«Кстати, что это за твари?» — спросил он хмуро глядя на тело.
'Хобгоблины. Не стоит плакать, убивая их. Они злые от кончиков ушей до пяток и редко вступают в переговоры. Я стараюсь избегать их, потому что встретив, обязательно придётся убить. Как только они нападут на ваш след, не отстанут пока не догонят. Я вижу, что сегодняшний вечер мне придется провести, делая новый хупак — этот уже никогда не будет таким, каким был прежде.»
Тассельхоф вернулся к фургону и вскарабкался на козлы.
«А что такого плохого в твоей жене?» — спросил он.
'Эти существа напоминают мне о ней: зло, коварное и неблагоразумное. Она превратит мою жизнь в ад, когда узнает об этом дорогостоящем нападении на меня.»
'А зачем говорить ей об этом?' спросил Тассельхоф.
'Потому что когда она узнает сколько я выручил из этой поездки, она поймёт, что что-то пошло не так, как надо. И всеми мерзкими способами она выдавит из меня правду, подобно мяснику, хватающему курицу за горло!» — человек закрыл глаза и задрожал.
'Да, она не кажется приятной,' — сказал Тас, ерзая на сиденье. 'Но она же не может обвинить тебя в том, что сделали хобгоблины и в том, что дороги раскисли?»
Человек вздохнул и провел рукой по своим редким волосам.
«Ты не знаешь мою жену. Она скажет, что я сам подстроил эту засаду, чтобы досадить ей, или придумает ещё какую-нибудь чушь.»
'Ну, тогда мы должны вытащить фургон из канавы и продолжить путь. А чем ты занимаешься?»
«Я — ремесленник» — ответил он, — «Я починяю горшки и кастрюли, точу ножи и чищу лампы… я занимаюсь почти всем.»
Тассельхоф спрыгнул с козел и отошел от фургона, затем оперся на свой хупак, чтобы изучить ситуацию. Он посмотрел, как старая кляча жевала коричневую траву.
«А почему бы тебе просто не вытащить фургон с помощью лошади?»
Ремесленник хмыкнул.
«Эта старая кляча? У Беллы едва хватает сил, чтобы тащить свой собственный вес на ровной дороге, не говоря уже о вытаскивании фургонов из канав. И она всегда ненавидела грязь. Совсем скоро, когда она почувствует ее на своих копытах, она встанет, как замороженная.»
'Так почему ты не заменишь лошадь?'
'Хепсиба говорит, что и эта достаточно хороша. Кроме того я в некотором роде люблю мою старушку. Лошадь, я имею в виду.»
Тассельхоф подошел к фургону и погрузил один конец своего хупака в канаву, пока не нащупал твердую землю.
«Хм, глубина с мое плечо. Не слишком глубоко. Спорю, если ты подтолкнешь фургон сзади, я смогу уговорить Беллу сделать несколько шагов.»
Человек прислонился к борту фургона.
«Не знаю, зачем человеку в моем положении тратить так много сил, борясь с судьбой. Если провидению было угодно, чтобы я оказался здесь, я останусь здесь, несмотря на все твои усилия по вытаскиванию фургона.»
Тас мельком взглянул на него.
«Чепуха. Зачем судьбе хотеть, чтобы твой фургон попал в грязную канаву?»
'Не знаю зачем, но я здесь! Я не могу пытаться изменить свою судьбу.» Как будто вопрос был решен, ремесленник вытащил маленький ножик из кармана и принялся чистить ногти.
Кендер мгновение обдумывал эти слова, но потом потряс головой, как бы желая избавиться от мыслей. Он решил попробовать другой подход.
«Хорошо, допустим твоя судьба — застрять в этой канаве. Но твоя судьба еще и то, чтобы я пришел и вызволил тебя, потому что я отказываюсь уйти и бросить тебя здесь. Что ты на это скажешь?»
Ремесленник поскреб подбородок.
«Я думаю, что если ты заставишь лошадь двигаться, это будет убедительным аргументом в пользу твоей теории.»
