подчиненным следует находиться как можно дальше отсюда. Хотя бы в отбитых казармах охранников. А дальше, дальше видно будет…
Теперь – о планах внезапного нападения. Если я сейчас посмотрю в зеркало – увижу редкостного придурка. То, что незаметно для спутников перемещаться по планете можно только во время вызванной взлетом или посадкой челнока бури – азбучная истина. Если челнок пролетел, жди атаки. Вероятность того, что барон Прол-4 это проигнорирует, откидываем. Первоначально я планировал атаковать склады, устроив засаду на ожидаемом направлении подхода подкреплений. Когда мехи из казарм выйдут на помощь своим коллегам – ловушка захлопнется. Шах и мат. Остается без спешки и ненужных потерь зачистить базу.
Вот только с чего это я считаю барона глупее себя? Просчитывается этот вариант? Да за милую душу. Выведет он мехов под прикрытием темноты и непогоды в чистое поле, где и будут они ждать нашей атаки, чтобы ударить атакующим в спину. Скрытно расположить технику можно в десятке мест. Подходящих неровностей рельефа – более чем достаточно. Первый удар – выбиваются под ноль основные силы. Второй удар – уничтожается «спецназ», все еще чего-то ждущий в засаде или спешно отходящий – без разницы. Партия.
Другой момент, что пехоту в такую погоду на открытое пространство не поместишь. Будут высокие небоевые потери. Да и сами мехи после времени, проведенного под открытым небом, будут нуждаться в профилактическом ремонте. Убрать пыль и заменить смазку. Проверить электронику на предмет повреждения статическим электричеством. И т. д. и т. п. А профилактику эту можно сделать только в казармах. Когда у барона закончится терпение и он отдаст приказ возвращаться на базу, именно там, в двух шагах от дома, мы его мехов и встретим. Дорога там всего одна. Не совсем понятно, что делать дальше – впрочем, до рассвета есть время что-нибудь придумать. А не нанести удар – сам попаду под трибунал. Род не потерпит промедления. Да и напряжение в отряде, вызванное отсутствием активных боевых действий, нарастает на глазах. С этими мыслями я подошел к спецподразделению, для разнообразия уложившемуся в норматив. Хотя Мюллер-старший считал иначе.
– Отряд! Становись!
Отведя бойцов в сторону, я рассказал об оказанной нам высокой чести: нанести смертельный удар по противнику, выбив агрессору его ядовитые зубы.
– Когда выступаем? – Б…дь, у меня воинское подразделение или колхоз?
– КТО СКАЗАЛ?
– Я!
– Головка от…! Имя? Номер десятка?
– Боец Логан, господин центурион! Второй десяток.
– Ты умеешь хранить тайны, Логан?
– Так точно, господин центурион!
– Я тоже.
В строю заржали. Пришлось одернуть.
– Отряд! Напра-во! В медблок шагом… арш!
Господи, если ты есть, – спаси наши души, если они есть…
13
Мы стремительно несемся к цели в ночной мгле. ТАК передвигаться еще не доводилось ни мне, ни любому из моих товарищей. Экспортным товаром Лемос-3 были обогащенные руды черных и цветных металлов, а также сами металлы. Товар громоздкий и требующий упаковки, во избежание усушки-утруски и удобства транспортировки. Для этой цели на космических челноках использовались грузовые контейнеры – громадные ящики, примерно 3х3х10 метров внутреннего объема со съемной крышкой. Грузоподъемность такого контейнера была 150 тонн. Официально. На практике загружали и 200 тонн, и гораздо больше. Для транспортировки подобных монстров обычно использовались большегрузные тягачи, неспешно перемещавшиеся взад-вперед по запрограммированным в бортовом компьютере направлениям между поселениями и торговой площадкой.
Вот в такие контейнеры нашу группу и запихали, небрежно соединив два контейнера длинными сторонами сваркой и прорезав отверстия в «общей» стене для удобства перемещения пассажиров. Вроде бы эти проемы даже обработали пенобетоном для лучшей герметичности. Может быть, бетоном и обработали. Вон, куски чего-то похожего по полу дергаются в такт тряске. Ведь вез нас не неспешный тягач на большегрузной платформе, поднимающей две дюжины контейнеров. Наши коробки были наскоро закреплены тросами в кузове карьерного самосвала. Что-то вроде «БелАЗа», но немного больше. Раза в два.
