Пожелав счастья взволнованным молодоженам, туристы направились к выходу.
Таргела и Жоакин провожали их. Видя трогательную благодарность юной пары, никто из путешественников не пожалел о затратах. И когда все удалялись, Таргела и Жоакин, взявшись за руки, долго стояли в дверях и смотрели, как уходят люди, с которыми судьба свела их всего на один день.
Туристы должны были продолжить путешествие, но теперь оно наполнилось особым смыслом,— ведь было сделано доброе дело.
Глава XII
НЕОЖИДАННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ МОРСКОЙ БОЛЕЗНИ
Пассажиры, покинув Таргелу и ее счастливого мужа и вернувшись на борт, увидели пятерых полицейских наблюдателей. Они ходили по палубе, в то время как их товарищи вместе с офицером спали в отведенной для них каюте. И, однако, несмотря на бдительную охрану, когда двадцать шестого мая взошло солнце, «Симью» покачивался уже в открытом море более чем в тридцати милях от Сан-Мигеля.
Чтобы удрать, не надо было на этот раз бояться португальских ядер. Все произошло незаметно, под покровом густого тумана, к двум часам ночи окутавшего море непроницаемой пеленой. Лейтенант и его пять полицейских в свой черед спали, другие пять были ловко схвачены и обезоружены, и корабль спокойно ушел, как будто не существовало ни правительства, ни его декрета.
Выпущенный на волю час спустя, лейтенант понял, что вынужден сдаться на волю победителей и принять условия капитуляции. Его люди были бессильны что-либо сделать. «Симью» увозил их, намереваясь высадить только на Мадейре.
Потрясенный таким поворотом событий, лейтенант беспокойно ходил по палубе. Он думал, что все это повредит его продвижению по службе, и лицо его было печальным. А в это время над всей безбрежностью моря появилась утренняя заря.
Капитану Пипу тоже было не до отдыха. «Симью» проходил мимо скал, называемых здесь «Муравьями», и эти скалы были очень опасны. К тому же корабль испытывал сильную килевую качку и продвигался вперед с трудом.
Если все заботы достались капитану, то остальные от них были освобождены. По крайней мере, так считал Томпсон. Он безмятежно спал в своей каюте, сжав кулачки, когда его разбудила рука, опустившаяся на плечо.
— Что случилось? Сколько времени? — спросил администратор, протирая глаза.
Он увидел мистера Сандвича.
— Шесть часов, сэр,— с уважением ответил тот.
— А в чем дело? — нетерпеливо повторил Томпсон.
— Слуга утверждает, что из каюты португальского джентльмена и его братьев доносятся стоны. Он боится, что пассажиры заболели, и не знает, что делать.
— Хорошо. Иду,— сказал Томпсон недовольно.
Войдя в каюту португальцев, администратор не пожалел о том, что его побеспокоили. Дон Игину и его братья действительно были больны. Они лежали на спине, бледные, с закрытыми глазами, в холодном поту и непрерывно стонали. Страдания их казались невыносимыми.
— Ну и дела,— пробормотал Томпсон.
Он успокоился, угадав признаки морской болезни, вызванной сильной качкой. Правда, болезнь протекала весьма своеобразно.
Тем не менее человеколюбие требовало оказать несчастным помощь. Томпсон, надо отдать ему должное, сделал все, что мог. И не его вина, что все старания оказались напрасны. Состояние братьев, по- видимому, все ухудшалось. Администратор с беспокойством обнаруживал симптомы, обычно не свойственные морской болезни. Португальцы время от времени становились то бледными, то пунцовыми. Они, казалось, делали нечеловеческие усилия прийти в себя, но тут же обессиливали. В дыхании появился свист, тело леденело, лицо приобрело мертвенную бледность.
Томпсон решил, что положение критическое, и разбудил Робера.
Робер, к сожалению, не мог помочь шефу, и оба признали, что неспособны облегчить участь больных. А те все более походили на умирающих.
— Что-то все же надо делать,— сказал Робер.— А если спровоцировать рвоту?
— Каким образом? Вы знаете средство?
— Теплая вода,— предложил Робер.
— Попробуем! — закричал Томпсон. Он совсем потерял голову.
Средство, к которому посоветовал прибегнуть Робер, сразу же дало результаты. После второго стакана теплой воды добровольные санитары получили очевидное доказательство его эффективности.
Но что же увидели Робер и Томпсон? Что открылось их удивленным взорам?
Они с предосторожностями промыли тазы, и тогда…
Их ослепил блеск.
Изумруды, рубины, жемчуга — более пятидесяти различных драгоценных камней сверкало на дне!
Томпсон и Робер растерянно посмотрели друг на друга. В эту минуту им все стало ясно. Вот они, воры — осквернители креста с острова Терсейра! Полиция Азорских островов не ошиблась, подозревая экипаж «Симью» в укрывательстве грабителей.
Робер первым обрел дар речи.
— Это слишком серьезная тайна, чтобы о ней знали только двое,— сказал он.— Следует позвать кого-нибудь из пассажиров, преподобного отца Кули, например.
Томпсон кивком выразил согласие.
Когда преподобный Кули вошел в каюту, где задыхались братья да Вега, больные были в том же состоянии. Вероятно, из их желудков удалось извлечь не все. Следовало продолжить процедуры, чтобы в этом убедиться.
Таким оригинальным способом вскоре было получено еще триста драгоценных камней, в основном алмазов. И больные наконец почувствовали явное облегчение. Теперь причиной их недомогания была только морская болезнь, и опасаться за жизнь братьев не следовало.
Трое «понятых», пересчитав камни, передали их Томпсону. Затем составили протокол весьма необычного события.
Заперев драгоценности, Томпсон отправился к лейтенанту, капитулировавшему несколько часов назад.
Но когда администратор вышел на палубу, перед ним возникла фигура вездесущего Саундерса. За ним, как всегда, следовала его тень — сэр Гамильтон. Их вид выражал недовольство.
— Минутку, сэр,— сказал Саундерс, останавливая Томпсона на ходу.— Мы хотели бы знать, когда кончатся эти безобразия.
— Какие безобразия? — бросил Томпсон нетерпеливо.— В чем дело?
— Как вы разговариваете, сэр! — надменно закричал Гамильтон.— Мы желали бы знать, наконец, долго ли будут попираться все обещания относительно соблюдения программы путешествия, ведь мы имели глупость ей поверить!
Как! Опять эта программа! — поглощенный куда более важными делами, Томпсон вместо ответа только пожал плечами и, нервно оттолкнув Гамильтона, быстро последовал по направлению к каюте лейтенанта.
Барон задохнулся от ярости.
Найдя лейтенанта, Томпсон увел его к себе, сказав, что предстоит важный разговор.
— Лейтенант,— обратился он к собеседнику,— вам пока не везло в военных действиях.
— Да, сэр,— ответил лейтенант, насторожившись.
