кое-какую одежду, бросили на произвол судьбы, еще живого.
В детстве именно эта картина глубже всего врезалась в мое сознание: я представлял, как нахожу Финна Мальмгрена в его ледяной могиле, мертвого, и тонкая ледяная корка покрывает его тело, голову и лицо, представлял себе, как он лежал там с открытыми глазами, глядя вверх сквозь эту ледяную корку и как умирал, видя высоко в небе, возможно, альбатроса, гигантскую белую птицу, которая все кружила, словно слабая белесая тень над ледяной коркой».
Возможно, шведский писатель прав и именно так все и случилось. И Мальмгрен действительно был брошен на произвол судьбы.
Исследователь истории освоения Арктики Александр Федорович Лактионов описал трагическое событие 1928 года: «12 июля «Красин» подошел к группе Мальмгрена, обнаруженной на льду вблизи острова Карла XII...
Но самого Мальмгрена на льдине не оказалось. Выяснилось, что Цаппи и Мариано бросили его еще месяц назад. Мальмгрен к тому времени совершенно обессилел. И итальянцы, не задумываясь, оставили его одного в ледяной пустыне, забрав остатки пищи и предупредительно вырубив топориком во льду углубление, так как Мальмгрен боялся, что какой-нибудь бродячий медведь заметит его на льду, примет за морского зверя и растерзает.
Когда «Красин» подобрал итальянцев, оказалось, что Цаппи был крепок, здоров и бодр, на нем были надеты теплое белье, три рубашки, в том числе меховая и вязаная, три пары брюк, тюленьи мокасины.
Он прыгал с ропака на ропак, восторженно приветствуя спасителей, в то время как Мариано, совершенно обессилевший, с отмороженными пальцами на ноге, лежал на льду, не имея сил даже поднять голову. Он был совсем истощен, одет лишь в потертые суконные брюки и вязаную рубашку и находился при смерти. Позднее Цаппи признался, что у него возникла мысль покинуть на льду и Мариано, но он не решился идти один с большой ношей. Так выполняли закон товарищества два питомца итальянского фашистского военно-морского флота.
Впоследствии в связи с тем, что история гибели Мальмгрена широко обсуждалась в печати, в Риме была создана правительственная комиссия под председательством известного адмирала Каньи для расследования всех обстоятельств, сопутствовавших гибели дирижабля «Италия». Характерно, что расследование проходило втайне. Был опубликован только приговор комиссии, который признал поведение Цаппи и Мариано... достойным похвалы.
Правда, сам Нобиле был обвинен в плохой организации экспедиции и в том, что первым вылетел с Лундборгом, бросив своих спутников».
Генерал, изобретатель, путешественник, был разжалован и даже предан суду. Несмотря на все трудности, он прожил долгую жизнь. Не поладив с фашистским режимом на родине, Умберто некоторое время работал в Советском Союзе, помогая строить дирижабли. Несколько лет Нобиле жил в США. Потом все же вернулся в Италию. Он успел написать немало книг и дал множество интервью, в том числе и о своем путешествии в Арктику.
Вопросы журналистов о Мальмгрене всегда как-то напрягали его, заставляли делать долгие паузы, тщательно проговаривать ответы. Как вспоминал американский журналист АртШилдс: «Нобиле при имени этого погибшего ученого будто на короткое время погружался в тревожный для него 1928-й год и лишь потом медленно, взвешивая каждое слово, рассказывал о Мальмгрене».
Перед началом экспедиции
Арт Шилдс был лично знаком с Гретой Гарбо, поэтому один эпизод из рассказа Нобиле о шведском путешественнике ему особенно запомнился.
Незадолго до вылета дирижабля «Италия» из Милана Умберто Нобиле и Финн Мальмгрен побывали в гостях у какого-то их общего знакомого.
Во время дружеской беседы внимание шведа вдруг привлекла американская газета на журнальном столике. Не прерывая разговора, он взял ее, пробежал глазами первую страницу и замер.
— Нашли что-то любопытное? — поинтересовался хозяин дома. — Хотя ничего нового в ней нет. Забыл выбросить еще неделю назад...
Мальмгрен растерянно кивнул в ответ и пробормотал — то ли собеседникам, то ли самому себе:
— До чего знакомое лицо... Грета... Грета...
Хозяин дома улыбнулся.
— Ах, вот кто вас взволновал!.. Очаровательная мордашка... Только что вспыхнувшая звезда кинематографа. Американцы буквально помешались на ней. Загляни в их любую газету, всюду восхваление: «Грета Гарбо!..», «Грета Гарбо!..», «Непревзойденная!..», «Божественная!..», «Несравненная!..». По правде говоря, я еще не видел фильмов с ее участием...
Хозяин внезапно шлепнул себя по лбу.
— Ах, да она ведь ваша землячка, синьор Мальмгрен!.. Я читал, что эта девушка из простой стокгольмской семьи...
Финн не дал договорить словоохотливому итальянцу и с нескрываемым восторгом произнес:
— А ведь, точно, она!.. Девочкас Ледяными лилиями!.. Стокгольмская Золушка... Молодчина, добилась своего!
Заметив недоуменные взгляды хозяина дома и Умберто Нобиле, Мальмгрен охотно пояснил:
— Когда мы познакомились, у нее была другая фамилия. И выглядела она... Впрочем, это не важно...
Нобиле тогда показалось забавным, как разволновался невозмутимый, сдержанный швед. «Видимо, крепко зацепила этого славного парня актрисочка!..» — подумал генерал.
— Мы условились с ней встретиться. Неизвестно — когда, но точно — в Стокгольме, в ресторане «Гранд-отеля», — словно убеждая самого себя, произнес Мальмгрен.
— Одобряю вашу уверенность! — Хозяин дома щелкнул пальцами и рассмеялся. — Мысль о желанной встрече будет согревать вас в ледяной пустыне. Возьмите эту газету, поставьте сегодняшнюю дату, и мы с Умберто распишемся под портретом красотки.
— Зачем? — Нобиле вопросительно взглянул на хозяина дома.
— Есть такая давняя примета, — пояснил тот, — чем больше людей пожелает, чтобы у кого-то сбылось задуманное, тем больше шансов той мечте осуществиться. Наши с тобой подписи будут своеобразными пожеланиями, понятными только синьору Мальмгрену.
Нобиле усмехнулся, поставил подпись под портретом Греты Гарбо и проворчал:
— Бывает и по-другому: больше людей знают о задуманном — больше шансов, что его сглазят.
Хозяин дома всплеснул руками.
— Ты тоже стал суеверным, генерал!
— «Перед серьезными испытаниями кто откажется соблюдать приметы?..» Так вопрошал или заявлял Чезаре Борджа, — снова усмехнулся Нобиле и протянул газету Мальмгрену. — Возьмите с собой в полет. Дирижабль от этого не отяжелеет, а вам, глядишь, и поможет...
Спустя много лет на вопрос Арта Шилдса, исполнил ли этот совет Мальмгрен, Умберто Нобиле проворчал:
— Не знаю... Вечно вы, журналисты, вместо конкретных фактов выискиваете лирику, грезы, несерьезные детали, домыслы!..
Она по-прежнему не читала газет
