– Ты куда?!. – Темыч не договорил – Санька канул в кусты.
Мы переглянулись.
Грузовик остановился метров за пятьдесят от нас. Из кузова спрыгнул и, пригибаясь, пошел вперед, к трупу пулеметчика на дороге и горящему джипу, солдат. Второй встал и, пригнувшись, навел на кусты – точно на нас – пулемет. Мы замерли.
Негр прошел половину расстояния, все медленней и медленней. Потом – мы ничего не заметили, без всякого перехода – в кузове дважды грохнуло, пулеметчик исчез, и мы опять начали стрелять. Темыч в негра на дороге, а я как-то сразу сообразил и ударил по кабине, точно в лобовое стекло.
Из правой двери кто-то выпал, прыжками ринулся прочь и упал, словно на стену наткнувшись. Со стороны водителя стекло медленно осыпалось внутрь. Застреленный Темычем лежал на дороге – спиной к нам, так как бросился обратно.
Снова все получилось быстро и просто. Даже странно быстро и просто…
… – Хавка! – Темыч выбросил на дорогу один из ящиков. – Хавка-а-а, гля, пацаны, сколько хавки! Бля, бля, бля-а-а! – он даже заскулил. – Не унесем же!
– Брось! – Санька передал мне в руки тяжелый пулемет, как у немцев в фильмах про войну. – Брось на хрен, оружие берем, боеприпасы, а жрачки – потом, сколько сможем!
– Да куда нам столько оружия?! – Темыч, откусывал от большой сухой печенины, давясь, отпихивая локтем винтовку, и другой рукой набивал печенье в карманы.
– Оружие бери, чмо! – крикнул Санька.
Темыч поперхнулся… и стал потрошить «лифчик» убитого в кузове пулеметчика.
– Скорее, не может быть, чтобы не засекли все это… – Санька посмотрел на небо. – Фляжки надо взять, «лифчики» снять, давай, ну?!
Когда мы начали спешить, руки сами затряслись, пальцы стали путаться в застежках и креплениях… Ворочать мертвых было не противно – никак вообще, как будто это лежали манекены, мы один раз еще тогда грузили в какой-то магазин, подрабатывали…
Конечно, еду мы взяли тоже. Потом я думал, что все-таки, наверное, был прав Темыч, лучше было взять побольше еды, ну и боеприпасы, а не само оружие. Но тогда я не хотел возражать Саньке, мне казалось правильным то, что делал и говорил он.
Мы нагрузились тяжело. Килограммов по двадцать пять каждый. Я столько никогда в жизни не таскал далеко, а ведь нам предстояло возвращаться домой… Будь мы поопытней, мы бы попутали следы и спрятали часть груза где-нибудь в стороне. Но в тот момент мы были пьяны от удачи, от того, как все оказалось легко… и еще от чего-то, от какого-то непонятного, никогда раньше не испытанного ощущения. А раз неиспытанного – то и названия ему мы подобрать не могли.
Перед уходом Санька нацарапал штыком на водительской двери «Бивера»:
ВСЕМ ВОТ ТАКОЙ КОНЕЦ, Б…ДИ!
И нарисовал – как сто раз, наверное, делал на заборах и в предназначенных к сносу заброшенных домах, где мы иногда кучковались – грубое подобие того, что у каждого мужчины (и мальчишки) есть между ног. А ниже подписал:
ВОЗЬМЕТЕ У РУССКИХ!
Ой. Ё. Не знаю, как мы не переломились, пока тащили. Если бы не Санька – честное слово, побросали бы половину всего. Но он пер пулемет, один автомат и еще кучу разного…
Часа через два я был способен уже только переставлять ноги, и меня даже не интересовало, куда и когда мы выйдем. Пот заливал глаза. Комарье ело меня заживо. Плечи растерли ремни.
Короче, я не поверил, когда мы вдруг вывалились (иначе не скажешь) к речке, за которой начиналась наша деревня. В речке плескались наши мелкие пацаны, а Ленок за ними наблюдала.
Нас увидели сразу. Ленок рванула в деревню. Мелкие повыскакивали из воды. И ломанулись к нам толпой – с огромными глазами, но потом сразу остановились и пошли на приличном расстоянии, не сводя с нас глаз и зачарованно перешептываясь:
– Автомат какой…
– Ты придурок, это пулемет. У Шварценеггера такой был…
– Ну и гонишь ты все…
– Я тоже такой хочу…
– Ага, натяни себе знаешь куда?..
– А куда они ходили?
– Спроси.
– Спроси ты…
– Не, на х…й.
– А я тоже в следующий раз с ними пойду.
– Ага, а Санька тебе пи…ды знаешь как…
– Хорэ матюкаться! – вдруг вызверился Санек.
Все остолбенели и притихли.
– Блин, еще раз мат услышу – урою на хрен! Ты, ты, ты! – он ткнул в пацанов постарше, Вовку, Бычка и Симку. – Забрали хавку, быстро в дом отнесли! Остальные свалили купаться, пошли отсюда!
Девчонки уже бежали навстречу, и Санька кивнул им.
– Пришли…
Назначенные мелкие уже мелькали пятками в сторону «нашего дома», таща банки-коробки.
– Лен, давай иди, опять за ними посмотри…
Она пошла, оглядываясь и гоня перед собой остальных. Светик молча приняла у Санька автомат, и тот тяжело перевел дух.
– Устал… – признался он.
Я проснулся около трех часов дня. Было жарко, пахло супом – с мясом! Мелкие почти все сидели в углу комнаты вокруг Ленка, та что-то им объясняла, чертя на стене углем буквы. Темыч спал рядом со мной. Светик сидела у очага, на котором булькала большая кособокая кастрюля с проволочной петлей. Санька разбирал на полу пулемет, тихо поругиваясь. Около него устроился Илюшка. Геныч сидел на пороге спиной к нам – дулся, кажется.
Я лежал неподвижно и не понимал, что чувствую. Ни разу за все мои тринадцать лет я ничего такого не ощущал. Мне хотелось плакать и в то же время было очень хорошо… и еще что-то…
– Дядь Сань, – услышал я голос Ильи и увидел, как двинулись его лопатки под свежим бинтом, пропитанным чем-то от ожогов. Ожоги заживали плохо…
– М-м? – буркнул Санька.
– А вы воевать ходили?
– М-угу.
– А вы победили?
– М-угу, – Санька с натугой вытащил ствол, начал что-то говорить про маму, но оборвал себя.
– А тогда можно к маме вернуться?
Санька поднял голову. Илья осекся, и у него набухла нижняя губа.
Светик оказалась рядом с ним и обняла за плечи.
– Пока нельзя, – сказала она, осторожно гладя мальчишку по шее и затылку. – Там злые люди. Их много пока. Вот когда всех прогонят… ты вернешься к маме и папе. Обязательно, Илюшка. Мы с дядей Саней сами тебя отведем. А пока ты поживешь с нами, да?
Илья секунду смотрел на нее. Потом быстро кивнул и спрятал голову у нее на боку, как совсем мелкий. Глаза Светки стали огромными, но остались сухими. Санька закашлялся… и у него стало нехорошее лицо. Многообещающее лицо. Страшное.
– А они сюда не придут? – спросил Илья, не отрываясь от Светика.
– Кто? – выдохнула девчонка.
– Они, – Илюшка дрожаще вздохнул. – Которые нас подожгли…
– Не придут, – буркнул Санька. – Обсосутся приходить, ходилки еще не отрастили. Слышь, герой. Дай-ка мне вон ту штуку и подержи вот тут…
Я уже почти совсем решил встать (суп, кажется, был готов), но тут Ленок в углу сказала:
