Но все-таки людей, вздыхающих по «твердой руке», – меньшинство. Большая часть населения, особенно те, кому нет еще сорока, никакой нужды в «твердой руке» не испытывают. Напротив, десятки миллионов русских ныне активно предубеждены против власть имущих. Не только слово «бюрократ», но и слово «начальство» звучит теперь по меньшей мере иронически. Раболепное уважение к большим и малым «вождям» практически выветрилось, и само слово «вожди», применявшееся раньше к членам Политбюро ЦК, начисто исчезло из употребления. Больше того, сказать сейчас о них «вожди» где-нибудь на собрании – значит навлечь на себя неприятности: могут обвинить в насмешливом отношении к руководителям партии и правительства.
В стране начинает складываться положение, описываемое старой русской поговоркой: Бог свое, а черт свое. Никакие постановления, обещания и даже угрозы Кремля не принимаются обывателем излишне серьезно. Ладно, мол, покричат и перестанут, нечего особенно волноваться.
Люди в России все больше охладевают к так называемой «общественной работе» во всякого рода добровольных и полудобровольных организациях; от общественной работы стараются отвертеться всеми правдами и неправдами. А так как все общественные организации – комсомольская, профсоюзная, содействия армии, редколлегия стенной газеты и прочие – должны существовать в каждом советском учреждении, на каждом предприятии, то людей в них все-таки избирают и назначают. Но эти «общественники» в подавляющем большинстве лишь числятся таковыми и никакой работы не ведут. Если появляется наивный «активист», готовый всерьез вести общественную работу, или человек, желающий сделать таким образом свою карьеру – его моментально и с удовольствием «нагружают» дюжиной разных обязанностей и относятся к такому покровительственно-иронически.
Замирание и формализация «общественной работы», еще недавно столь важной в России, – еще один серьезный признак эрозии идеологии и власти.
Центр тяжести жизни советского гражданина все больше смещается, так сказать, в личную сторону. Идеологическое разочарование и отсутствие веры в мудрое могущество властей ведет к поискам каких-то новых ценностей. В последнее время граждане России узнали слово «хобби», и число людей, обладающих своим особым увлечением, множится на глазах.
Но среди этих «хобби» – не только собирание спичечных этикеток, рыбная ловля или шахматы. Одним из таких «хобби» стала религия. Простите мне цинизм, но это правда.
Новые, большей частью молодые, прихожане церквей и члены многочисленных сект идут в религию не за спасением души (приходя, они не знают ни о первородном грехе, ни о спасении), а для заполнения душевной пустоты хоть чем-то. В Советском Союзе есть формальная свобода отправления религиозных обрядов, есть полная свобода антирелигиозной пропаганды, но нет, даже на бумаге, свободы пропаганды религии. Священники знают, к каким последствиям ведет любая их активность, и не занимаются вербовкой прихожан. Тем интереснее бурный рост приходов, что рост этот – естественный. Молодые люди, родившиеся при Сталине, венчаются в церквах, костелах и синагогах, крестят детей, исповедуют умирающих, соборуют и отпевают покойных.
Своим, особым образом, приобщается к религии и интеллигенция. Просвещенному интеллектуалу, да еще иногда с партийным билетом в кармане, неловко идти на богослужение. И он занимается собиранием старинных икон – разумеется, ради их художественной ценности – и совершает паломничества в Киево- Печерскую лавру, в Загорск, в Суздаль, во Владимирские соборы, в церковь Покрова на Нерли – понятно, из интереса к древней архитектуре. У него дома, когда собираются знакомые, идет разговор о пропорциях церковного ансамбля в селе Коломенском, о восстановлении суздальских монастырей, о Сергие Радонежском. Кстати, об этом православном святом, чьим именем названа лавра в нынешнем Загорске, недавно с большим почтением написал журнал русской интеллигенции «Новый мир».