'Конечно заставлю!' — воскликнул Тас, — «А теперь встань позади фургона и толкай» — кендер продемонстрировал как именно, — «Немного присядь и обопрись плечом, мммм… я всё ещё не знаю твоего имени..».
«Гезил Бишоп.»
Тас снова протянул свою руку и на этот раз ремесленник сердечно потряс ее.
«Рад знакомству.»
Гезил встал позади фургона.
Опустив руку в один из мешочков на своем поясе, Тассельхоф пошарил в нем, ища небольшой кусочек сахара.
«Это заставит Беллу двигаться.» — сказал он, поднимая сахар вверх.
Тас подошел поближе к голове старой клячи. Маленький кендер дотянулся до уздечки, зажав ее в одной руке, а вторую, с кусочком сахара, поднес к волосатым ноздрям, из которых вырывались пучки белого пара. Все еще взволнованная после схватки, лошадь смотрела на кендера широко раскрытыми и налитыми кровью глазами. Но ее пушистые губы жадно вздрогнули и она попыталась взять ими сахар, показывая два пожелтевших передних зуба.
'Иди сюда, старушка,» — сказал Тас ласково, отводя руку от лошади прежде, чем она смогла добраться до сахара. — «Ты должна немного поработать, а потом это замечательное лакомство будет твоим.»
«Ты должен кричать, она почти глухая!» — крикнул Гезил со своего места позади фургона.
'Когда я скажу «Давай!» — толкай фургон!» — в ответ крикнул Тас Гезилу.
«Это Белла тугоухая, а я не я.» — напомнил Гезил кендеру.
Крепко ухватившись за уздечку, Тас держал кусок сахара в открытой ладони приблизительно в десяти сантиметрах от носа лошади. Кендер сосчитал до трех. «Давай!» — крикнул он и рванул уздечку на себя. Мигая от удивления молочными глазами, Белла продвинулась немного вперед, увязая в грязи. Позади нее фургон дернулся, доехал до края канавы, затем откатился назад в грязь.
'Мы почти сделали это!» — взволнованно прокричал Тас, — «В следующий раз толкай сильнее и дольше!»
Гезил мрачно посмотрел на свою забрызганную грязью тунику. Его лицо было испещрено грязными пятнышками. Ботинки чавкали в трясине. Ему повезет, если в следующий раз он не соскользнет под колеса фургона.
«Хорошо.» — ответил он.
Они повторили все заново. Тас еще сильнее потянул за уздечку, а Гезил толкал дольше. Со стоном и скрипом фургон двинулся с места и выкатился из канавы, повалив Тассельхофа через секунду после того, как Белле таки удалось добраться губами до сахара.
Тассельхоф нашел Гезила лежащим в грязи на том месте, где только что был фургон.
«О, боги, что случилось?» — спросил Тас, помогая Гезилу встать на ноги, — «Ты должен быть более осторожным. С тобой постоянно случаются неприятности.»
Вместо ответа Гезил открыл заднюю дверь своего фургона и извлек оттуда чистую тунику и бриджи. Отложив их в сторону, он принялся дрожа сбрасывать с себя грязную и холодную одежду. Переместив ценные вещи в карманы сухой одежды, он быстро облачился в нее.
«Уф, уже лучше. Но я всё равно собираюсь принять ванну прежде, чем кто-либо в Утехе меня наймет.»
'Утеха?' — воскликнул Тассельхоф, — «Я только утром оттуда ушел! На самом деле ты должен посетить Весеннюю Ярмарку — я уверен, что ты сможешь там хорошо заработать.»
'Туда-то я и направлялся,» — сказал Гезил, — «Я надеялся хорошо заработать там, но боюсь, что уже пропустил большую часть ярмарки. Несомненно уже слишком поздно, чтобы найти там даже палатку для себя.»
'Хе, да у одного из моих лучших друзей там есть своя палатка!» — похвастался Тас, — «Ну, возможно, он и не лучший мой друг, но уж точно не враг. Мы встретились, когда я охранял некоторые его товары и он
