от солнца и дождей, правда довольно редких на центральных равнинах континента.
Гарриетта, прислуга миссис Бреникен, привыкшая к длительным переходам кочевников, предпочла идти пешком. Большие животные с двумя горбами казались ей более подходящими для перевозки тюков, нежели людей.
Три верховых верблюда предназначались для Лена Баркера, Годфри и Зака Френа, которые смогут привыкнуть к жесткой и тряской езде на них. Кстати, скорость, с какой пойдет экспедиция, будет определяться размеренным ходом верблюдов; о том, чтобы двигаться быстрее, речи не было, так как часть людей шла пешком. На рысь придется переходить только в случае, если нужно будет, обогнав караван, найти колодец или иной источник воды во время перехода через Большую Песчаную пустыню.
Пятнадцать других верховых верблюдов отдали белым конвойным. Черным, приставленным к десяти вьючным верблюдам, придется проходить пешком, в два ежедневных этапа, от двенадцати до четырнадцати миль, что не составит для них слишком больших трудностей.
Экспедиция, оснащенная транспортными средствами и лагерным снаряжением, имела большие запасы провианта и находилась в более благоприятных условиях, чем все предшествующие исследователи Австралийского континента, а значит, имелись основания надеяться, что она достигнет своей цели.
Остается сказать, что стало с Джосом Мериттом. Намеревался ли этот джентльмен со своим слугой Чжин Ци остаться в Алис-Спрингс? А если они покинут станцию, то не пойдут ли дальше на север, вдоль телеграфной линии? Но может, наши чудаки устремятся на восток или на запад в поисках туземных племен? Ведь у коллекционера имелся шанс именно у них отыскать редкостный головной убор, так долго манящий его за собой. Однако теперь, когда он лишился средства передвижения, багажа и провианта, как продолжать путь?
Уже несколько раз Зак Френ спрашивал об этом Чжин Ци. Но выходец из Поднебесной неизменно отвечал, что никогда не знает планов своего хозяина, поскольку его хозяин ничего и никогда не планирует. Однако он был абсолютно уверен в том, что Джос Меритт не пожелает вернуться назад, пока его навязчивая идея не будет осуществлена, и что он, Чжин Ци, уроженец Гонконга, не скоро увидит страну, «где молоденькие китаянки, одетые в шелка, срывают своими длинными тонкими пальчиками кувшинки».
Тем временем наступил канун отъезда и Джос Меритт еще не раскрыл своих намерений, когда Чжин Ци сообщил миссис Бреникен, что джентльмен просит ее милостивого позволения переговорить с нею наедине.
Долли, от души желавшая, насколько возможно, помочь этому чудаку, велела ответить, что просит почтенного Джоса Меритта пожаловать в дом мистера Флинта, где она проживала со времени прибытия на станцию. Джос Меритт незамедлительно явился — дело было двадцать пятого октября после полудня — и, едва усевшись против Долли, начал разговор следующими словами:
— Миссис Бреникен… Славно!… Да!… Очень славно! Я не сомневаюсь, нет… ни минуты не сомневаюсь, что вы найдете капитана Джона… Славно!… Да!… Очень славно! Вам, наверное, известно, чего ради мною предпринято путешествие по Австралии?
— Известно, мистер Меритт,— ответила миссис Бреникен, и я, со своей стороны, не сомневаюсь, что в один прекрасный день вы будете вознаграждены за такое упорство.
— Упорство… Славно!… Да!… Очень славно!… Эта шляпа — единственная в мире!
— И ее недостает в вашей коллекции?
— К сожалению… Я отдал бы свою голову за то, чтобы иметь возможность надеть на нее такую шляпу!
— Это мужская шляпа? спросила Долли скорее из доброты, нежели из интереса к невинным прихотям фанатика.
— Нет, мадам, нет… Шляпа женская… Но какой женщине она принадлежала!… Простите мне мое желание сохранить в тайне ее имя и положение… Я боюсь вызвать конкуренцию… Подумайте только, мадам… если кто-нибудь другой…
— Так вы имеете о шляпе какие-то сведения?
