подтвердил Брэдли, что в данном варианте статьи нет ничего, чего не знали бы русские. В пятницу 25 апреля около 3 часов дня Брэдли попросил меня позвонить в Белый дом и проинформировать их о том, что статья будет напечатана в газете в ближайшее время.
— Мы вынуждены возразить, — заявил представитель Белого дома по вопросам национальной безопасности, вновь выдвигая аргумент о том, что статья «в целом» сообщит русским сведения, которых они еще не знают. Далее он заметил, что до публикации Брэдли следовало бы позвонить Одому.
— Одом считает, что ему дали обязательство, которое, кажется, не выполняется, — добавил он.
На следующее утро Одом сам позвонил Брэдли, который на выходные дни уехал на Лонг Айленд, и заявил, что он категорически возражает против публикации.
— Я разговаривал с людьми, равными вам по положению и степени лояльности Соединенным Штатам, — сказал Брэдли в ответ. — Они не нашли в статье ни одного факта, который не был бы известен русским.
Одом согласился, что в статье нет для русских ничего нового. Его больше беспокоят другие страны, которые пока не знают о наших возможностях по прослушиванию линий связи.
Брэдли ответил, что, очевидно, уже поздно снимать одни аргументы против публикации статьи и выдвигать новые.
Одом настаивал, чтобы Брэдли отложил принятие решения до личной беседы.
Представители различных разведывательных организаций США пытались убедить Одома в том, чтобы он недвусмысленно сказал Брэдли, что же именно в статье его не устраивает. Но Одом отказался это сделать. Различные уточнения — это слишком опасно.
1 мая Брэдли и Одом встретились за завтраком. Одом был спокоен и сказал, что его больше всего беспокоит реакция других стран, хотя и не назвал, каких именно. Брэдли настаивал на том, что если есть какая-то конкретная причина, он должен ее знать. Одом ответил, что его тревожит слишком большой объем раскрываемой информации. Он совместно с другими руководителями разведки рассматривает возможность применения закона от 1950 г., предусматривающего уголовное наказание за публикацию секретной информации из области сигнальной разведки.
Брэдли заявил, что он намерен опубликовать статью.
— Будет ли это единственной статьей об «Айви беллз»? — спросил Одом.
Брэдли ответил, что он не может сейчас ответить на этот вопрос. Во всяком случае, добавил он, мы не собираемся посвящать этой операции всю свою жизнь, а «Вашингтон пост» заполнять только этой темой. Брэдли ушел с впечатлением, что он все-таки смог убедить Одома.
Позднее в тот же день Брэдли заявил, что назад пути нет. «Я перешел Рубикон». Мы еще раз подработали статью для ее публикации в воскресном номере.
На следующий день, в пятницу 2 мая Кейси посетил начальника отдела министерства юстиции по уголовным делам Д. Лоуэлла Дженсена и предложил привлечь к уголовной ответственности в соответствии с законом 1950 г. органы прессы, допустившие утечку информации. У него был список пяти органов массовой информации, опубликовавших в последнее время сведения об использовании коммуникационных линий других стран: «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон таймс», «Тайм», «Ньюсуик». Статью из «Вашингтон пост», на которую Кейси ссылался, написал я. В ней говорилось о перехвате ливийских сообщений, относившихся к взрыву в западноберлинской дискотеке.
Дженсен без энтузиазма отнесся к идее привлечения репортеров к ответственности. Он не хотел нарушать первую поправку к конституции США.
— Вам следует занять жесткую позицию в отношении этих негодяев, — заявил Кейси. Он хотел, чтобы Дженсен продумал вопрос об обращении в суд, с тем чтобы не допустить публикации газетой «Вашингтон пост» статьи об операции «Айви беллз». Однако, по мнению Дженсена, это не сработает. Администрации не удалось выиграть в Верховном суде дело о запрете на публикацию «документов Пентагона».
Позднее в тот же день Кейси позвонил из своей машины Брэдли и предложил встретиться в баре университетского клуба, как раз позади здания «Вашингтон пост», рядом с советским посольством.
