могут остановиться, неразумные... Смотрят на мир Божий, а видят лишь золото... И собственные руки им теперь неподвластны. Сатана движет ими...
Якоб говорил медленно, словно событие, происходящее далеко в море, причиняет ему боль.
— Но конец бойни близок. Уже почуял кровь Багровое Копье и несется стрелой на помощь сородичам.
Женщинам, собравшимся на берегу, казалось, что Якобу все тяжелее становится дышать.
— ...Ближе, ближе расплата... Громче смех ликующего сатаны. Вот люди заметили в море стремительные буруны... Вот виден им уже страшный багровый бивень... Они кричат, но ничего поделать не могут. Раскалываются, как скорлупа, корабли...
Кровь людей смешивается в воде с кровью единорогов. Теперь они братья и единый дом у них — морская бездна...
Якоб прикрыл глаза.
— Все!.. Свершилось возмездие! Те, кого не утопил Багровое Копье, попали на «слабую воду»... Нет кораблей... А людям стала вечной обителью пучина... Их много было, но меньше, чем островов у Шпицбергена. И Стражу Полярной звезды еще долго собирать кровавую дань...
Кончил пророчить Якоб и снова онемел. Может быть, оставшиеся на берегу женщины и не поверили бы мальчишке, но вдруг увидели, что море у горизонта сделалось красным. А оттуда стремглав неслись к острову чайки. Было что-то жуткое в их криках и гомоне. Птицы летели низко вначале над морем, потом над землей. Дети и жены погибших китобоев явственно видели, что перья чаек вымазаны кровью.
Промчалась обезумевшая от ужаса несметная стая и скрылась за ледяными горами. А на берегу вдруг наступила тишина. Тягостная, долгая, непроницаемая... Ни всплеска воды, ни рокота прибоя, ни завывания ветра...
Сколько длилась она — неизвестно. А прервалась внезапными, воплями, стонами, причитаниями, плачем женщин и детей. В исступленном отчаянии никто не заметил, как Якоб ступил на воду и медленно побрел по морской глади туда, где остывал после сражения «царь нарвалов».
Арктика любит молчание
Больше Якоба никто не видел. Пропал навсегда и роттердамский чернокнижник. Кинулись его искать разъяренные жены китобоев, но так и не нашли. Поговаривали потом на острове, будто проклятый Губерт зачем-то полез в пещеры, где жители Смееренбурга хоронили своих покойников. Что произошло в подземелье — неизвестно, однако оттуда он уже не выбрался.
В исторических документах говорится, что Смееренбург перестал существовать во времена, когда в ближних водах были выбиты все киты. Есть версия, будто флотилия англичан напала на корабли китобоев и потопила их, после чего оставшиеся на берегу жители Смееренбурга покинули свои дома и перебрались на материк.
Но и в XVII веке, и гораздо позже северные мореходы разных стран распевали песню о немом Якобе, ставшим братом «короля единорогов», о проклятом чернокнижнике из Роттердама, соблазнившем золотом и сладкими обещаниями китобоев, о Шпицбергене, который оберегает путь к Полярной звезде.
Так ли все произошло в Смееренбурге? Верить ли песням и преданиям или историческим документам? И отчего на самом деле был покинут городок китобоев?
Точный ответ может дать лишь Арктика.
Но Арктика любит молчание и умеет хранить тайны исчезновения людей.
— Любые, самые невероятные сказания заслуживают уважения, если влекут человека вдаль, на поиски неизведанного, — завершил свой рассказ Отто Торель. — Впрочем, это лишь мое мнение, и я его никому не навязываю.
Со светлой надеждой и твердой верой мы шли навстречу нашему будущему.
Обелиск и церковь на острове Шеппсхольмене
При жизни знаменитого шведского ученого, путешественника, исследователя Арктики Нильса Адольфа Эрика Норденшельда стокгольмский остров Шеппсхольмен принадлежал Морскому ведомству. Здесь находились казармы для моряков, церковь, школа, больница и самая большая в городе купальня.
На Шеппсхольмене была создана Королевская морская школа. Рядом со зданием этого учебного заведения установлен памятник Норденшельду. Короткая надпись на обелиске гласит: «В память первого плавания кругом Азии, выполненного шведским пароходом «Вега». Памятник воздвигнут чинами флота».
В справочной литературе сообщается, что и в наше время Шеппсхольмен остался островом моряков. Главной архитектурной достопримечательностью этого уголка Стокгольма названа церковь Карла Иоганна: «...К четырем граням восьмигранника пристроены прямоугольные объемы приделов с классическими фронтонами и большими арочными проемами. Завершена церковь пологим восьмигранным сомкнутым сводом, увенчанным прозрачным фонариком».
Церковь Карла была возведена в первой половине ХIX столетия. По мнению специалистов, она является одним из лучших архитектурных творений классицизма в Стокгольме.
Новая традиция
Будущий знаменитый ученый и полярный исследователь Нильс Адольф Эрик Норденшельд впервые приехал в Стокгольм, еще будучи школьником. Шведская столица очаровала его. Он подолгу останавливался возле великолепных зданий, вглядывался в их фасады, словно хотел навсегда запомнить каждую деталь строения.
Когда Норденшельд любовался церковью Карла, кто-то подсказал ему:
— Хоть этот храм возведен совсем недавно, однако уже появилась городская традиция, связанная с ним. Уходящие в плавание моряки тайком ото всех на мгновение прикладывают ладонь к стене церкви. Говорят, после этого в человеке надолго сохраняется тепло Стокгольма...
Наверное, рассказ о новой традиции навсегда запомнился Норденшельду, и, уже став известным ученым и путешественником, перед очередной экспедицией он неизменно являлся на Шеппсхольмен и тайком от посторонних глаз прикладывал ладонь к стене церкви.
Однажды знакомые приметили это и поинтересовались:
— Зачем вы это делаете?
Норденшельд ответил с улыбкой:
— Вбираю тепло Стокгольма и храню его в себе во время путешествий.
