выражению американского «советолога» Д. Шейнора. Так ли это?
Западные политики и комментаторы охотно соглашались с тем, что первый в истории современного католицизма факт избрания папой римским не итальянца был связан не только и не столько с собственно религиозными задачами Ватикана. Проводились прямые параллели между приходом «кардинала с Востока» и развернувшейся на Западе политической кампанией в «защиту прав человека».
В 1978 г. главой римского престола был избран деятель, влиятельный в религиозном мире не только теологическими, но и социальными воззрениями, поборник сильной католической церкви, известный своими взглядами относительно необходимости расширения международной деятельности Ватикана и активизации его «восточной политики». Буржуазная пресса писала о новом папе, чуть ли не как о вдохновителе «крестового похода» церкви против социализма. Так ли уж воинственен был новый папа?
Возникновение «восточной политики» связано с переоценкой Ватиканом перспектив развития социализма в мире. Папа
Пий XII (1939–1958) рассматривал социализм как кратковременное явление, которое церковь должна была пережить. В свою очередь папа Иоанн XXIII (1958–1963) считал стабилизацию социалистической системы уже завершенной: в той или иной мере произошел отказ церкви от позиции непризнания нового строя, следствием чего, по мнению папы, должно быть ослабление нападок государства на церковь. Свою мысль папа иллюстрировал ссылками на соответствующие периоды из истории конфликта между церковью и «либеральным государством» в
XIX веке, завершившегося сотрудничеством. В своей известной энциклике «Пацем ин терис» («Мир на земле», 1963) папа Иоанн XXIII утверждал, что в области общественной практики католик должен сотрудничать с людьми материалистического мировоззрения в том случае, если «они делают доброе дело или же такое дело, которое может стать добрым». В развитие этой идеи папа Павел VI (1963–1978) пошел на признание успехов, достигнутых странами социализма. Для позиции Павла
VI, по мнению буржуазных специалистов, был характерен пессимизм в оценке будущего церкви и страх перед возможной победой коммунизма во всем мире. Находясь перед дилеммой — продолжение бескомпромиссной и столь же бесперспективной идеологической борьбы с коммунизмом или попытка перенести центр тяжести в область политическую, эластично приспосабливаясь к взглядам противника в смутной надежде когда-либо его переубедить, — папа Павел VI выбрал последнее, что и было названо им «восточной политикой».
Особая политика Ватикана по отношению к социалистическим странам могла быть реализована только в условиях разрядки международной напряженности. Более того, «восточная политика» Ватикана проявилась как составная часть политики разрядки. Этой связи не отрицал и папа Павел VI, который во время визита в Ватикан (1977 г.) Первого секретаря ЦК ВСРП Я. Кадара определил принципы «восточной политики» как «диалог в целях поддержания религиозного мира в отдельных странах», как «разрядку, мир и международное сотрудничество, осуществляемые с уважением компетенции обеих сторон», и как «метод для разрешения конкретных проблем».
Последние годы правления Павла
VI сопровождались обострением критики его политики по отношению к социалистическим странам, вызванной страхом перед «возможными уступками» папы в пользу коммунизма. От папы требовали «решительной» защиты «угнетенных» церквей на Востоке, поддержки религиозных и политических диссидентов в социалистических странах. С резкой критикой положения церквей и верующих в этих странах выступил на V Синоде епископов (1977 г.) тогдашний краковский архиепископ К. Войтыла. Под давлением критики как в рядах мирового епископата, так и со стороны реакционных сил Запада Ватикан изменил тон своих публикаций о положении церквей в социалистических странах на страницах своей ежедневной газеты «Оссерваторе романо». «После длительного периода молчания», начиная с 1976 г. появились первые заметки о преследованиях «религиозных диссидентов». По мнению буржуазных специалистов, Ватикану не удалось создать максимально устойчивой и приемлемой формы для отношений не только с правительствами, но и епископатами социалистических стран.