Интеллигентные люди в России пополняют сейчас недостатки своего образования, читая потихоньку Библию и Евангелие. Разговоры на библейские темы очень в моде. Буквально взрыв интереса к этим темам произошел после опубликования в журнале «Москва» романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита», где весьма своеобразно излагается история Христа и Понтия Пилата. Но не надо менять местами причины и следствия: не опубликование романа подняло интерес к религии, а оно стало возможным именно вследствие ослабления идеологического гнета и тяги к духовным ценностям. Стоит еще добавить, что скоро, впервые в истории советского режима, будут выпущены библейские истории для детей (в нерелигиозной, так сказать, форме), переложенные патриархом детской литературы Корнеем Чуковским.
Рост религиозных чувств серьезно тревожит партийных руководителей. Но – и это еще один признак ослабления их власти – они решительно ничего не могут против этого предпринять. Последняя атака на церковь в начале 60-х годов, когда было закрыто не менее 10 000 храмов, привела лишь к подъему религиозной волны. И сейчас административный нажим на церковь явно и сильно смягчился, храмы постепенно открываются вновь, обрастают прихожанами. Излишне говорить, что никакого «изменения курса» по отношению к религии в ЦК не произошло – там рады бы покончить с религией хоть завтра, – но просто не имеют сил и средств для борьбы.
Последнее и очень важное обстоятельство, которое нужно отметить, – замедление роста партийных и комсомольских рядов и изменение их социального состава. Люди очень явственно сторонятся сегодня как партии, так и комсомола. В отличие от священников, партийные секретари имеют и право и обязанность вовлекать новых членов в свои «приходы». Членство в партии дает человеку определенные преимущества в смысле карьеры и связанных с ней материальных благ. И все же численность партийцев и комсомольцев растет очень туго. Люди, которых начинают «вовлекать» в партию, изыскивают всякие предлоги, чтобы отказаться от подачи заявления. Особенно показательно то, что в партию вступает все меньше рабочих и крестьян.
Последнее обстоятельство – постепенное превращение партии в 13-миллионную организацию чиновников – вызывает настоящую панику в Центральном Комитете. Недавно опубликованные цифры говорят как будто, что рабочие и крестьяне все еще составляют больше половины членов КПСС, но в ЦК знают, что это иллюзия: в «рабочих» числится техническая интеллигенция, а в «крестьянах» – председатели колхозов, работники сельских районов, то есть опять же чиновники.
Что до комсомола, то на закрытом пленуме ЦК этой организации была оглашена поистине страшная цифра: за три года (1962-1965) из комсомола выбыло пять миллионов человек. Заметьте, что в России не подают заявлений о выходе из комсомола (то есть сегодня подают, но лишь смелые одиночки); молодежь, как было доложено на том нее пленуме, поступает так: переходя из школы в институт или на завод, с одного места работы на другое, переезжая из города в город, юноши и девушки «открепляются» в своих комсомольских организациях и получают в запечатанных конвертах личные карточки для «прикрепления» на новом месте, но там не «прикрепляются», а просто рвут карточку, а заодно и свой комсомольский билет.
В сегодняшней России невозможно найти ни одного общественного процесса, который шел бы в обратном направлении – то есть, к упрочению, усилению позиций власти. Вспышки ярости партийных боссов, все эти судилища над писателями и юными демонстрантами за свободу – нормальная составная часть одряхления диктатуры. Отдельные вспышки такого рода способны чуть-чуть повлиять на дрейф – увести страну немного вправо или назад. Но повернуть главную линию дрейфа на 180 градусов власть не в состоянии.
Меня спрашивают: чем же это кончится? На это можно дать довольно определенный ответ. Однопартийная власть в России вступила в свой последний период – в период заката. Она либо распадется, либо переродится – по югославскому или какому-нибудь другому образцу. И для этого не нужно ни войны, ни иного катаклизма. По-моему, не нужно далее боевой подпольной организации. Оружие, которого еще не хватает моему народу, – правда. Правда о мире, о режиме в стране, о себе самом. Слабеющая власть уже сейчас не может остановить проникновение в страну правды – еще менее успешно сможет она делать это в дальнейшем. И дрейф России кончится выходом в открытый океан свободы.
Когда? Как?
О, если бы знать!
