Но Лютаев его не слышал, потому что был занят. Он снова впал в знакомое по Афгану состояние холодной ярости: все чувства его обострились и то, что происходило вокруг, он одновременно видел как бы со стороны. После выброса в кровь адреналина боль от ударов мгновенно исчезла, будто ее и не было. Вскочив на ноги, он стремительно бросился на обидчиков.
Тому, кто ударил его, досталась мощная подача ногой в голову. И тут же, с разворота, еще одна — пяткой по правой почке. Браток медленно, словно дело происходило под водой, завалился на бок и больше не поднялся. Зато второй выхватил из внутреннего кармана кожаной куртки пистолет. Он направил ствол на Олега, большим пальцем снял оружие с предохранителя и резко передернул затворную раму, вгоняя патрон в патронник.
— Замочу, сучонок!
— Н-на! Н-на! Н-на! — Лютый провел три молниеносных удара: ногой сбоку — по стволу, выбив его из руки стрелка. Потом — мыском армейского ботинка — чуть ниже колена и, когда тот от боли согнулся, достал его по носу раскрытой ладонью — прямым точным ударом.
Клиент вырубился. Олег окинул взглядом поле боя: мы победили, и враг бежит, бежит, бежит. Вернее, лежит. Нет, это еще не конец фильма.
Из джипа «чероки» выскочил лысый, как тещино колено, водитель. Но Лютаев предугадал и этот вариант развития событий. В драку решил дальше не ввязываться. Просто присел, подхватил с земли камень — небольшой круглый булыжник — и, как гранату, с разворота метнул его в шофера. Промахнуться с такого расстояния не удалось. Громко охнув, тот отлетел назад и гулко ударился спиной о кузов внедорожника. Затем медленно осел на землю. Изо рта у него пошла кровь.
— Вот так, я же говорил — открыто, значит, открыто, — сказал Лютый с удовлетворением. — Клепа, — позвал он своего проводника, — Клепа, ты где, вылазь?
Васька Клепиков испуганно выглянул из-за дерева.
— Здесь я… А ты чего, живой, что ли?
— Пошли за водярой!
Проходя мимо валявшегося без присмотра на земле ствола, Лютаев, не останавливаясь, нагнулся, подхватил его и сунул к себе в карман.
— Пригодится.
Вдвоем с Клепиковым они вошли в магазин и не могли видеть, что происходит на улице…
А из джипа вышел еще один человек. Солидный мужчина в дорогом черном костюме, при галстуке и в туфлях из крокодиловой кожи. Это был Быкалов.
— Ну, что? — окинул он насмешливым взглядом своих облажавшихся бойцов. — Обделались, раздолбай?
— Да мы его на куски счас порвем! — криминальная пехота оживленно зашевелилась. — Он у нас, тварь, до пенсии сосать будет!
— Тихо! — прикрикнул на них Быкалов. — Пока что вы у него хором отсосали. Все — по машинам. Завтра разберемся, что к чему.
Оба джипа медленно развернулись и покатили прочь от магазина. Быкалов сидел на заднем сиденье с задумчивым видом, поэтому никто не решался нарушить тишину. Братки притихли, будто дерьма наелись. Наконец Быкалов обратился к водителю.
— Откуда взялся этот Рэмбо? Кто-нибудь его раньше видел?
— Да нет вроде, — пожал тот плечами и, морщась, потер ушибленную камнем грудь. — Заезжий какой-то молодец. Тот, второй, который с ним был и за деревом прятался, Лютым его назвал.
— Лютый? — Быкалов задумался. — Нет, не слышал про такого.
— Вот, блин, отморозок!
— Нет, — снисходительно улыбнулся Быкалов. — Он не отморозок. Он — классный боец.
— Сто пудов — десантник, — произнес водитель.
— С чего ты взял?
— Я наколку у него на плече видел, какие в Афгане делают. Точно — десантура, и по почерку видно — афганец.
— Ну и ты тоже афганец, а фиг ли толку?
— Да просто не ожидал никто, что борзый такой!
