Но в жизни экстремальной, когда нужно помогать тому, кто попал в передрягу, я становлюсь жутко любопытной.
— И как помогло нам твое любопытство?
— Ты ведь знаешь, что я от природы лишена всякой технической смекалки. Но у меня, как я уже говорила, есть знакомые компьютерщики. Посмотрев у Чернобаевых их систему, я со знакомым посоветовалась, мы вместе подумали и придумали. Выводы ты слышала, насчет того, что файл отчета я записала на флешку, — это чистый блеф. Я не умею этого делать, ты же знаешь, что техника и я — две вещи несовместные. Но я была уверена, что этот файл не понадобится.
Некоторое время все обдумывали услышанное. Даше не очень понравилось слово «блеф», но в итоге ведь все кончилось хорошо…
— У меня в доме тоже стоит такая система, это очень удобно, — высказался американец. — И ваши аргументы весьма толковые…
— А дальше? — спросил Андрей. — Как этому Чернобаеву удалось уговорить тебя работать на него?
— Нам нужно было достраивать этот дом. Денег не хватало. Ты пропадал в своей ветклинике, пытаясь заработать. Он предложил хороший гонорар, вот я и решила разобраться с тем, что там у него на стройке не ладится с чертовщиной, почему разбегаются люди, а новые боятся работать. — Лученко поднялась и прошлась, разминая затекшие ноги. — Да, виновата, денег захотелось. Но я же не знала…
— Мне тоже очень интересно про стройку, — сказал Осокоров. — Я читал, там даже гроб летал! Все по Гоголю.
— Многое, но не все, — ответила Вера. — А вообще-то ничего хорошего. Все началось со смерти…
Все началось еще раньше — с того момента, как вместо сквера на углу напротив театра появился окруженный забором котлован. Там бурили скважины, рыли, долбили. Земля содрогалась. Протесты жителей соседних домов ничего не изменили. Концерты напротив строительства ничьего внимания не привлекли. Вся эта суета давно стала привычной чертой города: кто-то землю покупает или вначале захватывает, а уж потом… Одни строят, другие протестуют. Однако возмущение молодых артистов театра достигло предела, когда на фасаде их родного здания появилась трещина. Но что они могли поделать, когда даже прокуратура со своими запретами оказалась бессильна?
И тут молодой, здоровый и сильный человек, рабочий, упал с высоты вместе с подъемником и погиб. Об этом, как водится, написали в Интернете и газетах. Молодые артисты, конечно, не знали, но догадывались о причине смерти, банальной и повсеместной: разгильдяйство, несоблюдение техники безопасности. Лученко потом по неким своим милицейским каналам, о которых она говорить не будет, разыскала экспертов. Тех, что увезли со стройки отрезок троса подъемника, как и положено в таких случаях. Трос был цел, никто его не подпиливал, а был он просто плохо закреплен на одном конце. Не докрутили гайки, не проследили, не проверяли. Отсюда трагедия.
Как только ребята-артисты прочитали о гибели рабочего, они поняли: надо этим воспользоваться. Если никакие другие методы воздействия не работают, может быть, попробуем запугать строителей? Люди из провинции малообразованны и суеверны. Это, конечно, не слишком нравственно… Прямо скажем, нехорошо. Но это же артисты! Они начали свою тихую, но творческую войну против будущего торгового центра. Первое — это был монах, проходящий как бы мимо. Тощий и длинный Духарский переоделся в монаха и сыграл эту роль, нагнетая тревогу у рабочих.
Об этом Вере рассказал Антон Билибин, желая показать: вот, мол, какие мы герои.
Он вообще много чего рассказал. Фантазия артистов просто била ключом. Например, они подкупили одного молодого парнишечку со стройки, жадного до денег и водки. Он перепрятал ножи, рассыпал соль, подложил дохлую крысу в холодильник… Делал все, что ему велели артисты, для нагнетания страха. Правда, потом, когда началось совсем страшное, он перепугался. Но ему сказали: тебе никто не поверит, а если поверят — или посадят, или свои же прибьют, так что убегай в свое село, прячься там и никому ни слова. Он так и поступил…
Или другой рассказанный Антоном случай, самый для непосвященных загадочный и потому страшный. Это когда охранник ослеп. Но тут надо рассказать про реквизитора Ивана Макарова.