Брэдли и Дауни подошли в бар к 4 часам и вручили Кейси вариант статьи. Он медленно прочитал ее.
— Публикация этой статьи, несомненно, нанесет ущерб интересам национальной безопасности, — сказал Кейси, взяв стакан виски с содовой. — Я не угрожаю вам, но вы должны знать, если эта статья будет напечатана, я выступлю за привлечение вас к ответственности. Это относится не только к «Вашингтон пост». Мы уже собрали данные о пяти таких грубых нарушениях.
Как бы между прочим он заметил, что только что был в министерстве юстиции, где по его рекомендации собираются завести пять уголовных дел.
Брэдли спросил, уж не по закону ли 1950 г.?
— Да, да, — ответил директор ЦРУ. — Я больше не занимаюсь адвокатской практикой.
Брэдли и Дауни пытались выяснить подробности. Сначала ссылались на русских, потом — на другие страны, а сейчас на что?
— Послушайте, — сказал Кейси, — придержите статью с неделю. Я хочу позвонить президенту, который выехал в Японию на совещание по экономическим вопросам, и попросить его лично переговорить с Брэдли.
— Это так важно? — спросил Брэдли.
— Да, очень, — ответил Кейси. — Если статью опубликуют, жизнь некоторых людей, возможно, окажется под угрозой.
При выходе из бара Кейси спросил Дауни: «Как у вас с Олли?» Дауни решил указать в одной из публикаций, в которой фигурировал Норт, что он является сотрудником Совета национальной безопасности, который занимается вопросами оказания помощи «контрас». В направленном Дауни письме Норт протестовал против этого. Обо всем этом Кейси было известно.
Поскольку к решению вопроса о публикации Кейси намеревался привлечь президента, Брэдли и Дауни согласились статью в воскресенье не публиковать. Вернувшись к себе, они проконсультировались с юристами. Ни один из них никогда не сталкивался с законом 1950 г., в котором говорилось, что подлежит наказанию любое лицо, «опубликовавшее» информацию о разведке в области средств связи. Юристы не были уверены, соответствует ли этот закон конституции. Они советовали проявлять осторожность.
Тайлер и я были уверены, что статья не может причинить какого-либо ущерба. В ходе правки из нее уже все убрали. Возможно, что Кейси блефует. Он стремился сделать так, чтобы средства массовой информации не писали о таких вещах.
— Из материалов статьи можно сделать определенные выводы, — заключил Тайлер, — и именно этого они хотели бы избежать.
Брэдли решил обсудить эти вопросы публично. Во вторник 6 мая он передал свои заметки о встрече с Кейси репортеру газеты «Вашингтон пост» Джорджу Ларднеру. Если человеку может что-то сказать не умеющая лаять собака, то подобную роль может сыграть и неопубликованная статья.
В 5 часов 45 минут пополудни в кабинете Брэдли раздался звонок. В телефонной трубке он услышал голос Кейси. Директор центральной разведки сказал, что с ним только что связался по телефону Генри Грюнвальд, главный редактор журнала «Тайм», и спросил, правда ли, что его журнал собираются привлечь к ответственности. Вы в курсе?
— Конечно, — ответил Брэдли. — Это я поручил репортеру написать об этом статью для очередного номера газеты.
— Я думал, что у нас был конфиденциальный разговор.
— Вы просили о встрече, — ответил Брэдли, — и никаких условий не оговаривалось. А вы сделали заявление, имеющее большое значение не только для «Вашингтон пост», но и для других органов прессы. Это ведь важная новость.
На этом разговор закончился. Однако через несколько минут Кейси позвонил снова.
— Я думал, что мы еще поговорим, — сказал Кейси.
— А разве есть что-либо еще для обсуждения? — спросил Брэдли.
— Когда я смогу прочитать статью?
— Завтра утром, — ответил Брэдли.
— Мое имя будет упомянуто?
