игрушек, наших, тех самых. Потом объясню. Да, прямо сейчас.
Положил трубку, подошел к шкафу. Достал чистую тельняшку, летнюю форму десантника, голубой берет, сапоги. Все надел, посмотрел в зеркало, поправил берет, одернул пятнистую гимнастерку. И вышел на кухню заваривать чай.
Снаружи стемнело, Виталий успел выпить три чашки чая, когда под окном взревел мотоцикл и ритмичными ударами забухала музыка. Через минуту в дверь позвонили, в квартиру втиснулся парень. Такой же большой и широкий, как Виталий, только длинноволосый и бородатый, весь в коже и металлических шипах.
— О, вот так, значит… — Дэн, прищурившись, поглядел на Виталия. — Это серьезно, брат. Я с тобой?
— Нет. — Хозяин отвечал скупо и коротко. — Я сам. Спасибо.
Гость положил на стол четыре таких же ножа, какие недавно достал Виталий. Еще раз внимательно посмотрел на него из-под косматых бровей. Пожал плечами, двинул товарища кулаком в плечо и вышел. Во дворе взревело, ритмичное буханье музыки затихло вдали.
Десантник постоял еще несколько минут, о чем-то думая. Решительно опустился на пол и стал отжиматься — десять раз, двадцать… Казалось, это движется вверх-вниз не человек, а машина. На пятидесятом отжимании он почувствовал струйку пота на лбу и поднялся. Подумал: «Пить меньше надо, раньше отжимал сотку!»
Подошел к фотографии Дианы, долго смотрел на нее своими усталыми глазами, сел рядом и стал ждать. Чуть позже он почувствует, что готов, возьмет со стола все ножи и выйдет из дома.
…В это время у Веры Лученко продолжался обычный рабочий день. Хотя никакой из дней работы врача обычным не назовешь. Приходили разные люди. Не только больные, а очень часто вполне здоровые физически, но с житейскими проблемами, на грани надлома и депрессии. Изношенные лица, изношенные души. Не знающие, как жить в определенных обстоятельствах, или не умеющие. Приходили родители, чтобы попытаться найти общий язык с подростками, как-то их урезонить. Приходили тяжело переживающие развод, ссору, хамство начальства… Из соседних отделений шли больные — после операций, с проблемами восстановления здоровья… Изредка кто-то из близких приводил мужа, брата, отца с запущенным алкогольным бредом, тут уж никакие разговоры не помогали, только в стационар.
Вера заполняла журнал и боковым зрением увидела, как в кабинет вошла стройная женщина средних лет. Подняла глаза — и ахнула: это была Милена Осокорова!
— Вас не узнать, вы просто цветете, — сказала Вера.
— Здравствуйте, дорогая моя! — Гостья расцеловала хозяйку кабинета. — Это все вы! Если бы вы не подсказали мне преподавать…
Вера улыбнулась.
— Приятно видеть перед собой здоровую и счастливую женщину. Но это же не я развила бурную деятельность в кружке, как там его…
— «Умелые руки». Только…
— Вы, вы, Милена Леонидовна. Чего бы стоили мои подсказки, если бы вы поленились? Лежали бы на диване, жалели себя. Таких очень много, поверьте!.. Надеюсь, вы ко мне сегодня без жалоб?
— Нет, я просто так, забежать на минутку и еще раз поблагодарить. — Глаза Осокоровой сияли. — И глянуть: что бы вам еще такое сделать своими руками.
Она оглянулась вокруг, Вера тоже, и обе рассмеялась.
— Милая моя, вы тут уже все, что можно, побелили и покрасили, заклеили и навесили! У меня просто образцовый кабинет. Могу экскурсии устраивать для сотрудников.
— Может, им тоже что-то нужно…
— Не знаю, не знаю. Я подумаю, — хитро прищурилась Лученко, — что с них за это взять.
— Кстати! Вы же знаете, что дядя Марк скоро будет в Киеве?
— Да, слышала…
— Наверняка он будет вас благодарить.