Программа, которую поставил перед католицизмом новый папа, претендует на превращение Ватикана в духовный центр мира, в международного арбитра по всем основным конфликтным проблемам в отношениях между странами и даже мировыми системами. Как подчеркивают специалисты, Войтыла «мечтает стать великим папой». Выступая перед дипломатическим корпусом, спустя несколько дней после избрания (20 октября 1978 г.), Иоанн Павел II сказал, что «если и есть в мире место, в котором все народы должны сосуществовать в мире и находить уважение, симпатию, широкое стремление к… счастью и прогрессу, то это место, конечно, здесь, в центре церкви, вокруг апостольской столицы.». «Смысл понтификата, — по мнению итальянского специалиста, члена ИКП А. Сантини, — заключается в том, что церковь предлагает самое себя в качестве великой моральной силы, способной дать ответ на кризис современного, человека» («Критика марксиста», Рим, № 4, 1979 г.).
С первых дней правления новый папа не замедлил подтвердить большую заинтересованность в перспективах развития католической церкви в социалистических странах. Он принимал министров иностранных дел и делегации из ряда социалистических стран, обменивался посланиями с большинством руководителей социалистических государств. В телеграмме, направленной в адрес руководителей ПНР (от 17 октября 1978 г.), новый папа прямо объявлял о своем намерении «продолжать восточную политику в духе диалога, начатого великими предшественниками, имена которых я ношу».
Свою позицию по отношению к социалистическим странам Иоанн Павел
II особо изложил в многочисленных речах во время поездки в ПНР (2-10 июня 1979 г.). В них (главным образом в Гнезно и Ченстохове) нашли свое выражение основополагающие идеи, являющиеся идеологическим обоснованием новой «восточной политики» папства. Особое место в папских выступлениях в Польше заняла проповедь в Освенциме (7 июня). При ее оценке комментаторы выделили и «необычайный душевный подъем», с которым говорил папа, и тот факт, что Ватикан впервые в подобной безапелляционной форме осудил нацизм — «безумную идеологию, которая хотела растоптать не только веру в человека, но и все признаки человеческого достоинства, человечности», назвав Освенцим «Голгофой нашего времени». Для понимания характера формируемой папой стратегии новой «восточной политики» необычайно важными были слова признания в адрес советского народа. «Мы знаем, — сказал папа, останавливаясь перед плитой с надписью на русском языке, — о каком народе она говорит. Знаем, каково было участие этого народа в последней, самой страшной войне за свободу людей. И мимо этой плиты нельзя пройти безразлично». Как призыв к диалогу с социалистическими странами были расценены слова папы о том, что «любовь конкретизируется в диалоге с другим, в умении найти и признать, сколько хорошего и положительного может быть и у того, кто мыслит категориями, отличающимися от наших, а также у того, кто, будучи честным, искренне ошибается» (Освенцим, 7 июня). «Мы отдаем себе отчет в том, что этот диалог не может быть легким, потому что это диалог между двумя диаметрально противоположными концепциями мира, но он должен быть осуществлен и должен принести положительные результаты, если этого требует благо человека и нации», — заявил Иоанн Павел II. Подводя итог своему пребыванию в ПНР, папа еще раз обратился к необходимости диалога, рассматривая свой визит как очередной шаг на этом пути, как «акт мужества» со стороны церкви и государства, необходимый для взаимопонимания и сотрудничества в интересах мира и прогресса человечества.
В качестве теоретического обоснования «восточной политики» Ватикана новый папа выдвинул идею борьбы за восстановление духовного единства Европы. В речи в Ченстохове папа заявил: «Европа, которая среди современных, постоянно продолжающихся и углубляющихся идеологических социально-политических и экономических разделов не перестает искать своего первоначального единства, должна обратиться к христианству». При этом в отличие от Павла
VI папа Иоанн Павел
II рассматривал в более благоприятном свете перспективы развития церкви именно в социалистических странах, неразвращенных потребительскими настроениями, характерными для стран Запада. Более того, именно в этом районе мира папа видел источник для «нового духовного обновления Европы». В качестве первоосновы для духовного объединения и возрождения Европы папа предложил «христианский панславизм». Папа-славянин выступил с программой воскрешающей в памяти период средневековья, когда католические славянские
Вы читаете Покушение
