— Чищу я ему костюм, — продолжал он, — заглянул случайно — кх-кх — в карман, а там письмо, от какого-то Джонса. Девица требует еще тысячу. Пятьсот он ей вроде бы дал, где достал — не понимаю, но прямо написано: дал, этот самый Джонс вручил собственными руками. А ей все мало, не дадим тысячу — подает за нарушение. Вот, несу записку этому самому Джонсу.
Джоан слушала рассказ с удивлением, но тут вмешалась:
— Не может быть!
— Сам видел.
— Да ведь…
Она взглянула на Эша. У нее глаза округлились, у него — сузились. Он что-то понял.
— Значит, — медленно сказал Эш, — ему срочно нужны деньги.
— А то! — подтвердил мистер Джадсон. — Доигрался. Подаст как миленькая. Ух, нашим сказать, они прямо подскочат! Нет, — опечалился он, — сперва отнести в «Герб»… Фредди просил, чтобы поскорее.
— Не беспокойтесь, — сказал Эш, — я отнесу. Я сейчас свободен.
Мистер Джадсон очень обрадовался:
— Хороший вы человек. Ну, за мной не пропадет! Сами понимаете, рассказать надо, а то лопну!
И он резво убежал.
— Ничего не пойму, — сказала Джоан. — Чушь какая-то.
— Не поймете? Очень просто, счастливый случай. Теперь включаем индукцию. Взвесив все и вся, что мы получаем? Скарабей — у Фредди.
— Чушь какая-то! Я давно выбросила письма. Что мне их, хранить?
— Для Джонса — да. Кстати, что вы о нем знаете?
— Ну, толстый такой… приходил за письмами… Я сказала, что их нет, и он ушел.
— Так, это ясно. Играет с Фредди в простую, но неглупую игру. С другим не прошло бы, но, по слухам, Фредди умом не блещет. Проглотил, не поморщился. Теперь ему нужно достать тысячу фунтов. Он крадет скарабея…
— Как он догадался? Он же не знает про награду!
— Да, странно… А, понял! Ему Джонс сказал.
— Откуда узнал Джонс?
— Да, тоже странно. Откуда?
— Когда пришла Эйлин, его уже не было.
— Что-что? О чем вы?
— Ну, в тот, первый день. Я даже подумала, что он подслушал.
— Подслушал! Вот именно. Излюбленный метод Гридли Квэйла. Так. Мы на верном пути.
— Ничего не понимаю! Дверь была закрыта, он вообще ушел.
— Откуда вы знаете? Видели, как он выходил из дома?
— Нет, но из квартиры он вышел.
— И остался на лестнице. Помните, как у нас темно?
— А зачем?
Эш поразмыслил:
— Зачем? За-чем? Мерзкое слово. Его боятся все сыщики. А, знаю! Фредди послал его потому, что женится на вашей Эйлин. Так?
— Так.
— Вы говорите, что писем нет. Он уходит. Так?
— Ну, так.
— И тут слышит, что именно она пришла. Она же назвалась «мисс Питерc». Подозрительно? Еще бы! Поставьте себя на его место. Он бежит наверх, она заходит к вам, он спускается. И слушает.
— Да-да. Конечно, так и было.
— Я просто все вижу, словно сам присутствовал. Постойте! В тот день вечером? Да, я спускался по лестнице, шел в театр. Слышал у вас голоса. Мог об него споткнуться!
— Теперь все сходится, правда?
— Еще как! Без единой щелочки. Проблема в одном: что будет делать Фредди? Отнесу-ка я эту записку, все-таки обещал, и посмотрю, нельзя ли использовать Джонса. Да, это лучше всего. Бегу.
3
Болезнь плоха тем, что приходят тебя навестить, хуже того — подбодрить.
Фредди страдал ужасно. Общительным он не был, легкой беседой не владел, а главное — хотел читать про Гридли Квэйла. Устанет — полежит на спине, поглядит в потолок. Это трудягам, это деятельным натурам неприятно лежать в постели, а теперь, когда по милости судьбы за лень еще и не ругают, легко ли отвлекаться на всяких посетителей?
Минуты между визитами он посвящал размышлениям о том, кто из его родни самый противный. Он склонялся к тому, чтобы отдать пальму первенства полковнику («Помню, в зимнюю кампанию я черт его знает как вывихнул ногу!»); иногда его больше раздражали духовные дары епископа. Возглавлял порою список и Перси, лорд Стокхед, который беседовал только о том, как приняли в его семье злосчастное дело. Именно сейчас Фредди не хотелось обсуждать такие дела.
Однако в понедельник, поздним утром, от него вроде бы отстали, и он лежал читал, хотя и беспокоился, что вот-вот кто-нибудь пожалует.
И не зря. Только он углубился в коварную интригу (злодеи собирались подкупить кухарку, чтобы та положила щетины во фрикасе), как ручка в двери задвигалась и вошел Эш.
Не один Фредди страдал от визитеров, Эша они тоже допекли. Он давно томился в коридоре, рвался в бой, а войти не мог. Такой разговор нельзя вести при людях.
Увидев его, Фредди успокоился, все ж не епископ. Этот лакей помогал его тащить, наверное — пришел справиться о самочувствии. Он кивнул, не отрываясь от книги.
Однако, случайно поглядев наверх, он заметил, что Эш буравит его взглядом. Этого он не любил. Будущий тесть, к примеру, не нравился ему тем, что, получив от доброй Природы именно такой взгляд, развил его в процессе деловой жизни и теперь проделывал в людях дыры. Чтобы выдержать tete-a-tete с ним, нужны крепкие нервы и чистая совесть.
Но тесть — неизбежное зло, приходится терпеть, а вот лакей его — нет уж, простите! Стоит и смотрит, как из винтовки целится. Что же это такое?
— Чего надо? — осведомился Фредди. — Чего уставились?
Лакей тем временем сел, оперся на постель и смотрел уже не сверху, а вровень.
— Так! — сказал он.
Быть может, когда он писал о Квэйле, индукция и барахлила, но эта сцена удавалась всегда. В последней главе прославленный сыщик обличал злодея — коротко, резко, беспощадно. Репетируя в коридоре, Эш решил взять с него пример.
— Так, — беспощадно сказал он. — Если уделите минутку драгоценного времени, сообщу, в чем дело. Звоните, звоните, мне же лучше при свидетелях. Лорд Эмсворт будет рад узнать, что сын его — вор.
Рука у Фредди упала. Он не позвонил, зато открыл рот как можно шире. В смятении и страхе он все же ощутил, что фраза ему знакома. А, да! Это же «Дело о голубом рубине»!
— Ч-что вы хотите сказать? — спросил он.
— Сейчас узнаете. В ночь на воскресенье из музея исчез скарабей. Расследование поручили мне.
— Ой! Вы сыщик?
— Да.
Многие писали о том, что жизнь над нами смеется. Примеры? Пожалуйста. Столько лет Фредди мечтал увидеть сыщика, увидел — и что же? Тот изловил его.
— Да, — повторил Эш. — Я выяснил, что вам срочно нужны деньги.
