темноты оставалось еще около двух часов, но дневной свет ощутимо мерк, становился серым и тусклым.
- Будем считать, что это погода. Только погода, - прошептал Андерс. - С другой стороны, это очень неблагоприятная погода. Может быть, вернемся?
Катрин посмотрела на него:
- Черт, мне тоже очень хочется выискать повод не ходить дальше. Но ведь мы оба начнем воображать, что струсили. Погода пройдет, а дерьмо на душе останется.
- Ты права, - Андерс снова попытался улыбнуться. - Вот уж не думал, что придется услыхать такие слова от девушки-милашки. Дать ружье? Меня, честно говоря, только его тяжесть и спасает.
- Да ну его, - Катрин тоже неосознанно перешла на шепот. - Предпочла бы 'Беретту', но ты же при исполнении. Но палить-то все равно пока не в кого. Да я сегодня тоже не в своей тарелке, еще ствол потеряю.
- Тогда пошли.
Теперь двигались по пролегшей по ручью колее. Местами ноги проскальзывали на участках гладкого льда. У Катрин то и дело сбивалось дыхание. Не было сил поднять взгляд, и девушка могла смотреть только себе под ноги на ребристые следы шин. Иногда Катрин пересиливала себя, вскидывала голову. Вот то дерево, те кусты, те заросли, та слишком густая тень между елей - они определенно смотрят. Пялятся с ненавистью, ждут, когда пройдешь вперед, чтобы ударить, выстрелить, пустить стрелу в спину. Прыгнуть и вцепиться клыками в затылок. Ухватить за горло ледяной рукой-ветвью.
Стоило пройти вперед и за деревом никого не оказывалось. Заснеженные горбы камней опять же оставались лишь камнями. Девушка заранее знала, что там никого нет, но внутреннее чувство упрямо убеждало в ином. Катрин привыкла доверять себе полностью, и эта жуткая раздвоенность изнуряла больше чем страх. Спокойнее всего было не отрываясь смотреть на рюкзак на спине шерифа. Кажется, эти застежки и серая плотная кордура запечатлелись в памяти навсегда.
Склон слева начал расти вверх. Андерс остановился.
- Бьер-Та, - шевельнулись усы.
Катрин и сама чувствовала - хотелось быстро-быстро перебежать на противоположную сторону ручья, углубиться в низкорослые заросли, и идти, ломиться сквозь ветви, проваливаясь выше колен, только прочь, прочь отсюда...
Склон в сером пепельном снеге закрыл собой полмира. Катрин шагала, глядя в не застегнутую пряжку рюкзака покачивающегося на спине впереди. Мыслей не осталось, один страх.
Снова деревья. Следы колес нырнули в ельник, начался подъем. Катрин спотыкалась о взрытый колесами снег.
- Здесь, - прошептал Андерс.
Они стояли в центре лагеря. Провис под грузом снега тент, растянутый между деревьями. Торчали вбитые колья, желтела металлическая бочка. Катрин видела газовые баллоны, две тепловые пушки, лопаты, прислоненные к дереву.
- Стояли две, а то и три машины, - бормотал шериф. - Вон там грелись люди. Похоже, и палатка была.
Он шагнул к ящикам, стер перчаткой снег. На крышке пластикового ящика красовалась яркая эмблема Нью-Бриджского университета. Шериф глянул на девушку.
- Комплект стандартного археологического оборудования. Наш факультет. Но я в этом не участвовала. Честно. И ничего такого не знала, - прошептала Катрин.
- Охотно верю, - Андерс сплюнул, попал на полу своей куртки, но не заметил этого. - Какими идиотами нужно быть, чтобы... Чтобы вообще сюда ездить...
Он полез в рюкзак.
- А что здесь собственно такое? Чем священно это место? - прошептала Катрин.
- Идиотский вопрос для студента-историка, ты не находишь? - раздраженно пробормотал шериф. - Специально я не интересовался, потому знаю лишь поверхностно. Вроде бы была здесь какая-то индейская битва. Потом похоронили вождей и прочих героев. Должно быть скальпов сняли немало, раз хаяда до сих пор помнят те славные деньки.
