набросилась на него, произвела ни него неизгладимое впечатление.
Его отношение к Анне коренным образом изменилось с той ними и переросло в настоящую страсть, затмевавшую любые чувства, которые Клейбер до сих пор испытывал к женщине.
Он был готов ради Анны даже на невозможное – отказаться от своей профессии и продолжить расследование «интересного случая», за которым, как он знал, скрывалась невероятная история (Клейбер даже тайком сделал несколько снимков профессора Фоссиуса в клинике Сен-Винсент-де-Поль), но вовсе не с профессиональной точки зрения, а как дела, касающегося его лично.
Анна считала, что существовало как минимум две причины, заставлявшие Клейбера с таким интересом заниматься расследованием таинственных событий: во-первых, его любопытство – настоящий репортер никогда не может забыть о нем; во-вторых, он понимал, что ему удастся завоевать Анну лишь в том случае, если он сумеет помочь ей выпутаться из этих сетей.
Теперь все их надежды были связаны с оказавшимся у них в руках ключом, который предположительно должен был подойти к номеру одной из гостиниц «Хилтон» в Париже. А их было три. В «Хилтоне» возле аэропорта Орли им помочь не смогли. Безрезультатным оказался и визит в отель на улице Сен-Оноре, где к Анне и Клейберу, когда те показали ключ, отнеслись с подозрением. Тем не менее на их вопросы администратор ответил и сообщил, что профессор Марк Фоссиус в этой гостинице не останавливался, по крайней мере, в течение последних трех месяцев. А если и останавливался, то под другим именем.
Оставался только «Парис Хилтон» на авеню Сюффрен, неподалеку от Эйфелевой башни. Наученные прошлым опытом, Анна и Клейбер решили обратиться не к администратору, а непосредственно к главному менеджеру гостиницы, который оказался уроженцем Эльзаса и превосходно говорил по-немецки. Ему преподнесли историю о том, что дядя Анны, профессор Фоссиус, внезапно скончался в клинике Сен- Винсент-де-Поль и среди прочих его вещей был найден ключ. Вероятно, профессор оставил в этой гостинице свой багаж.
Рассказанное звучало вполне правдоподобно, и Вурц – так звали главного менеджера гостиницы – на несколько минут исчез за дверью. Вернувшись, он объяснил, что за свой номер месье Фоссиус заплатил вперед, но на данный момент уже три дня были неоплаченными. После того как они заплатят по счету, багаж месье – чемодан и портфель – будет незамедлительно выдан. Мадам же должна будет оставить расписку в получении.
Клейбер выписал чек, и портье передал им вещи Фоссиус с новыми надеждами они ехали на «мерседесе» Адриана в его квартиру на авеню Вердун.
7
Какие бы предположения ни строили Анна и Клейбер относительно содержимого багажа, все они были связаны с одним надеждой найти новые зацепки в этом странном деле. Пока они ехали, никто не мог даже предположить, насколько важным окажется их открытие, но Адриан твердо решил действовать, по старому принципу журналистов: любую информацию, даже ту, что на первый взгляд кажется бесполезной, следует тщательно собирать и анализировать, поскольку она может оказаться незаменимой в дальнейшем.
В данном случае Анне и Клейберу сразу стало ясно, что не придется ждать, пока находка сыграет важную роль в расследовании. В чемодане оказались только вещи, но внимательно осмотра – сумку, они обнаружили не только книги и карты (особенно странной им показалась подробная карта северной Греции и такая же подробная – средней части Египта), но и целую папку копий древних рукописей, похожих на ту, которая принадлежала Анне.
Но самой важной находкой оказался наспех запечатанный конверт большого формата, обнаруженный в той же папке. Анна передала его Клейберу, чтобы тот внимательно осмотрел его, Адриан, покрутив конверт в руках, взглянул на Анну и пожал плечами.
– Открывай же! – нервно потребовала Анна.
