воздушная экспедиция представляла собой самый передовой отряд полярного предприятия, подобно той сухопутной группе, что в свое время вместе с собаками и санями обосновалась во Фрамхейме. Разница лишь в том, что, когда задача будет выполнена и полюс покорен, шхуна за ними не придет. Они сами на самолете вернутся к «Мод». Хотя сначала полярнику придется, пожалуй, совершить триумфальное турне по метрополиям цивилизованного мира — Париж, Вена, Рим, Лондон. Возвращение в дрейфующие льды вряд ли будет сопряжено с большими опасностями.
Вместо мыса Барроу, самой северной оконечности североамериканского континента, Руал Амундсен решил высадиться чуть южнее, в тихом, безмятежном Уэйнрайте. Тамошняя прибрежная полоса вполне годилась для взлета и посадки; к тому же пять сотен обитателей Барроу могли на поверку оказаться надоедливыми.
Здесь, на суровом, иссушенном ветрами побережье, чуть выше 70-го широтного градуса, Руал Амундсен строит дом. На первых порах жильцов всего трое: Начальник, лейтенант-пилот да оператор; по окончании съемок геройской идиллии «Холмс» заберет Лунна.
«Работа у нас продвигается быстро», — записывает Начальник на первых страницах экспедиционного дневника. Маленькая удобная тетрадь не станет лишним весом в тот день, когда самолет поднимется в воздух. «Столовая, кухня и наши 2 спальни уже готовы. Плита расположена посередине кухни, а обеденные столы — между ней и окном. Практично и удобно. С питьевой водой тоже все замечательно; правда, в ней кишат мелкие насекомые, но после кипячения они не смущают».
При всей своей суровости Руал Амундсен испытывал редкостную тягу к домашнему очагу. Он не питал пристрастия к зимовкам в пещерах и хижинах а-ля Нансен и Юхансен. Ему хотелось, чтобы все было «красиво и практично». В Модхейме не только есть две спальни: «Третьего дня О. застелил полы непромокаемой парусиной. А нынче я повесил синие портьеры, мы обживаемся! О. и я считаем, что люди должны говорить о норвежцах только по-хорошему». Уютный дом для полярника дело чести — вдруг сюда забредет ненароком заплутавшая эскимоска.
Начальник берет на себя кухню; Омдал столярничает, из двух обитателей Модхейма он вообще более ловкий: «О. целиком и полностью подходит для этого предприятия, он дельный, работящий, аккуратный и очень обходительный». Да, долговязый, нескладный, похожий на мальчишку лейтенант был вполне во вкусе Начальника. Оскар Омдал любил приключения и охотно во всем участвовал, эти черты требовались самой природой предприятия; но помимо выполнения поставленных задач никаких амбиций иметь нельзя — ни на лидерство, ни на особые результаты. Одд Дал, следовавший на борту «Мод» с кёртиссовским самолетом, был, как со временем выяснится, человеком совсем иного склада. Однако, учитывая свою задачу и свой нрав, Начальник поступил правильно, выбрав своим спутником в этом рискованном предприятии трудолюбивого, обходительного, но куда менее требовательного и вдумчивого Омдала.
Лейтенант тоже доволен их совместной жизнью. «Капитан ведет хозяйство и стряпает для меня, — пишет он в одном из писем Лунну, — прямо-таки изощряется в приготовлении всяких вкусностей. Замечательно — изумительные пироги и деликатесы да рюмочка к обеду. Словом, я живу хорошо».
Уютному дому в Уэйнрайте недостает только одного — детей. Но Руал Амундсен, как не раз бывало, находит замену. На сей раз это щенок Колумб и рыжий лисенок Миккель. «Миккель и Колумб — закадычные друзья. Играют вместе, будто знакомы всю жизнь. И, судя по всему, Миккель может делать со щенком что угодно. Да, вот так и живем». Полярник извлек урок из потасовки с медвежонком Мари и знает, что надо запастись терпением: «Я очень люблю Миккеля, но ответная любовь пока заставляет себя ждать».
Однако больше всего оба конечно же пекутся об «Элизабет», у которой теперь есть собственный новенький ангар. «Он заботится о самолете, как о ребенке», — отмечает Начальник. Ежедневный уход — обязанность лейтенанта. А вот полярник предается горделивым мечтам о будущем.
В конце ноября Руал Амундсен покидает Модхейм. Сначала он отправляется на север, к мысу Барроу. Находит там почтмейстера и нужное санное снаряжение, чтобы продолжить путь. 1 декабря он записывает в дневнике, что скоро «выезжает в Диринг на упряжке Магидса». Всего через неделю он уже в торговой фактории: «Я остановился в фактории Магидсов, которой сейчас управляет м-р Генри».
Много позже в одном из своих коротких писем Бесс Магидс утверждала, что несколько раз встречала Руала Амундсена в Диринге. Собственный его дневник свидетельствует, что на этот раз ему пришлось довольствоваться обществом управляющего-мужчины. Так или иначе, через три дня полярник из фактории уезжает. Его снова обеспечили собаками и снаряжением семейства Магидс. Но теперь его, кажется, влечет другая женщина.
Руал Амундсен берет курс на Ном. В автобиографии он описывает этот санный переход как самый трудный из всех, какие ему довелось совершить. Добравшись до поселка старателей в годовщину покорения Южного полюса, 14 декабря, он сухо сообщает Леону: «Поездка была довольно утомительная, но сердце мое справилось хорошо».
Обосновывая необходимость этого стомильного перехода, полярник говорит, что хотел узнать новости о «Мод», сверить часы и «подсобрать материалов для новой книги». Что-то подсказывало ему, что пятнадцатидвадцатичасовой перелет, при всей его сенсационности, недостаточно богатый материал для книги. И вообще, санный поход — обязательная принадлежность повести о полярном путешествии. Да и тяга к цивилизации была сильна. «Теперь тут есть жизнь», — писал он в Модхейме, но временами Руала Амундсена с его непоседливым, беспокойным характером наверняка одолевала скука.
В Номе его всегда встречали как желанного гостя, а потому он тотчас устраивается в удобном жилище с ванной и всем прочим. Старая добрая Мэри хлопочет по хозяйству. Об Омдале он ничуть не беспокоится. «Он превосходно обеспечен и отлично там перезимует. Лучше нашего дома на всем побережье не сыскать». Полярник не упускает случая сообщить Леону, что спекулянты недвижимостью уже готовы купить этот дом: «Думаю, тысяч пять долларов за него дадут, что нам, понятно, не повредит».
В Ном Руал Амундсен приехал пожить полной жизнью. Не исключено, что это последняя возможность перед великой вечной зимовкой в Ледовитом океане. Своему другу Херману Гаде в прекрасное Рио он прямо пишет: «Вероятность, что мы ляжем там костьми, чертовски высока». Но в старательском поселке жизнь бьет ключом. И Леону, который проводит зиму на южных курортах вроде Ниццы и Баден-Бадена, он сообщает о веселых рождественских и новогодних забавах. Пятидесятилетний полярник в прекрасной