— Сведения?… Славно!… Да!… Очень славно! Единственное, что мне удалось узнать из многочисленной корреспонденции, расспросов, благодаря странствиям, наконец,— что шляпа, вследствие волнующих случайностей, оказалась в Австралии, и поскольку прежде она находилась высоко, да, очень высоко, то и теперь должна украшать голову какого-нибудь властителя туземного племени…
— И что это за племя?
— Это одно из тех племен, что кочуют на севере и западе континента. Славно!… Да!… Очень славно! Если понадобится, я побываю у них всех… я все перерою… А поскольку нет разницы, с чего начинать, то позвольте отправиться с караваном на поиски инда.
— Охотно соглашаюсь, мистер Меритт, и велю, чтобы для вас раздобыли, если это возможно, еще двух верблюдов.
— Одного, мадам, достаточно, и для меня, и для моего слуги… тем более что я намереваюсь сесть верхом, а Чжин Ци пойдет пешком.
— Известно ли вам, мистер Меритт, что мы должны выступить завтра утром?
— Завтра?… Славно!… Да!… Очень славно! Мы вас не задержим, миссис Бреникен. Но условимся, что я никоим образом не буду заниматься тем, что касается капитана Джона… Это ваше дело, не правда ли?… Мне же нужно заниматься исключительно шляпой…
— Договорились, мистер Меритт! — ответила Долли.
С этим Джос Меритт и ушел, заявив, что умная, энергичная и великодушная женщина заслуживает того, чтобы нашелся ее муж, по меньшей мере настолько, насколько и он, Джос Меритт, заслуживает того, чтобы заполучить сокровище, которое пополнило бы его коллекцию исторических головных уборов.
Чжин Ци, предупрежденный о необходимости быть готовым к завтрашнему дню, должен был заняться приведением в порядок кое-каких вещей, уцелевших после бедствия. Что до животного, которое джентльмен собирался делить со своим слугой,— читатель уже осведомлен, каким образом это будет происходить,— то мистеру Флинту удалось раздобыть для него верблюда. «Славно!… Да!… Очень славно!» — услыхал он в ответ от весьма признательного Джоса Меритта.
На следующий день, двадцать шестого октября, после того как миссис Бреникен простилась с начальником станции, экспедиция тронулась в путь. Том Марикс и Годфри ехали впереди белых конвойных, тоже путешествующих верхом. Долли и Джейн устроились в кибитке, по одну сторону которой ехал Зак Френ, а по другую — Лен Баркер. Далее следовал, величественно восседая меж двух горбов, Джос Меритт, рядом с ним плелся Чжин Ци, потом шли навьюченные верблюды, и замыкали караван черные конвойные.
В шесть утра, оставив справа телеграфную линию и станцию Алис-Спрингс, караван уходил за один из отрогов хребта Макдоннелл.
В октябре в Австралии уже стоит сильная жара, поэтому Том Марикс посоветовал идти только ранним утром, с четырех до девяти часов, и после полудня, с четырех до восьми. Даже ночи уже становились душными, и длительные привалы были необходимы для того, чтобы караван привык к тяготам путешествия по центральным районам.
Это не была еще пустыня с ее нескончаемыми бесплодными равнинами, пересохшими криками и высыхающими колодцами с солоноватой водой. У подножия гор лежала пересеченная местность, где переплелись отроги хребтов Макдоннелл и Странгуэйс и где проходила телеграфная линия, изгибаясь на северо-запад. Караван же должен был взять более круто на запад и двигаться почти вдоль параллели, совпадающей с тропиком Козерога[264]. Словом, наши путешественники собирались следовать путем, которым следовал Джайлс в 1872 году и который пересекал маршрут Стюарта в двадцати пяти милях к северу от Алис-Спрингс.
На сильно пересеченных участках верблюды шли медленно. Пересыхающие речки кое-где орошали землю. Там, в тени деревьев, можно было найти довольно свежую проточную воду для верблюдов, пивших в запас на многие часы. Местами караван двигался вдоль зарослей кустарника, и экспедиционные охотники, которые должны были добывать в пути мясо, подстреливали разного рода съедобную дичь, среди коей имелись и кролики.
Известно, что в Австралии кролики — все равно что саранча в Африке. Эти чересчур
