асфальтовую смесь.
По замыслу советского партийного и военного руководства, еще до начала вывода войск из провинции, разбитая донельзя «бетонка» от аэропорта до «Нагаханского» поворота, должна была одеться в новый асфальт. Таким образом, автоматически решался вопрос обеспечения безопасности при прохождении автоколонн выводимой из Афганистана военной техники с вывозимым имуществом и вооружением. Естественно, что такой дружественный шаг Советского Союза был преподнесен афганской стороне как акт доброй воли, чтобы те не шибко обижались на шурави за дороги, разбитые ими до неузнаваемости за годы войны.
Согласно разработанному графику реконструкции дорожного полотна, первые метры нового асфальта должны были лечь на исходном рубеже — на «Майдане». Но на деле все поручилось совершенно иначе. По просьбе партийного руководства провинции асфальт стали укладывать на одной из центральных улиц города. То был примерно километровый участок дороги, на котором за период войны не было обнаружено практически ни одной противотанковой мины. Да и невозможно их там было установить, поскольку это был наиболее сохранившийся участок дороги. Однако, реконструкция именно этого участка дороги в центре города, для кандагарского чиновничества была неким карт-бланшем перед горожанами в связи с предстоящим десятилетним юбилеем Саурской революции.
Несколькими военно-транспортными самолетами из Казахстана были доставлены новенькие дорожные машины, такого же ярко-желтого цвета, как и сам асфальтовый завод. Дабы местное жулье не поснимало с них дефицитные детали, было принято решение оставлять их на ночь под охрану царандоевцев во внутреннем дворе губернаторства.
Ежедневно, после проверки советскими саперами участка дороги от поста «Пули-Тарнак» до центра города, в город шел нескончаемый поток самосвалов с дымящейся асфальтовой смесью, и буквально за неделю этот километровый участок дороги был полностью восстановлен. Язвительные кандагарские острословы мгновенно прозвали его: «Дружба навеки, или Скатертью дорога». Таким образом, афганцы намекали советским военным, чтобы те побыстрее уматывали из города.
Как только улица была заасфальтирована, работу строителей приехал принимать сам Варенников. С видом большого знатока дорожного строительства, он ходил по совершенно новому асфальтобетонному покрытию дороги, зачем-то трогал его рукой и пытался продавить каблуком своих форменных туфель. Наверно проверял на прочность, или ещё чего. После этого он пообщался с зеваками, которые наблюдали за ним со стороны. Через переводчика поинтересовался у них о том, как они воспринимают тот факт, что у них в Кандагаре теперь будет совершенно новая дорога. Один шустрый дукандор, скорее всего из «подставных», выразительно зацокав языком, стал расхваливать новую дорогу. Вся его похвальба свелась к тому, что после ремонта дороги теперь дорожной пыли от проезжающих автомашин у его дукана будет намного меньше. Словно надсмехаясь над его словами, порыв ветра подхватил с обочины дороги придорожную пыль, хлестанув ею в лицо льстеца, а заодно генерала и его свиты. Данное обстоятельство несколько озадачило генерала, и протирая запыленные глаза носовым платком, он порекомендовал местным жителям почаще поливать обочины дороги водой из придорожного арыка, как обычно поступают все дукандоры поливающие пыльную землю возле своих лавок.
Завершая свой визит, Варенников сообщил присутствующим, что буквально на следующий день советские солдаты вдоль обновленной дороги высадят саженцы хвойных деревьев. Эти деревья будут своеобразным символом доброй воли советского народа по отношению к дружественному Афганистану. Стоявший рядом с генералом зам губернатора, хитро улыбаясь, беспрестанно кивал головой в знак согласия со словами генерала. Что в тот момент у него было на уме, оставалось только догадываться.
Буквально на следующий день Варенников выполнил свое обещание. Специальным бортом из Казахстана привезли около двухсот сосенок. Под усиленной охраной десантников саженцы доставили в Кандагар, и до полусотни советских военнослужащих в течение двух часов ломами и лопатами крошили каменистый грунт, выдалбливая в нем необходимое количество лунок. Любопытствующие прохожие смотрели со стороны на их «сизифов» труд, и, посмеиваясь над шурави, отпускали в их сторону едкие реплики. Только «дивана» будет сажать деревья в это время года. Безжалостное солнце иссушит нежные иголки молодых деревцев еще до того, как они успеют пустить корни в бесплодную землю.