Уникальный человек… Кроме дизайнерского таланта, еще и гипнотизер почти такой же силы, как Лученко, только не врач, а самобытный талант, от природы. Она это сразу почувствовала при знакомстве с ним, в театре. Больше никто не мог такого фокуса устроить. Ребятки упрашивали Макарова загипнотизировать охранника на расстоянии, но это же фантастика. Ивану пришлось изобразить прохожего, он прикурил у охранника, они перебросились парой слов, и он двинулся дальше, якобы по своим делам… Так он произвел отложенное внушение. И опять безнравственно, опасно, на грани преступления… Но артисты вдохновлялись праведностью своей борьбы. Они разработали целую операцию: переоделись во врачей, а фургон взяли в чьем-то гараже — Антон не захотел рассказывать, в каком, может, вообще угнали? Потом быстро наклеили оракалом надписи, прицепили проблесковую лампу (взяли в реквизиторской). Никто из перепуганных строителей не догадался…
Антон гордился выдумками с грохотом и ветром на стройке. Наверное, насмотрелся фильмов Хичкока? Ведь для того, чтобы пугать рабочих на стройке ужасным грохотом и прочими таинственными страшными звуками, не обязательно ронять шкафы или обрушивать с этажей доски. Достаточно иметь мощную качественную аппаратуру. А как же в театре без такой? Там ведь есть звукорежиссер, который, к примеру, отвечает за создание на сцене звука выстрела. Надо просто записать грохот, направить колонки на стройку — и включить воспроизведение. Кстати, Лученко уверена: когда все это началось, Тимур Акимов тоже начал подозревать что-то театральное.
А ветер — это совсем просто. Артисты одолжили у знакомых киношников специальный мощный ветродуй и установили на крыше театра. Улучали момент и включали.
Ну конечно, листовки с описанием пыток и казней они сами распечатали, на принтере, а текст и картинки скачали в Интернете. Угрозы на обороте писал Антон Билибин, своей рукой. Он никого не боялся, точнее, просто был бесшабашным парнем.
Артисты немного занервничали, когда начались другие смерти. Например, страшная ледяная смерть сантехника Николая Мищенко. Они не имели к ней ни малейшего отношения… Ар тисты, как правило, вообще никого не способны убить, они слишком часто и темпераментно делают это на сцене и в кино. Так вот, Мищенко: он зацепился за проволоку, не смог сразу отцепиться, испугался, дыхание перехватило… Это называется паническая атака. Он потерял сознание… Правда, потом люди в сознание приходят, а он не смог: ледяная вода погрузила его во что-то наподобие анабиоза. Он был еще жив какое-то время, а затем сердце остановилось. Все это Лученко выяснила через знакомых врачей у судебно-медицинского эксперта.
И снова, обратите внимание — нарушение техники безопасности. Строители на объекте не имеют права работать по одному, всегда кто-то должен быть неподалеку. Но кто же станет это соблюдать! Большинство из них даже не знали, что их не оформили как положено, и при несчастном случае, при увечье или травме администрация стройки вообще ничего им не компенсировала. Потому что они, рабочие, — никто.
Правда, еще одна смерть не случайна. Вера вычислила, что Григорий хотел убить своего друга Федула, очень просто. В реанимацию пришли две женщины: жена пострадавшего и ее подруга, как выяснилось, жена Григория. И Вера по одному взгляду на них, по их поведению поняла, что жена Гриши любит мужа подруги, что ее подруга знает об этом, что это старая боль, потому что и Федул любит ее… Значит, Григорий не выдержал. Хоть он и знал, что физически они не были близки, что номинально жена ему не изменяла — не смог простить ни ей, ни другу эту заоблачную, непонятную ему фантастическую любовь. Однажды он понял, что Федул должен умереть, потому что в этой жизни мужчина отвечает за все. Вот пусть он и ответит. Он улучил удобный момент, когда они остались одни, и ударил его прутом железной арматуры в уверенности: в сложившейся на стройке обстановке несчастных случаев и мистики никто не догадается, что Федул убит, а не сорвался случайно. Недавно звонил Никита Зарайский и сообщил, что пациент скончался.
Вера тогда о многом догадалась, у нее вырвалось слово «ключ». Потому что падение Федула было покушением на убийство, а не мистикой, и это давало Лученко ключик к догадке. Что, если остальные