— Да, хороший боец, — повторил Быкалов. — Вы с ребятами за ним присмотрите. Он наверняка где- то в этом районе живет. Все про него узнайте: кто такой, чем дышит, откуда взялся такой…
— Зачем, шеф? Может, грохнуть его, да и всех делов?
— Таких накладно грохать, себе дороже. Надо его к движению нашему подтянуть. Нет, ну, красавец! — Быкалов звонко хлопнул себя по коленке. — Троих пацанов за полминуты уложил и за водкой двинул! Умница! Да, про ствол не забудьте, который он прихватил. За него башкой, блин, у меня ответите!
Ночь действительно была — как сказка. Пьяный в драбадан Клепа мирно посапывал на полу, точнее, на коврике перед дверью. А на расшатанном, скрипучем, но достаточно широком диване нашли пристанище Олег, Наташка и Иришка. Девчонки оказались сговорчивыми. Наверное, просто не захотели ссориться и спорить, кому достанется сегодня бравый десантник. А Лютый, обняв нежно обеих, пообещал им сказочную ночь любви. Дескать, его на всех хватит. А они взяли да поверили ему на слово. И правильно сделали!
Тонкая, гибкая, как змея, и жутко энергичная Иришка выделывала в постели такое… В общем, такое Лютому могло привидеться только в самых смелых эротических фантазиях. Это она в их трио играла первую скрипку, непрестанно требуя от него все новых и новых ласк. Исцеловала его всего — сначала его в губы, потом шею, затем широкую накачанную грудь, живот и ниже, ниже, ниже… Затем своей маленькой грудью прижалась к его коленям и медленно прошлась отвердевшими от желания сосками по его телу, поднималась вверх и одновременно слизывая с него пот острым и влажным язычком.
Лютаев едва не сошел с ума от обилия ощущений, когда она перевернула его на себя, обхватила бедра своими длинными ногами, прижала к себе изо всех сил, до крови расцарапав ногтями кожу на спине и ягодицах. Плоть его яростно вздыбилась, и он вошел в нее, как таран. Да какой там таран — отбойный молоток!
— Еще! — кричала, задыхалась Иришка от страсти. — Еще! Умру! Ой, мамочки родные! Умру же я! Да-а-а! Зверь! Зверь! Ты — мой зверь! Кусай меня! Грызи меня! Хочу-у-у! — И начала выть, как умалишенная, содрогаясь в сладких конвульсиях, подбрасывая Лютого чуть ли не до потолка.
А когда она дико заорала, поймав оргазм, Олег содрогнулся в пароксизме наслаждения и, уже не сдерживаясь, вылил в нее все, что накопилось в нем за долгие месяцы воздержания.
Наташа была другой. Мягкая и теплая, неторопливая и податливая, она казалась Олегу нежным, молочно-шелковым облаком. Упиваясь ее телом, Лютаев сам тихо стонал, прикасаясь к девичьей коже, пахнувшей клубникой, своими искусанными Иришкой губами.
— Наташа, — шептал Олег, пока Иришка, откинувшись на край дивана, отдыхала. — Иди ко мне, милая! Хочу тебя.
— Иду, — так же шепотом отвечала она и медленно гладила Олега между ног маленькой, почти детской рукой до тех пор, пока у него опять не начиналась эрекция.
Потом слегка прикасалась к его члену губами — ах, какие у Наташки чудные губы: большие, ласковые, нежные — и только доведя его до бешенства, позволяла войти в себя и утонуть в ней целиком. И снова яростная его атака завершалась сумасшедшим оргазмом.
Олег не переставал себе удивляться — видно, сегодня его день. Вернее, ночь! Жаль только, что Васька Клепиков, наевшись водки до потери пульса, лежит как бревно и не видит его сексуальных подвигов, не видит, на что способен оголодавший на безбабье демобилизованный воин-десантник. Посмотреть на это, бесспорно, стоило.
А с другой стороны, оно и к лучшему: ни одной из этих девчонок Лютый бы ему не уступил…
Через несколько дней Васька Клепиков привел Лютаева на КрАЗ. Проводил приятеля в отдел кадров, а сам помчался в цех — заступать на смену.