Но солдаты, не обращая на афганцев никакого внимания, продолжали долбить твердый грунт. Когда лунки были полностью выкопаны, в них перекочевали саженцы. Еще немного времени и, извлеченная до этого каменисто-земляная смесь, навсегда укрыла корни деревьев. В довершение всему мимо вновь образовавшейся аллеи проехала армейская водовозка, и стоящий на подножке её кабины прапорщик, залил в каждую лунку воду из шланга. Хотя, это можно было сделать более простым способом, не прибегая к использованию технических средств. Арык, вон он, в трех метрах от деревьев, бери ведро и поливай их сколько душе угодно.
Уже на следующий день в лунках не осталось и следа полива. Жаркое солнце сделало свое дело. А спустя неделю, оно также безжалостно расправилось и с самими деревьями. Их никто так и не удосужился поливать, и они просто-напросто засохли. Длинные иголочки сначала пожелтели, а потом осыпались на землю. Корявые стволы саженцев еще с неделю торчали из земли, но и они потом вдруг в одночасье исчезли. Видимо отыскался какой-нибудь шустрый пекарь, нашедший им более достойное применение в печи своего тандыра.
Глава 33. Специальная акция
Не задолго до десятилетнего юбилея Саурской революции, в городе произошло чрезвычайное происшествие, которое стало причиной серьезного разбирательства у Варенникова.
В одну из тихих апрельских ночей во дворе губернаторства прозвучало сразу несколько взрывов. По началу все подумали, что «духи» в очередной раз обстреляли город ракетами, и те угодили во двор государственного учреждения. При обследовании места происшествия, было обнаружено исчезновение часового, несшего службу в том месте, где были взрывы. Поскольку его тело не было обнаружено, весь личный состав царандоя был поднят по тревоге. Сразу же перекрыли все возможные выходы из города, и выставили усиленную охрану у комплекса зданий губернаторства, провинциального комитета НДПА и ряда других стратегически важных объектов.
Прибывшая на место происшествия оперативная группа, в состав которой вошли представители ХАДа и царандоя, при тщательном осмотре территории двора губернаторства, зафиксировала признаки диверсии. Неизвестный злоумышленник, или злоумышленники, установили на двигатели дорожно- строительных машин накладные заряды пластиковой взрывчатки. Взрывы причинили существенный вред всем без исключения каткам, авто-скреперам и единственному асфальтоукладчику. Двигатели восстановлению в полевых условиях однозначно не подлежали, и чтобы вся эта техника вновь заработала, нужно было целиком менять их «сердца». А где их взять, коли на всю провинцию, эти дорожно- строительные «мастодонты» были в единственном экземпляре.
Теперь, для того чтобы асфальтобетонный завод не простаивал без дела, нужно было срочно искать новые двигатели к поврежденным дорожным машинам, или срочно доставлять из Союза новую технику. А на такую операцию уйдет не меньше недели. И это в то время как график реконструкции дороги был расписан едва ли не по минутам.
Было чему возмущаться Варенникову, возглавлявшему эту мирную операцию, не задолго до вывода советских войск из провинции, и несшему персональную ответственность перед ЦК КПСС за её успешное и своевременное завершение. Давно не был генерал в таком возбужденном состоянии, как в тот день, когда он в экстренном порядке собрал в Бригаде руководителей всех советнических аппаратов, и потребовал от них доклада по поводу случившегося.
Первым выступил руководитель гебэшного контракта. Он сообщил генералу и присутствующим на совещании офицерам, что располагает достоверной информацией о причастности к диверсии бандгруппы полевого командира Гафур Джана. Еще накануне, за два дня до её совершения, от одного из информаторов МГБ поступило сообщение о готовящемся в городе взрыве. Источник сообщал, что объектом для взрыва было выбрано одно из государственных учреждений города. Какое именно, он точно не знал, но эта