Клейбер разорвал конверт и извлек из него нечто коричневое, хрупкое, хранившееся между двумя тонкими плотными листами прозрачного пластика. Анна немедленно узнала рукопись и вскрикнула:
– Это он!
– О чем ты? – спросил Клейбер, ничего не понимая. – Что это такое?
– Оригинал! Это пергамент, за который Талес предлагал мне в Берлине три четверти миллиона!
– За этот старый кусок пергамента?
– Да, именно за этот, как ты назвал его, старый кусок пергамента! Я абсолютно уверена.
Анна и Адриан переглянулись. Похоже, они подумали об одном: если эта рукопись была тем таинственным документом, то либо перед смертью Гвидо между ним и Фоссиусом велись переговоры, либо профессору удалось завладеть реликвией в результате несчастного случая. Конечно же, возникал вопрос: не пытался ли Фоссиус их обмануть?
После тщательного сравнения с копиями они установили, что Анна права. Это был пергамент, за который – какие бы у них на то ни имелись причины – одни готовы выложить три четверти миллиона, а другие – даже убить. Подобная мысль обеспокоила Анну. Какой бы значительной ни была находка, она представляла огромную опасность.
– Возможно, – размышляла вслух Анна, – я до сих пор осталась в живых лишь потому, что они знали: у меня только копии. Как только станет известно, где оригинал, нам останется лишь молиться.
– На данный момент он для нас абсолютно бесполезен, возразил Клейбер. – Чтобы понять значение рукописи, мы должны обратиться к экспертам. Кроме того, этот кусочек пергамента стоит целое состояние.
– Как раз этим фактом и пытаются воспользоваться наши противники. Они считают, что предложенная сумма обязательно должна меня устроить, а значит, по их расчетам, я попытаюсь связаться с ними, как только у меня окажется оригинал. Тогда моя жизнь не стоила бы и ломаного гроша. Этот пергамент является гарантией того, что меня не тронут.
Волнение, вызванное ценной находкой, было столь велико, что сначала Клейбер и Анна не придали никакого значения двум другим вещам, обнаруженным в портфеле профессора: авиабилету компании «Олимпик Эйрвейз» Салоники – Афины Париж, а также письму без даты и без конверта, написанному аккуратным почерком на английском языке. В самом начале письма стоял адрес отправителя: Аурелия Фоссиус, 4083 Бонита Вью-Драйв, Сан-Диего, Калифорния 91902.
– Значит, Фоссиус был женат, – заметила Анна удивленно.
– Похоже на то, – ответил Адриан и начал читать письмо. Оно было коротким – около двадцати строчек, написанных аккуратным женским почерком. Сразу становилось понятно, что это прощальное послание, в котором говорилось, что годы, прожитые с ним, Фоссиусом, были лучшими в жизни женщины написавшей письмо, и даже сейчас, когда они развелись, она ни о чем не жалела. Хоть она и говорила, что не понимает его планов, но желала успехов во всем и выражала надежду, что их пути когда-нибудь вновь пересекутся. В конце письма стояла подпись. «С любовью – Аурелия».
– Как ты думаешь, она знает, что Фоссиус мертв? – спросила Анна, не надеясь на ответ. – Трогательное письмо.
– Похоже, профессор тоже не был к нему равнодушен, – сказал Адриан. – Иначе не хранил бы письмо.
Анна согласно кивнула.
– Если не принимать во внимание тот факт, что профессор был женат, мне кажется крайне интересной следующая фраза: «Хоть я и не понимаю твоих планов». Сам собой напрашивается вопрос, могли эти планы быть каким-либо образом святцы с загадочным пергаментом?
– Трудно сказать, – заметил Клейбер. – Я вижу только один выход – спросить у этой женщины.
– В Калифорнии?
– А почему бы и нет? Похоже, это единственный человек, который может помочь нам в дальнейшем расследовании. В любом случае, она должна хоть что-то знать о том, над чем работал профессор.
