– Увольте, мы не юристы. Достаточно ваших слов.
– Это не так страшно, – сказала Лиза, крепко вцепившись в мою ладонь.
– Страх возбуждает, – прозвучал Роман. – На страхе основывается много удовольствий. Страх не удовлетворить партнёршу, страх за свою состоятельность, но самый трепетный страх возникает, когда в дело вступают милые вещицы: плеть, наручники, расплавленный воск, кандалы, заточение в клетку. Существует много дивных штучек.
– И вы планируете нас к этому приучить? – увлечённо спросила Лиза.
Я не поверил, что она фанатка подобных проказ. Нам многое довелось повидать и многое довелось проделать на собственном опыте, но мы не сторонники садо-мазо приколов. Разные примбамбасы всегда отвлекали от главного – от любви.
– На ваше усмотрение, – прозвучал Роман. – Но это перспектива. Я, как и Настя, предпочитаю всего одну милую безделицу. Милую – до течки, но очень опасную – до смерти. На грани иного бытия приходит ни с чем не сравнимое сладострастие. Это потрясающе, ты попадаешь в иной мир, из которого никогда не хочется возвращаться, а иногда просто невозможно, если слишком увлечься.
– О чём вы? – не выдержал я гнёта намёков.
– Что это за вещичка? – прямо спросила Лиза.
– Ремешок, – тихо пролепетала Настя. – Тонкий кожаный ремешок. Лёгкий и невесомый, но сжимающий шейку так откровенно и так божественно, что …
– Это не передать словами, – добавил Роман.
– Как сладко вы соблазняете, – задумчиво произнесла Лиза. – Герман, наверно, не согласится?
– По-моему, это чересчур, – опасливо выдавил я.
Всему есть предел. Я слышал об этой забаве. Нечасто наткнёшься на прирождённых извращенцев с мировым именем. Роман и Настя как раз из таких любителей. Не с мировым, но с именем. Разновидность фетиша – самая опасная, но и самая приятная. Hypoxiphylia – как бы звучало на любимой латыни моей образованной матушки. Хорошее словечко, но реализовывать его на практике? Душить себя, дабы усилить оргазм? Это уж слишком. Оргазма мне и так хватает. А перетянуть лямку не хочется, так и ласты склеить недолго. Цель не оправдывает средства. Оставим…
– Мы всего лишь поделились соображениями, – сказал Роман. – И стали чуточку ближе. Решать вам. Мы не навязываемся.
– Нам в принципе достаточно обычного опыта, – добавила Настя. – Без заморочек. Но с заморочками намного приятнее.
– Как получится, – глубокомысленно изрекла Лиза.
От волнения я почесал затылок и поперхнулся:
– Ни к чему загадывать. Обычный опыт сам по себе не так прост.
Семейная пара согласилась. И мы оставили на редкость интимную тему в покое, перейдя на более обыденные сведения. Нас интересовали подробности их жизни, ведь мы ничего так и не узнали. Расспрашивать не пришлось, так как они сами, словно спохватившись, решили о себе рассказать.
Роман сообщил о своей творческой натуре. Чем ему только не приходилось заниматься, а в настоящий момент он вольный художник – пишет картины маслом, и кое-что ему удаётся продать. Он даже имел выставку собственных картин в одном доме искусств, но его фамилия – Ливенсон, как и его работы, мне совершенно неизвестны, но я и не увлекаюсь живописью. Лиза аналогично равнодушна к натюрмортам и портретам, но Роман предпочитает рисовать пейзажи, что совершенно не меняет сущности нашего отношения. На скупые плоды творческой жизни неизвестного художника не проживешь. Ливенсон не второй Сафронов, отчего Роману приходится вкалывать не по специальности. Так, он якобы числится администратором в захудалом баре (название этого кабака также мне неизвестно) и иногда спекулирует на фондовой бирже. (Тоже мне, брокер!) Из увлечений – творчество Эдгара По, Стаут и Чейз, Камасутра (кто бы мог подумать!) и шахматы, не считая, конечно, свинг, но это образ жизни. В целом, он предстал занятным малым, произведя неплохое впечатление, и Лиза осталась им довольна. В то, что он не уличный мужлан, я поверил сразу, но отдать ему Лизу – я даже не представлял, как это возможно?! Зато успел пофантазировать и представить себя в постели с Настасьей, благо она, как мне представлялась, была вполне к этому готова. И здесь я точно не ошибался.
