словесный контракт с Балькомбом только чтобы получить её.
Но Балькомб намеревался запросить за душу ещё более высокую цену. Хиддукель давно обещал ему власть и месть. Первое было выполнено, так как Балькомб стал самым могущественным магом в регионе. Теперь он хотел получить свою месть, потребовав должности Ладонны в Конклаве.
Думая, каким образом обратиться с таким предложением к богу, Балькомб сжимал рану на ладони, пока поток крови не остановился, затем крепко перевязал её чистой шелковой полоской из коробки у подножия дивана. Затем он вернулся в лабораторию, держа в руке чашу. Там он смешал со сгустившейся кровью какие-то душистые порошки, чтобы получилось что-то вроде пасты. Всё это он поставил на раскалённую жаровню и окунул голову во вздымающееся облачко дыма, устремившееся из чаши. Этот насыщенный пар уничтожил истощение предыдущих десяти часов и Балькомб снова почувствовал себя энергичным и сильным.
Этот ритуал он уже выполнял бессчетное количество раз, чтобы призвать Хиддукеля. Каждая беседа с злоязычным богом была соревнованием желаний. Хиддукель был бессмертным повелителем контрактов. Любое, что могло бы быть сказано во время этой беседы, независимо от того, каким бы незначительным ни казалось, могло бы обернуться вечной кабалой. Балькомб давно понял, что любые предосторожности были оправданы, когда имеешь дело с таким существом.
Чувствуя себя успокоившимся и поддержанным, Балькомб отошел от рабочего стола к богато украшенному шкафчику, стоящему в углу. Внутри были симметрично расположены полки вверху и внизу, а посередине ряд множества маленьких ящичков. Маг выбрал один ящик и полностью вытащил его из шкафа. Затем он засунул руку в пустую ячейку от ящика и вытащил ещё одну, более маленькую квадратную коробочку приблизительно пять на пять сантиметров, сделанную из полированного серого сланца и наглухо закрытую. Маг вытащил из шкафчика ещё один ящик и ловко вытащил крошечный бронзовый ключик из потайной панели ящика. Вернувшись к сланцевой коробочке, он поворачивал её в руках до тех пор, пока не нашел ту сторону, которую искал. Когда он осторожно провёл бронзовым ключиком по этой стороне коробки, на ней появилось замочная скважина. Балькомб вставил ключ и коробка немедленно открылась, показывая маленький синий бархатный мешочек.
Балькомб осторожно расправил мешочек, который казался пустым. Горловину его закрывала необыкновенная защита — шесть крошечных стальных рук, сжимавших ткань мешочка. Маг проговорил «
Дрожа от нетерпения, Балькомб перевернул кажущийся пустым мешочек и из неё выпал отлично огранённый рубин размером с кулак. Держа драгоценный камень на свету одной из многих свечей в комнате, Балькомб смог разобрать испуганное молодое лицо, глубоко спрятанное в гранях камня винного цвета, смотрящее на него и пытающееся что-нибудь разглядеть вне магической темницы.
Они так облегчили ему задачу, этот рыцарь и его сын, а в особенности простак Делбридж, который, раскрывая тайный план, предоставил всем алиби, кроме самого себя. Поместить драгоценный камень в постели Ростревора, занимаясь при этом кастованием на комнату защитных заклинаний, было просто как детские игры. В тот же момент, когда сквайр коснулся камня, он был втянут в него и пойман в ловушку, как джинн в бутылку. Когда утром Балькомб распечатал комнату, он просто забрал незамеченный никем камень. Все остальные были слишком озабочены необъяснимым исчезновением сквайра, чтобы что-нибудь заметить.
Но всё-таки заманить душу в ловушку было не так просто, даже для мага такого уровня, как Балькомб. Вначале маг должен был подготовить хранилище, которое непременно должно быть очень ценным драгоценным камнем, иначе он разрушится, как только душа проникнет в него. Затем было необходимо зачаровать камень, сделав его восприимчивым к магии. И, наконец, маг должен был создать магический лабиринт в камне, чтобы сформировать тюрьму, в которой будет содержаться душа. Все эти действия необходимо предпринять до произнесения заклинания, которое заманит душу в ловушку и должны были быть выполнены каждый раз, когда Балькомб искал жертву, чтобы утолить голод Хиддукеля.