Суммарный вес контейнеров с грузом был слишком мал, чтобы его чувствовали рессоры этого монстра, тросы быстро ослабли, и весь наш отряд, вместе с контейнерами, швыряло из стороны в сторону на каждом ухабе. При каждом сотрясении матерящиеся бойцы страховали тюки с выстрелами к «Инферно», связки фляг с водой, свертки с защитно-маскировочными покрытиями и прочие необходимые мелочи. И при этом изо всех сил старались не приложиться о ребристые металлические стенки. Или об имущество соседа. Уже на втором ухабе меня посетила мысль, что иногда лучше хорошо идти, чем плохо ехать. Всего нас в двух контейнерах было шестьдесят три здоровенных, шкафообразных детины и я, в роли командира и заодно бесплатной пародии на спецназовца. «Сержант Рабинович, мастер спорта по шахматам. Я таки командую этими идиётами». Менее квадратного метра обжигающе холодного металлического пола приходилось на каждого бойца и навьюченное на него барахло.
Разработанный мною план требовал от исполнителей немалой выносливости, чтобы просто утащить на своем горбу все необходимое. Ведь, кроме личного оружия, боеприпасов, брони и всевозможной мелочи, необходимой в бою, добровольцам нужно будет тащить на себе в гору ракетные выстрелы и пусковые к ним, взрывчатку и исправленные ремонтниками крупнокалиберные пулеметы с боеприпасами. А еще по дюжине литров подсоленного раствора глюкозы на брата, чтобы не загнуться от обезвоживания за время ожидания. Подсчитывать вес груза, приходящегося на каждого бойца, я перестал, когда он превысил полцентнера. Ну да ничего. Ребята молодые, здоровые. Подобно бройлерным курам, откормлены стероидами до состояния тренированной мускулистости. А набранной мышечной массе позавидует любой «мистер Вселенная». Должны выдержать нагрузку. Все равно ведь выбора у них нет.
За пределами контейнеров бушевала песчаная буря. Сейчас она достигла максимума, который должен был продлиться еще пару циклов. Пыль и песок проникали сквозь мельчайшие щели. Если песок просто засыпал нас и наше имущество, а заодно и ледяной пол контейнера, то пыль висела в воздухе непроницаемой пеленой, заставив бойцов вскоре после начала движения натянуть маски фильтров. Светильники были почти не видны в этой мути. Казалось, красноватым от примесей железа светом горит сам воздух. Ближайшие ко мне бойцы в этом освещении казались то ли выходцами из ада, то ли творениями безумного скульптора. И холод. Температура за бортом была в районе точки замерзания воды, а металлические корпуса контейнеров отлично вытягивали из нас тепло. Так холодно мне не было даже в армии. Зимой, когда родные казармы стояли без отопления.
Не знаю, сколько прошло времени. От очередной бессонной ночи кружилась голова, но заснуть сейчас означало получить травму на очередном ухабе. Водителю надо было спешить – за неполных восемь циклов, пока возмущения в ионосфере и песчаная буря прикрывают движение здоровенного автомонстра от всевидящих спутников и любопытных глаз на поверхности, он должен был доставить нас до указанного в курсопрокладчике места, высадить вместе с барахлом и вернуться обратно незамеченным. Туда две с половиной сотни лиг да обратно. Пятьсот лиг делим на семь с половиной. Ведь нужно еще вычесть время высадки. Какой результат? Так что сжать зубы, пока их не выбило от тряски, и терпеть. Другого выхода – нет.
Внезапно грузовик сбавил скорость (при этом мы сбились в матерящуюся кучу у передней стены), повернул и остановился. Господа, наш рейсовый автобус доставил вас к пункту назначения. Под дикий вой сирены у выхода замигала лампа. При выходе из автобуса, пожалуйста, не забывайте свои вещи. Благодарим вас за то, что вы воспользовались услугами нашей транспортной компании. Сирена смолкла. В заложенные ее воем уши стал пробиваться дикий рев ветра снаружи, прерываемый треском молний и