О ней известно довольно мало: девушка скупа на свою биографию. Как и её бойфренд, Настя представилась творческим человеком (два сапога пара) – ничем особенным она не занимается, недавно закончила экономический институт и даже умудрилась получить диплом бакалавра, но по стопам экономики не пошла, решив коренным образом сменить профессию, точнее, вовсе остаться без неё. Иногда она любит порисовать. Неизвестно, рисуют ли они вместе одни и те же картины, но свои шедевры имеются и у Насти, однако до выставок пока дело не доходило. Известно, что она любит вязать шерстяные свитеры, ходить в Большой Театр и читать Робски, а в перерывах полистывать «Cosmo». Ещё год назад она предпочитала Дашкову, но повзрослела и перешла к реализму и гламуру. Роман удачно заметил, что до Донцовой ей пока рановато. О кулинарных предпочтениях Настя не заикалась, а с сексуальными предпочтениями всё ясно – кошечка готова на всё и всегда. Палец в рот ей не клади – лучше что-нибудь другое, но она возьмёт все и попросит добавки – такая вот незатейливая и прожорливая Настенька. В целом – девочка ничего, под пиво потянет. Не под «Heineken», но «Балтика» семёрка сгодится. Без бирки. Настенька всегда доставляется к пиву.
Лиза вкратце открылась о себе. Все её описания я уже тысячу раз слышал и тёмных пятен из её биографии не извлёк. Слушать её паре было скучновато. Меня не покидало ощущение, что они и раньше встречались и, определённо, были знакомы. Уж нарочито приятельскими были их интонации, и как-то вычурно, панибратски они развалились на диване, а когда речь заходила обо мне, когда мне давалось слово, они словно сжимались в пружине и закрывались, доверяя значительно меньше, если можно назвать наш разговор проверкой на прочность.
Лиза держалась уверенно и логично, не позволяла себе разных вольностей и странностей, что находило на неё иногда, а вещала по делу. И не разочаровала меня, не открывшись с неожиданной стороны. Всё та же любимая сладкая девочка.
Эстафетную палочку передали мне. Сперва запинаясь, но выправя положение, я начал докладывать о себе: официально, а по мере сил и без галстука. Я старался казаться интересным, немного шутил, выкинул парочку смешных аллегорий, но никто не заметил, и получился реальный выкидыш. Спонтанно поведал о своём бизнесе, вызвав признаки любопытства у Настеньки. Оказалось, она считает себя меломанкой и следит за всем происходящим на отечественной эстраде, регулярно смотря музыкальные каналы и голосуя на всевозможных хитпарадах и форумах. Её интерес придал живость разговору, что придало мне сил. Я ощутил себя в своей тарелке и немного увлёкся. Когда Лиза остановила меня, я подобно легендарному Моховскому, голосил о неминуемой славе российского шоу-бизнеса. Спасибо Лизе – вовремя спохватился, но, собственно, никто особо и не заметил. Когда красноречие иссякло, я допил «Шато» пятилетней выдержки и подытожил, дескать, всё – такой я человек, Герман Ластов. Прошу любить и жаловать. Роман иронично нахмурился, а Настенька была приятно удивлена. Судя по сигналам моей интуиции, девочка явно заинтригована и почти у меня в кармане, точнее, в другом надёжном месте, но всё ещё впереди.
Свидание затягивалось, и вино иссякало. Лишь на донышке бутылки полуовалом застыла последняя пьянящая капля.
Другие темы не собирались завязываться, и наши интимные приятели засобирались в дорогу.
– Отличный вечер, – говорила Настенька. – Нам вы очень понравились. Ничто не заменит живое общение. Пока не поговоришь, пока не посмотришь человеку в глаза, ничего не понятно. Вы клёвые, ребят! Я довольна.
– Да, было даже увлекательно. – согласился Роман.
Впервые за вечер он изобразил некое подобие улыбки. Всё остальное время он то ухмылялся, то сидел с собранным и сосредоточенным видом. Мерзавец! То ли это «Шато» подействовало, то ли эстет снизошёл и расчувствовался.
– Взаимно, – твердила Лиза. – Роман – вы очень загадочная персона. Настя – вы очаровательны, Ой! Что это я на вы?! Переходим на ты! Окончательно!
– И бесповоротно, – примазался я. – Так когда мы перейдём к главному? – подобной прыти я от себя не ожидал, но не сдержался (проклятое вино). – К чему тянуть? Пока есть кураж?!