Вера пожала плечами и спросила:
— Как насчет встречи высокого гостя в аэропорту?
— Ой, я не смогу, мне очень жаль… Как раз в этот день занятия в кружке! А я не хочу пропускать «прием лекарства», которое меня спасло. Понимаете?
Вера Алексеевна понимала. Они уже прощались, когда зазвенел внутренний телефон.
— Лексевна! Есть работа по твоей части, — услышала она голос дежурного врача. — Суицид. Так что выходи, берем тебя и едем по адресу.
Лученко вспомнила, что в этот день ее клиника дежурит по городу.
— Кто вызвал? — спросила она, торопливо всовывая ногу в сапог. Она знала, что в этом случае решают секунды.
— Подруге не понравилось, как женщина с ней поговорила по телефону, она и примчалась. А та дверь не открывает. Хорошо, у подруги ключи были. Короче, нашла она пациентку в ванной, полной крови с водой. Чикнула себя по венам. Вот нам и позвонили.
«Можем не успеть», — думала Вера, пока они под завывание сирены мчались по улицам. Однако приехали вовремя. Женщина успела полоснуть себя только по одной руке, и то не фатально — видимо, испугалась боли… Потеряла много крови, но осталась жива. Старший бригады осмотрел рану, кивнул Вере — дескать, есть шанс спасти — и начал обработку.
В машине у неудачливой самоубийцы взгляд стал осмысленным. Она увидела Веру, спросила:
— Кто вы?
— Врач, Вера Алексеевна. А вас как зовут?
— Зовите меня Рена… Полное имя слишком длинное: Рената…
— Рена, мы вас сейчас в больницу положим. Хотите, подруга с вами посидит?
— Не знаю… Я здорова, но просто не знаю, как жить… Потеряла смысл, понимаете?
«Как не понять… — подумала Вера. Она сталкивалась с подобным, к сожалению. — И за смыслом ты в ванну залезла с ножичком, и вены резала тоже ради этого хваленого смысла, а как же…»
— Понимаю, — сказала она.
Как только ее разместили, Вера зашла к пациентке.
— Давайте по порядку, — сказала Лученко. — Не торопясь, спокойно… — А сама наблюдала, привычно считывая информацию, как быстродействующий сканер.
Рената рассказала, что у нее всегда была мечта: выйти замуж за состоятельного мужчину… Пока она объясняла, почему именно, Вера делала выводы. Сложение астеническое, сутулая, лицо отрешенное, улыбка растерянная. Судя по некоторым деталям, считает себя инопланетянкой в смысле эмоций — даже нормальный голос для нее громок, а уж громкий… Но и другим с ней нелегко. Витает где-то в заоблачных высях, снисходит…
— Ну конечно, когда я встретила Артема, то про всякие девчоночьи глупости вроде яхт и пальм забыла, — грустно улыбаясь, рассказывала она. — О деньгах не задумывались, всего хватало. Но потом…
А потом они решили родить малыша. Прекрасное здоровое желание, но… Рената начала проявлять недовольство существующим положением вещей. Что, если она родит двойню? И вообще, разумнее родить двух, трех детей, пока молоды. Хватит ли им тогда денег? Получалось, что нет. «Но я же работаю и зарабатываю!» — говорил Артем. «Но ты до сих пор обыкновенный архитектор, стать руководителем не стремишься, карьеру не делаешь!» — возражала женщина.
Артем работал в преуспевающем архитектурном бюро, заказов хватало, можно было бы получать вдвое, втрое больше. Стоило лишь стать поближе к главному… Но он не умел. Или не хотел?.. А главный держал Артема на третьестепенных ролях, на подхвате. Все лучшее — себе, хотя и так уже в деньгах купаться мог.
— Не знаю, может, Артем ему не показался. Хотя он очень талантлив. Но так продолжалось год…
Рената пилила мужа, упрекала, просила. Казалось, это никогда не кончится. Ей мерещилось, что она уже сейчас отказывает себе во всем, экономит. Жизнь проходила угрюмо и безрадостно. И тут в бюро пришла работать молодая энергичная красотка.