На самом деле голод, возможно, было неправильное слово. Балькомб часто задавался вопросом, как Хиддукель использует души, которые его последователь поставляет ему. Он потребляет их как пищу или ему вообще не нужно питаться?
Возможно, они становились рабами в каком-нибудь царстве кошмара, какое смертный даже не может себе представить. Или, что Балькомб рассматривал как интересное применение, Хиддукель использовал их как форму расчётов в деловых отношениях с существами, даже более отвратительными, чем он сам. В конце концов Балькомбу было наплевать, что случается с душами. Его любопытство было чисто академическим.
Балькомб помедлил несколько минут, уставившись на большой камень кошмара, потом засунул руку за пазуху. Он ненавидел беседы с Хиддукелем. Однако это был единственный способ получить то, что он желает.
Кончики пальцев мага коснулись небольшого, почти необнаружимого шрама, расположенного на левой стороне груди. Он постучал по груди четыре раза — два быстрых стука и два медленных. Потайной карман, который находился за пазухой, открылся. Маг извлёк оттуда золотую монету. Какое-то время после того, как он получил монету Хиддукеля из водоворота кружащихся осенних листьев в Вайретском Лесу, он рассеянно носил её вместе с остальными монетами. То того дня, когда он по рассеянности почти что не обменял её на цыплёнка на местном рынке. Тогда он впервые задумался о последствиях подобной небрежности и тем же самым днём создал потайной карман в мантии. Больше монета никогда не покидала его.
Балькомб подошел к стоящей на столешнице зажженной свече, затем снова помедлил. Он рассматривал монету, лежащую на ладони. У каждого лица была своя отличительная особенность, этот факт маг находил интригующим и полезным. Часто соглашение, которое не могло быть заключено с одним, заключалось с другим. Нередко маг переключался с одного на другое во время одной и той же беседы. Но всё чаще и чаще оба воплощения Хиддукеля казались ему отвратительными, а их требования невыносимыми.
Наконец, выбрав более серьёзное лицо, Белькомб зажал монету большим и указательным пальцами. Медленно он поднёс её к пламени свечи, чувствуя, как металл начинает нагреваться. По мере повышения температуры монеты, Балькомб чувствовал, что его пальцы горят от ожогов. Когда жар стал почти невыносимым, лицо на монете неожиданно оживилось. Рот раскрылся и пламя свечи показалось в нём. Глаза открылись, и осмотрев комнату, упёрлись в Балькомба.
— Ты! Я был как раз посреди экстраординарной сделки! — прорычало дородное лицо. — Слишком рано для твоей обычной поставки. Немедленно говори почему вызвал меня, или я сниму твою кожу с твоего тела и отдам демонам грызть твои кости!
— Ты этого не сделаешь. — сказал Балькомб, давно зная, что Хиддукель скорее бравирует, чем на самом деле разъярён. — Я всё ещё нужен тебе из-за душ, которые даю тебе.
— Я не нуждаюсь ни в каком смертном. — проревело гневное лицо.
Балькомб в притворном удивлении прижал руку к груди.
— Значит, все эти годы я ошибался? Я думал, что истинные боги могут проникнуть на Кринн только через аватары, такие как эта монета, но без своих божественных полномочий. Но если ты можешь сам прийти на Кринн и самостоятельно собрать себе души. — сказал он, начиная блеф. — то я с удовольствием объявлю нашу сделку выполненной и больше не буду поставлять тебе их.
— Наша сделка будет выполнена, когда я скажу так! — оба лица на монете внезапно рассмеялись раздражающим рассинхронизированным смехом. — Кроме того, как ты смеешь называть душами те несчастные ошмётки, которые попадают ко мне от тебя в последнее время? Бешеные собаки и гоблины лучше удовлетворили бы мои потребности. Ты опасно приблизился к невыполнению условий контракта, человек.
Балькомб постарался, чтобы его голос остался ровным.
— Как ты думаешь, сколько стоящих тел и душ может незамечено исчезнуть в деревне размером с Танталлон? Я беру то, что не принесёт мне неприятностей!
Глаза Хиддукеля выпучились.
— Твои мелкие проблемы меня не интересуют, маг! Я сделал тебя тем, кто ты есть и прошу взамен совсем немного.
