противна, то ведь никто не заставляет.
— Ладно, — сказал Клод, — не сердись. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Ты увидишь, Рене будет от тебя в восторге.
— Это моя мать? — спросила Андре.
— Да, она очень нежная.
Проезжая мимо светящихся витрин Салона Красоты, Клод подумал, не стоит ли отвести туда Андре, чтобы у нее был более презентабельный вид при встрече, но сообразил, что это означало бы лишить Рене удовольствия причесать свою дочь по собственному вкусу.
Когда они подъезжали к дому, он снова порекомендовал Андре скрыть свой настоящий возраст.
— Рене хотелось маленькую девочку, — объяснил он. — Это ничего не меняет для тебя, если ты скажешь, что тебе четырнадцать, а Рене это доставит огромное удовольствие.
— Вы очень любите мою мать, — сказала Андре с нескрываемым восхищением. — Вы думаете только о ней.
Клод смахнул со щеки теплую слезу радости, вспомнив, как рыдал Рене. Автомобильчик остановился перед их домом.
— Это здесь, — сказал Клод.
— До чего красиво! — восхищенно воскликнула Андре.
Бедный ребенок до сих пор жил только в грязных кварталах.
— О, шикарно, — закричала Андре. — Лифт!!! А платья у меня будут?
— Да, — ответил Клод, — но не забудь — тебе четырнадцать лет… и нужно будет играть в куклы.
— Ну что же, — ответила Андре, — вид у меня будет, конечно, идиотский, но нужно же чем?то жертвовать.
У нее было врожденное благоразумие истинной дочери Парижа.
Трудно описать радость Рене, когда Клод и Андре переступили порог маленькой квартиры.
Он с чувством обнял Андре, затем, бросившись на шею Клоду, восторженно поцеловал его в губы.
Андре наблюдала эту сцену с некоторым удивлением. «Вроде мы уже дома?» — подумала она и добавила громко:
— Где же моя мать?
— Это я, любовь моя, — воскликнул Рене и, выпустив Клода из своих объятий, принялся ласкать девочку.
— А… хорошо, — сказала Андре, не особенно удивившись. — Нет ли у вас курятины?
— Все, что ты пожелаешь, радость моя, — сказал Рене.
Клод, слегка рассерженный поцелуями, которые Рене расточал своей новой дочери, решил смягчить свою боль шуткой:
— Курятины? — спросил он. — Разве ты еще не наелась ею?
Он шутливо намекал на полицейский участок[1]. Андре рассмеялась и объяснила Рене, которого это тоже рассмешило.
Несмотря на то, что у Клода было тяжело на сердце, он почувствовал меланхолическую радость при виде сияющего лица Рене.
Их жизнь втроем организовалась без проблем. Было решено, что Андре поселится в комнате Рене, раздельной от комнаты Клода — так было более пристойно. Возвращаясь с работы, Клод заставал теперь Рене и его дочь постоянно занятыми какими?нибудь новыми забавами. Андре обожала свою приемную мать, которую из застенчивости, простительной девушке ее возраста, называла тетей Рене. Что же касается Рене, тот не мог нахвалиться, глядя на нее. Следует заметить, что, благодаря заботам Клода и Рене, Андре превратилась в восхитительную молодую особу: окрепшую, с прытким взглядом и насмешливо надутыми губками.
Клод не мог долго скрывать настоящий возраст их протеже, но вопреки его опасениям, истина, казалось, только лишь обрадовала Рене. Каждый день приносил новые подарки: лак для ногтей, шляпку, пару красивых туфель, нейлоновые чулки. Жизнь Андре превратилась в вечный праздник. Когда они под руку с Рене шли за покупками в элегантные магазины на улицу Руаяль, редко кто из прохожих не оборачивался, очарованный грацией и огненным взглядом Андре. Довольно запущенное воспитание Андре было пополнено самым достойным образом; ее речь, слегка грубоватая поначалу, выправилась благодаря стараниям родителей.
К тому же, Андре обожала кино, что было дополнительным источником единения трех любящих людей.
Выяснив настоящий возраст дочери, Рене больше не колебался и отвел ее к известным модельерам, в частности, к Пьеру Бельпоню, с которым он познакомился в клубе Сен-Жермен?де-Пре. Присутствовавший на примерках Рене открыл у себя склонности к коллекционной моде, и несколько раз под руководством Больпоня укладывал дорогие ткани вокруг бедер своей приемной дочери. А та, окруженная закройщиками, стояла в коротенькой комбинации, наслаждаясь тем, что ее разодевают в пух и прах.
Бельпонь поощрял Рене изо всех сил, и тот чувствовал, что все больше и больше увлекается очаровательной профессией, к занятию которой его подталкивала сама природа. По вечерам они с Андре развлекали Клода рассказами о сеансах Бельпоня.
Рене достал себе оборудование для раскроя тканей и, пользуясь услугами руководств по модельерному делу, нередко раздевал Андре в своей комнате и примеривал на нее одежды собственного изготовления.
Поначалу Андре тоже проявляла энтузиазм, но со временем сделалась очень застенчивой: теперь, когда Рене деликатно снимал с нее платье и нижнее белье, чтобы расположить по фигуре отрез тяжелой атласной или муаровой материи, она опускала глаза, прикрывала ладошками груди и стыдливо сжимала бедра. По правде говоря, Рене теперь примеривал на нее платья с большим удовольствием, и нередко его руки задерживались, расправляя ткань на округлых формах приемной дочери.
В один прекрасный день, не сдержавшись, он поцеловал ее в губы столь значительным образом, что девушка смутилась и, поддавшись напору воспоминаний из своей прошлой жизни, возвратила ему поцелуй столь пылким образом, что Рене чуть не упал в обморок.
Не в силах сдержать себя, они упивались все более и более дерзновенными ласками, так, что через полчаса уже экстазировали в объятиях друг друга — томный взгляд Андре доказывал, что это дело пришлось ей по вкусу. Рене, со своей стороны, жаждал повторять и повторять удовольствие — на что они и потратили последующие два часа.
С того дня трудно было продолжать прежнюю жизнь. Рене навещал Клода по вечерам все реже и реже, приберегая свой пыл для Андре. Распорядок их совместной жизни и тот факт, что Андре жила в комнате Рене, значительно облегчали столь преступные отношения.
Между тем Рене работал теперь вместе с Бельпонем, который считал его коллегой, открывал секреты ремесла и регулярно выплачивал ему жалованье.
Андре, со своей стороны, поступила манекенщицей к Дьяржан, известной модельерше, так что Рене извлекал пользу из сведений, которые она собирала ему каждый день.
Рене не мог долго скрывать от Клода свою эволюцию и те глубокие преобразования, которые в нем произошли.
Клод очень страдал от этого непостижимого для него положения вещей, но ни уговоры, ни угрозы не смогли заставить Рене отказаться от принятого им решения жить своим трудом — с Андре, разумеется. Они расстались весной следующего года. Но что более всего возмутительно: процесс, возбужденный против Рене Клодом, об уклонении от супружеских обязанностей и оставлении семейного очага, был решен в пользу Рене, которому, кроме того, была доверена опека над ребенком.
