на которые не было обращено внимание в 25-томном следствии судьи-следователя Мартеллы, так как для него представлял интерес только «болгарский след». О тенденциозности следствия говорят и некоторые факты из протоколов допросов Агджи от 1982 г., которые были неизвестны общественности и были зачитаны сегодня председателем суда Сантиапики. Оказывается, Агджа признался в том, что он и его соучастник Шенер использовались турецкими тайными службами. Более того, Агджа сказал, что его побег из тюрьмы после убийства Ипекчи произошел при содействии или, по крайней мере, с ведома турецких секретных служб. Сейчас перед судом он попытался отказаться от этих своих показаний, утверждая, что будто бы сказал это «просто так». Но интересно, почему следствие не пошло и по этому следу?
Из стенограммы судебного заседания в Риме 4 июля 1985 г. Агджа признался, что он не был знаком с супругой Антонова, что он не был у него на квартире. Каким образом ему удалось описать квартиру Антонова, где он не был? На этот вопрос Агджа отвечает, коротко: — Из газет.
Он столь лаконичен, потому что знает, что газеты начали описывать квартиру Сергея Антонова после того как тот был арестован, а свои показания, в том числе описание квартиры Антонова, он дал до этого. Значит, кто-то другой шепнул ему эти подробности. И еще — когда Агджа говорит об улицах, квартирах и т. д., касающихся болгарских граждан, обвиненных им, у него прекрасная память. Но сейчас, на суде он не может описать квартиру в Вене, где он провел со своими турецкими друзьями и соучастниками целых 20 дней. За двадцать дней он так и не обратил внимание на то, был ли в доме лифт, сколько было кроватей, где находился телефон, были ли ковер и шкафы и т. д.
Намерение судьи Сантиапики ускорить рассмотрение второго дела в связи с покушением на папу Иоанна Павла II не осталось только намерением. Вопреки традициям итальянской юстиции суд заседал как до, так и после обеда. К концу 1985 г. заседания эти проходили при почти пустом зале, где главный свидетель обвинения Али Агджа, который большую часть времени отсутствовал, сидел усталый и разочарованный. Проходят чередой свидетели, призванные в суд по той лишь причине, что в день покушения они находились на площади Св. Петра — карабинеры, извозчики, священник. Их опознали по фотографиям толпы, сделанным в тот день на площади. Они узнавали себя, но не могли уточнить, сделаны ли эти снимки до или после покушения. Ни один из них не подтвердил, что после того, как раздались выстрелы, видел бегущего человека с пистолетом в руке. Как известно, вначале Агджа утверждал, что этот человек Тодор Айвазов, а затем — Орал Челик.
Вновь были допрошены и служащие представительств «Балкана» и «Балкантуриста» в Риме, которые, несмотря на очевидный натиск со стороны суда, подтвердили истину: что во время покушения Сергей Антонов находился в представительстве болгарской авиакомпании «Балкан» на улице Горация в Риме. Свидетель Светлана Благоева подтвердила алиби Антонова, показав, что во время покушения на папу римского Сергей Антонов находился на работе в помещении авиакомпании, а не на улице Кончилационе возле площади Святого Петра, как утверждал Али Агджа. Показания С. Благоевой подтвердил другой вызванный в суд свидетель — Пьетро Паризи, заехавший в тот вечер в представительство болгарской авиакомпании за своей женой.
Свидетельствовать в пользу С. Антонова на заседании римского уголовного суда перед председателем С. Сантиапики, оказалось нелегким делом, в особенности, для болгарских граждан. Допрос свидетельницы Сильвы Петровой Попкрыстевой, много лет прослужившей в римском представительстве авиакомпании «Балкан», длился 18 октября 1985 г. более четырех часов. Несмотря на ее уверенные ответы, судья неоднократно выносил ей ничем не заслуженные предупреждения говорить истину, причем в тоне, резкость которого преследовала цель запугать добровольную и очевидно искреннюю свидетельницу, вывести ее из равновесия. Были выслушаны судом и показания бывшей служащей представительства «Балкан» Габриелы Лиццио. Она также была объективна в описании трудовой жизни Антонова непосредственно перед его арестом (она работала в представительстве с июля по ноябрь 1982 г.) и этим навлекла на себя «строгое предупреждение» председателя суда.
