разорили грабежами, поджогами и убийствами. И зная, что большое множество людей со своим имуществом прибыло в Сандомирскую крепость, окружили ее, непрерывно штурмуя. Русские же князья - Василько, брат русского короля Даниила, а также упомянутые сыновья - Лев и Роман, видя, что осада затягивается, задумали окружить жителей крепости обманным путем. Обеспечив безопасность, [они] сошлись с жителями крепости, убеждая их просить у татар заверений безопасности, и сдать им крепость и имущество, находившееся в ней, чтобы татары даровали им жизнь. Жители крепости, предпочитая [свою] жизнь [спасению] самой крепости и имущества и надеясь сохранить жизнь так, как было сказано выше, обманутые советом указанных князей, будто бы они смогут уйти свободными, не беспокоясь о жизни и о своих женах, получили от татар и указанных князей твердое обещание [и] открыли ворота. Они оставили в крепости все имущество и безоружные вышли из нее. Увидев их, татары набросились на них, как волки на овец, проливая огромное количество крови невинных людей, так что разлившиеся потоки крови, стекая в Вислу, вызвали ее наводнение. И когда они устали в своей ярости, они остальных мужей, как стадо свиней, столкнув в реку Вислу, потопили. Молодых же женщин, красивых девушек и юношей увели с собой пленными. И погибло тогда много тысяч человек как в продолжительном плену, так и пораженные мечом. Татары же, забрав из крепости и города Сандомира имущество [людей], спалили их; и совершили они, о горе, находясь в Краковской и Сандомирской землях в течение многих дней, деяния злые и безобразные.
Глава 131. О бракосочетании дочери Пшемыслава
В году от Р. X. 1260 упомянутый польский князь Болеслав выдал замуж Констанцию, дочь своего покойного брата, польского князя Пшемыслава, за Конрада, сына маркграфа из Бранденбурга, иначе из Згожельца, и торжественно отпраздновал с ними пышную свадьбу в крепости Санток. Ей в качестве приданого он предоставил сантоцкую каштелянию, но не саму крепость. Из-за этого эта каштеляния была отторгнута от Польского королевства вплоть до сегодняшнего дня.
Глава 132. Каким образом прусский король Мендольф отошел от христианской веры
В этом же году окрещенные пруссы со своим королем Мендольфом из-за многочисленных тягот, причиненных им крестоносцами, оставив христанскую веру, которую приняли ранее, ушли с некоторыми братьями Ордена крестоносцев к литовцам, смело к ним присоединившись.
Глава 133. Глава об опустошении Плоцкой земли
В этом же году упомянутый Мендольф, собрав множество, до тридцати тысяч, сражающихся: своих пруссов, литовцев и других языческих народов, вторгся в Мазовецкую землю. Там прежде всего он разорил город Плоцк, а затем города и деревни всей Плоцкой земли жестоко опустошил мечом и пожаром, разбоями и грабежом. Напав также на Пруссию, разрушил города, уничтожил почти всю землю Пруссии, и его окрещенные пруссы учинили жестокую резню христианского народа.
Глава 134. Об опустошении земли язычников
В году от Р. X. 1261 в третью неделю после Богоявления множество христиан - тевтонцев, поляков и других правоверных народов, собравшись воедино, вторглись в земли литовцев и других языческих народов, намереваясь их завоевать и истребить. И когда христиане разошлись по земле язычников, последние, тоже собравшись воедино, неожиданно напали на остальное войско, которое стояло около поклажи христиан, многих из них погубили мечом и, уверовавшись в своем могуществе, там остались поджидать возвращения христиан. А христиане, услышав об уничтожении своих, поспешно вернулись к поклаже и нашли там многочисленное войско язычников. Храбро с ними сойдясь, [они] отважно начали сражение. И хотя они и убили многих язычников, однако последние с соизволения Господа и во искупление грехов христиан, добившись победы, принудили христиан к бегству.
Глава 135. О новой секте бичевников
В этом же году образовалась какая-то секта крестьян. Друг за другом ходят они обнаженные, опоясанные только до пупка полотенцем, и каждый бьет себя хлыстом по спине. Впереди идут двое с хоругвами и двумя свечами и поют какую-то песню. И так дважды на день, в час первый и девятый. Архиепископ же гнезненский Януш со своими суффраганами, запретив впредь под страхом отлучения такие действия в своей провинции, потребовал от польских князей, чтобы они обязались удерживать сектантов такого рода от упомянутых заблуждений, угрожая