Андерс начал готовить фотоаппарат. Катрин еще раз оглядела брошенный лагерь. Какой дьявол занес сюда ребят? Помнится, Пит говорил, что место дурное. Не то слово. Жуткое место. Катрин бывала в невеселых местах, есть с чем сравнить. Но это индейское святилище... От верхушки холма девушку отделял жидкий ряд деревьев, но даже смотреть в ту сторону было трудно.
Блеснула фотовспышка. Катрин судорожно вздрогнула. Шериф фотографировал брошенное оборудование. Должно быть, заниматься делом было гораздо легче, чем просто торчать посреди брошенного заснеженного лагеря. Снег кружился все гуще. Катрин подняла рюкзак, отряхнула ружье. Андерс торопливо фотографировал следы.
- Нужно накрыть.
Катрин помогла укрыть часть следов обрывками полиэтиленовой пленки.
Шериф спрятал фотоаппарат.
- Надо бы глянуть, что они делали. Следы свежие и Вранскин, и тот, в 'альпах', здесь определенно были. И еще два человека.
Катрин молчала. Идти к вершине было жутко. Объяснить себе этого иррационального ужаса девушка не могла, да сейчас и не пыталась.
- Может быть, здесь подождешь? - неуверенно предложил Андерс. Идти в одиночестве шерифу чрезвычайно не хотелось.
- Нет уж. Я тут одна без чувств рухну. У меня колени трясутся.
- Погода, - прошептал шериф, машинально, в десятый раз, протирая дробовик.
Голая вершина холма. Ручья у подножья уже не видно, зато взгляду открылось скованное льдом русло реки левее. С остальных сторон вершину обступал лес. Вдалеке, у площадки, куда летом автобусы подвозили немногочисленных экскурсантов, темнело небольшое строение. Туда же упиралась дорога, ведущая к шоссе. Саму дорогу Катрин не видела, как впрочем, уже не могла толком разглядеть и того далекого дома или сарая, выстроенного непонятно зачем. Усиливающийся снег подернул мир плотной молочной пеленой.
И мысли в этом молоке тонули. Катрин стиснула зубы. Боль в челюстях позволила немного сосредоточиться. Подавляющее всё и вся желание немедленно бежать прочь чуть поутихло.
Наверное, в теплое время года здесь всё покрыто высокой травой. Возможно, здесь даже красиво. Сейчас лишь заснеженное, лысое, открытое ветрам, пространство. Жуткое. Почему жуткое? Катрин напряглась. Если присмотреться, под снегом угадываются неровности. Из попытки вспомнить признаки захоронений и классификацию ингумаций [Ингумация - захоронение тела умершего, трупоположение в могильную яму.] ничего не вышло. Все силы уходили на то, чтобы удержаться, не рвануться обратно, вниз по тропинке. Бежать молча, тихо и очень быстро, сберегая дыхание, и даже не визжа от ужаса. Некогда будет визжать.
Холмики. Могилы. Логично. Ничего живого здесь нет и быть не может. Сто лет, двести. Возможно, больше, - лишь мертвая безлюдная земля.
Фиг тебе. Вот, тропинка под ногами. Кто-то пришел сюда и ушел. Значит, и ты сможешь.
- Почему мы стоим? - прошептал Андерс.
Катрин шевельнулась, с куртки посыпался налипший снег.
Сколько же так простояли неподвижно?
Шериф шагнул, раз, другой... Ноги его не гнулись, - ходули неловкие. Катрин заковыляла следом. Внутри всё вопило - не делай этого! Не делай! Пусть идет один. Куда хочет. Беги отсюда!
Тропинка была узка. Два человека брели след в след сквозь белесую завесу. Снег ложился на широкополую шляпу шерифа, на опушенный рыжим мехом капюшон девушки. Мир окончательно терял цвет.