Никто не оспаривает право судьи быть строгим и взыскательным. Но присутствующие в бронированном зале «Форо Италико» в течение долгих месяцев были очевидцами наглого поведения убийцы Мехмеда Али Агджи, его словоблудия, отказов являться даже на очные ставки, а ведь это обязательно по закону. Все это вызвало замечания и предупреждения, которые не испугали бы даже провинившегося школьника и еще больше усиливали контраст между отношением суда к свободным и неосуждавшимся ранее гражданам, свидетельствовавши в пользу Антонова.
Алиби Антонова подтверждено, сообщили, хотя и в нескольких словах на последних страницах, некоторые итальянские газеты. Другие же вообще забыли, что в Риме проходит «процесс века». Фактически показания последних свидетелей на процессе, затеянном в отсутствии веских улик в надежде найти хоть что-нибудь похожее на доказательство вины болгар, позволили суду установить уже хорошо известные детали.
Свидетели подтвердили, что Антонов не владеет английским языком, а всего лишь пользовался необходимыми для оформления документов обозначениями. Подтвердил это и представитель турецких авиалиний в Риме Мохамед Сабит, несмотря на продолжительный допрос, в ходе которого судья часто заставлял вновь зачитывать его показания, данные судебному следователю Мартелле. Было выявлено грубое процессуальное нарушение со стороны судебного следователя Мартеллы, который провел допрос Сабита не на его родном языке, турецком (итальянского тот тогда не знал), а на английском через переводчика. При использовании Сабитом неродного языка могли возникнуть колебания, могли быть сделаны неправильные выводы, как и получилось в данном случае. В протоколе суда зафиксировано это нарушение и признаны достоверными данные теперь показания. Антонов рассказал в ходе судебного допроса, что родился в Софии и там же, в 1966 г. окончил гимназию, где изучал русский и французский языки. После прохождения военной службы он поступил на заочное отделение Софийского университета по специальности «болгарская филология», но вскоре прервал свое обучение. В 1972 г. Антонов поступил на работу в аэропорт Софии в сектор приема пассажиров на внутренних пассажирских линиях. В 1975 г. он был направлен в Касабланку (Марокко), в представительство болгарской авиакомпании «Балкан». В 1977 г. стал заместителем представителя этой компании в итальянской столице. Сантиапики заинтересовался, как Антонова направили в Рим, если он не знал итальянского или английского. Антонов объяснил, что если бы он знал английский или немецкий язык, его бы направили в другую страну, но так как он говорит по- французски, то он приехал в Италию, в страну, где в качестве иностранного языка используется в основном французский.
Как известно, Агджа утверждает, что именно на английском (который, по его словам, он знает слабо) он говорил с Антоновым, и судья-следователь Мартелла пытается доказать, что Антонов, вероятно, знает английский, но скрывает это.
В поддержку этой гипотезы Мартелла ссылается на свидетеля, чьи показания были зачитаны председателем суда, — это невозвращенка Магдалена Костадинова Траянова, бывшая стюардесса. Вся суть ее показаний сводилась к рассуждениям, что служащие «Балкана» должны-де знать английский, так как служба в международном воздухоплавании предполагает обязательное знание английского языка. Однако она умышленно обходит то обстоятельство, что Антонов работал с пассажирами и по оформлению багажа на аэродроме, где нужно знать всего несколько английских слов, которые служащие заранее заучивают. Он не был пилотом, работал всегда на земле и знание английского языка было для него желательным, но отнюдь не обязательным.
Антонов заявил: я учил французский, В болгарской гражданской авиации есть служащие, поступающие на работу со знанием французского языка, другие — с английским, третьи — с немецким. Именно благодаря тому, что я знаю французский, меня направили в Рим, так как французский ближе всего к итальянскому. В процессе работы я пользовался несколькими словами, несколькими техническими терминами, касающимися системы бронирования мест и документации, заполняемой на аэродроме на английском языке. Так как я не знал английского, я занес несколько терминов в записную книжку еще по прибытии в Рим.
Затем Антонову были показаны затребованные из аэропорта «Фьюмичино» формуляры, заполняемые при отправке самолетов в международный рейс. В некоторых из них есть графы на английском языке. Антонов пояснил, что эти документы составлялись не им, а службой полетов на
